Для подтверждения данных, имеющихся у гестапо, были доставлены все свидетели, которым предъявили тела убитых для опознания. Все 18 лиц, знавших убитых прежде, среди них были и два парашютиста, узнали преступников сразу и без затруднений.
Два из 11 обнаруженных в церкви пистолетов (это были „кольты“ с номерами 539370 и 540416) криминалистическая техническая экспертиза признала оружием, которым преступники пользовались на месте покушения и при бегстве, применяя патроны типа „Кинох“. Члены семьи Сватошовых узнали в одном из участников покушения человека, которому они дали принадлежащий им портфель, а в другом преступнике — человека, в портфеле которого был пистолет и который через полчаса после покушения взял у них плащ. Сын госпожи Моравцовой узнал в одном из преступников человека, которому его мать одолжила женский велосипед, обнаруженный на месте преступления, а в другом — человека, который за несколько недель до этого показывал ему бомбу, найденную затем на месте покушения. Тем самым были получены несомненные доказательства, устанавливающие личность преступников.
Обнаруженные в церкви боеприпасы, матрацы, одеяла, одежда, белье, продукты питания и другие необходимые им предметы свидетельствуют о том, что преступникам содействовал широкий круг людей. О происходящем знали приходской священник, настоятель церкви, председатель совета старейшин, сторож и служитель приходской канцелярии. Настоятель предполагал, что среди скрывающихся агентов были участники покушения, поскольку один из них (бросивший бомбу) нуждался в медицинской помощи: у него был поврежден глаз; кроме того, преступники сами рассказывали о подготовке и проведении покушения. О том, что помощь шла и от верховного духовенства, свидетельствует тот факт, что епископ Горазд знал обо всем еще за несколько дней до операции, проведенной гестапо. Хотя он и проявил заботу о доброй репутации церкви, тем не менее о случившемся не сообщил, несмотря об объявлении о суровом наказании пособникам.
Настоятель церкви Петршек принудил церковного сторожа Орнеста к молчанию. Находясь в полном церковном облачении, настоятель заставил сторожа поклясться на „Библии“ перед алтарем и зажженными свечами. Помогая агентам, капеллан доходил даже до того, что собственноручно очищал ведро с хлорной известью, которым те пользовались вместо уборной…»
Гиммлер взял следующий лист.
«Значительное количество преступников, и среди них, судя по всему, убийцы погибшего обергруппенфюрера СС, находилось в квартале, который обозначен буквой А на прилагаемом плане. Особое внимание следует обратить на церковь, которая находится в юго-западной части этого квартала… Сразу после того, как было замкнуто внутреннее заградительное кольцо, по сотрудникам службы безопасности СД, которые находились в церкви с несколькими из 25 приданных им членов СС, был открыт огонь. Началась перестрелка с преступниками, во время которой немецкая сторона применила ручные гранаты.
Одновременно служба безопасности начала пулеметный обстрел храма из больших окон дома, расположенного напротив. Это, однако, создало угрозу и нашим солдатам, находившимся в церкви. Поскольку в данном бою возникла дополнительная опасность и при обстреле, который бы проводился без плана, пули могли поразить солдат СС, командир отряда войск СС принял соответствующие меры и отдал приказ:
а) немедленно прекратить огонь из дома напротив церкви;
б) сотрудники СД и приданные им силы СС должны немедленно покинуть внутреннее помещение церкви;
в) ударному отряду СС во главе с командиром, обладающим опытом фронтовых боев, атаковать и арестовать упорно сопротивляющегося противника. Его численность и точное месторасположение не было известно.
Предосторожность, предусмотренная в пункте „б“, была необходимой, так как сотрудники СД были в штатском, не имели никаких отличительных знаков, а это могло вызвать путаницу…»
Он отложил в сторону уже просмотренные листы и взял очередной.
