Я прошел мимо людей, и никто из них не обратил на меня внимания. Жизнь в городе продолжалась, словно Флорэн Вэзер никогда не умирала или даже никогда не жила. У автобусной остановки на следующем углу я встал в очередь. Подошел автобус, и я вошел в салон, взял билет, сел на свободное место и раскрыл книгу. Это оказалось сочинение святого Августина «Град господень» по-латыни. На следующей остановке, оказавшейся Мейн-стрит, большинство пассажиров сошло, и я почувствовал себя словно голым. Я остался на месте, делая вид, что увлечен чтением книги на языке, которого не знал.
— Эй, там, с книгой! — окликнул меня водитель. — Если хотите ехать дальше, нужно взять новый билет.
— А куда вы едете?
— На Фармер-сквер и Фентон-бульвар. Вам туда?
Я поспешно сошел с автобуса и наткнулся на постового полицейского, который с любопытством посмотрел на меня. Я юркнул в первую же открытую дверь и оказался в парикмахерской.
Мастер стоял у пустого кресла и при виде меня взмахнул полотенцем, как если бы он был дрессировщиком и хлопнул кнутом своему льву.
— Вас побрить или постричь, сэр?
Я и подумать не мог, что высижу полчаса в кресле, а у дверей будет торчать полицейский, и сказал:
— Ни то, ни другое. Мне нужна жидкость от перхоти.
Парикмахер предложил мне какое-то средство за доллар и три цента. Я положил книгу на стол, достал бумажник, но когда расплачивался, случайно поднял глаза и обнаружил, что полицейский через окно наблюдает за мной.
— Скажите, а у вас тут есть другой выход?
— Да, сэр, вот здесь. Вы что, нездоровы?
— Да, да, — ответил я и направился к задней двери.
— Послушайте, вы забыли книгу!.. — крикнул мне парикмахер, но я уже захлопнул дверь — с улицы до меня донеслась трель полицейского свистка.
XVII
Пробежав по темному коридору, я увидел полоску дневного света, пробивавшуюся из-под двери, распахнул ее и оказался в узеньком переулке, в конце которого стоял с работающим мотором фургон для доставки покупок на дом. Я забрался в кузов и накрылся валявшимися там пустыми мешками, от которых пахло подгнившими зернами кофе. Через несколько минут к фургону подошел кто-то и, крякнув, бросил внутрь что-то тяжелое. Хлопнула дверца, но в это время к шоферу подбежали двое.
— Ты видел мужчину в темно-сером пальто? Он только что вышел через черный ход из парикмахерской.
— Нет, инспектор, не видел, — послышался в ответ юношеский голос. — Я грузил машину и никого не видел.
— Наверное, удрал в другую сторону, — узнал я голос парикмахера. — Он сразу показался мне подозрительным и…
— Кто? — спросил шофер.
— Убийца.
— Убийца?!
— Пошли дальше, — распорядился полицейский.
Машина тронулась, но тут же остановилась. Кто-то крикнул:
— Эй, подожди!
— Что тебе нужно, Пит?
— Ты поедешь мимо Гормли?
— Да, садись — подвезу.
Дверца раскрылась, и сиденье заскрипело под чьей-то тяжестью.
Фургон тронулся, свернул налево и влился в поток машин. С каждой минутой мне все труднее становилось дышать. Запах кофе и мешковины щекотал ноздри, и я боялся, что расчихаюсь. Через некоторое время шофер высадил своего пассажира и, тронувшись дальше, замурлыкал: «Не будь ребенком, крошка…» После недолгой поездки, судя по шуму, по улицам с небольшим движением фургон остановился у тротуара, водитель вынул из кузова груз, взвалил на плечо и куда-то понес. Я выбрался; из машины и обнаружил, что нахожусь на какой-то узенькой улочке. Очки мне мешали, и я выбросил их и, выйдя на более широкую улицу, зашагал на юг. В этом районе находилось много дешевых баров, парикмахерских, лавок, торгующих подержанной одеждой, продуктовых лавчонок. Пройдя несколько кварталов, я оказался позади «Домов Гарви». «Но ее может не оказаться дома, — твердил я себе. — И, кроме того, какое ей дело до моего горя и моих неприятностей? Такого добра у ней самой хоть отбавляй…»
По списку жильцов в подъезде я узнал, что Карла Кауфман проживает в квартире № 3, и, найдя нужный номер, робко постучал. Женщина средних лет в дешевом халате распахнула дверь соседней квартиры и взяла бутылку молока, стоявшую у порога.
— Карла еще спит, — сообщила она. — Она работает допоздна.
— Знаю, спасибо, — ответил я, не оборачиваясь, чтобы она не видела моего лица.
Я снова постучал, и вскоре послышались шаги. Дверь приоткрылась. Лицо у Карлы было заспано, и она некоторое время растерянно всматривалась в меня.
— Узнаешь? — спросил я. — Можно к тебе?
— Это ты? — Девушка отступила, я вошел и закрыл за собой дверь. — Что случилось?
Только тут я подумал, что мы ведь, почти не знаем друг друга и что я могу навлечь на девушку серьезные неприятности.
— Мне, конечно, не следовало приходить сюда, — пробормотал я.
— Да, время для визитов не очень подходящее — я ложусь спать не раньше четырех утра.
— Я пришел не с визитом. Меня преследует полиция. Керх убил Флорэн Вэзер и хочет обвинить в этом меня.
— Не может быть!
— Все может быть, если дело касается Керха.
— Тебе удалось встретиться с Эллистером?
— Да, но он подвел меня. Он легко принимает благородную позу, но на самом деле такой же подлец, как и остальные.
— Неправда! Он вовсе не плохой человек!
— Не знаю, не знаю… Я пришел к тебе потому, что мне больше не к кому обратиться. Позволь мне побыть тут некоторое время. На улице меня немедленно схватят. Ты живешь одна?
— Да. Снимай пальто и шляпу, Джонни, и располагайся как дома. Присядь. Похоже, ты не спал всю ночь. Завтракал?
— Нет, но я не голоден.
— Не валяй дурака. Сейчас я оденусь и приготовлю что-нибудь.
Вскоре Карла принесла мне яичницу и кофе. После завтрака мы долго разговаривали, и я почувствовал, что начинаю успокаиваться.
— Я еще не сказал тебе, что Джо Солт тоже убит? — внезапно спросил я.
— Нет, не сказал. Но мне это совершенно безразлично, — нахмурившись, ответила девушка. — Я порвала с ним почти два года назад. Ты же знаешь мое мнение о нем… Кто убил его?
— Керх.
— Да? Никогда не думала, что мне будет жаль Джо, но именно это я сейчас испытываю. Его сестра Фрэнси знает?
— Вряд ли.
— Она будет тяжело переживать смерть Джо. Она ведь вырастила его… Они сироты… Сколько было тебе лет, когда умерла твоя мама?
— Семнадцать, но еще задолго до этого я уже считал себя взрослым. После ее смерти я два года учился в университете, но не закончил и ушел в армию. Был в разведке, дослужился до сержанта, но почти все мои друзья по взводу погибли в сражении при Мальмеди…
— Одну минуту!
— Что такое?
— Тише! Кто-то поднимается черным ходом.
XVIII
Я прислушался и услыхал чьи-то быстрые шаги. Карла осторожно приоткрыла дверь кухни и выглянула.
— Все в порядке, — сообщила она. — Это Эллистер.
— Эллистер?! — воскликнул я, направляясь к передней двери. — В таком случае мне лучше бежать отсюда.
— Да ему до тебя дела нет. Он часто приходит сюда.
— К тебе?
— Не говори глупостей. Он приходит к своей любовнице — Фрэнси Зонтаг.
Кто-то поднялся еще на один пролет, после чего шаги затихли.
— Почему же ты мне сразу не сказала этого, а расписывала Эллистера словно святого?
— Я не могу ничего плохого сказать про Эллистера. Он не женится на Фрэнси потому, что жена не дает ему развода. Мне жаль, что ему приходится заглядывать к Фрэнси тайком…
— Но я вижу, что особенного секрета это не составляет.
— У нас тут — нет, но если это станет известно в его кругу, его политической карьере придет конец.
— Подожди, подожди… — Я вспомнил, что вчера из квартиры Зонтаг до меня донесся мужской голос, а на кушетке лежал серый пиджак. — Вчера вечером Эллистер был у нее?
— Откуда мне знать?
— Я понял, что у нее в квартире был мужчина.
— Возможно, это был Джо Солт. Он иногда ночевал у нее.
— Голос был не его.
— Значит, это был Эллистер. Вот уже года два как у нее больше никто не бывает.
Кое-что вспомнив, я быстро спросил:
— Какой номер телефона у Фрэнси Зонтаг?
— 2–33–46. Почему ты спрашиваешь? Я могу позвать Эллистера сюда, если ты хочешь поговорить с ним.
— Как, по-твоему, он не сообщит в полицию, если увидит меня?
— Нет, если ты убедишь его, что обвинение тебя в убийстве сфабриковано. Я точно знаю, что он выручил из беды не одного человека.
— В таком случае пойди позови его. Попробую рискнуть еще раз.
— Еще раз?
— Да, это долго объяснять. Попроси его прийти сюда, но не говори, что я здесь.