«Ударный отряд, указанный в пункте „в“, получил задачу попытаться взять преступников живыми. Выполнение задания было затруднено тем, что из церковного нефа на хоры вела вертикальная винтовая лестница, выход с которой наверху оборонял один из преступников. Командир ударного отряда, умело разместив группы с ручными гранатами и пулеметами, под прикрытием огня проник на хоры, и дальше солдаты должны были пробиваться от одной из расположенных на хорах ниш к другой. После двухчасовой перестрелки (около семи часов утра) три преступника, находившиеся в верхней части церкви, были захвачены и арестованы…»
Он отложил листки. Ну что же, работа была проделана большая и честная. Теперь даже фюрер не откажет в награждении исполнителей. Франк уже представил список из шести человек, при этом в разговоре он намекнул, что он тоже принимал очень активное участие в расследовании. Можно, конечно, отметить и его, лишним не будет, тем более, что место протектора, о котором он так мечтал, перешло к Далюге.
Гиммлер посмотрел на часы, сложил документы в папку и решил, что если он приедет на доклад к Гитлеру чуть раньше назначенного срока, то хуже от этого не будет.
Пардубице, 20 июня 1942 года
Унтерштурмфюрер Флейшер сидел развалившись в кресле в угловой комнате. Лучи заходящего солнца грели ему лицо, и он почти задремал. Позавчера, во время своего дежурства он зашел в эту комнату. Здесь стоял полумрак и он раскрыл плотные портьеры. «Сидим здесь, как в склепе», — проворчал он тогда. Они ни на минуту не задумался о том, что нарушает инструкцию, запрещающую притрагиваться к вещам, особенно стоящих на виду. Хотя инструкция была нарушена еще тогда, когда Ганке Крупке разрешили задернуть портьеры. Сейчас Ганка была в Праге, а в квартире вот уже считай четвертый день сидела засада. Флейшер был совершенно уверен, что эта засада не даст никаких результатов. После того, как было объявлено, что в Праге схвачены парашютисты и что арестовано более двухсот человек, помогавших им, он был уверен, что гестапо уничтожило всю сеть. На эту квартиру больше некому приходить.
В комнату зашел шарфюрер Куртман с сигаретой в зубах.
— Мы здесь, как в доме отдыха, — усмехнулся он.
— Иди курить на кухню, — огрызнулся Флейшер. — Последняя комната с более или менее чистым воздухом, так и ту загадить хочешь.
Флейшер встал и распахнул окно. А Куртман поморщился, но пошел на кухню.
Примерно через час после этого внизу позвонили в дверь парадной. Благодаря открытому окну, Флейшер прекрасно услышал звонок. Он подошел к окну и выглянул. У парадной стоял, судя по всему, довольно молодой человек. Молодой человек поднял голову, и его глаза встретились с глазами Флейшера. Он вздрогнул, резко развернулся и побежал вдоль дома. Флейшер отпрянул от окна и закричал:
— Все вниз! Догоните и возьмите парня, который убегает. Я из окна крикну вам, в какую сторону он бежит.
Бартош впервые за последние три дня вышел из дому. Ревматизм отпустил, но он все же перевязал поясницу теплым шарфом. По его подсчетам, Крупки должны были сегодня вернуться от родственников из Хрувима. Возможно, они знают что-то новое о событиях в Праге. Сообщения в газетах были неутешительные, но Бартошу очень не хотелось им верить.
Приехав в Пардубице, он сразу же направился к знакомому дому. Он машинально взглянул на окно угловой комнаты: портьера была открыта. Значит, никакой опасности нет. К тому же было открыто окно, что говорило о том, что Крупки действительно вернулись домой.
Бартош подошел к парадной и позвонил. Ему показалось, что из окна угловой комнаты кто-то выглянул, он поднял глаза и остолбенел: из окна на него смотрел незнакомый мужчина. Бартошу хватило всего одной секунды, чтобы сообразить, что этот мужчина может быть только оставленным в засаде гестаповцем. Он развернулся и бросился бежать.
Когда Бартош завернул за угол дома, он услышал, как хлопнула дверь парадной. Сомнения быть не могло — это выскочила погоня. Он еще чувствовал последствия приступа ревматизма и поэтому не мог бежать в полную силу. Очень скоро он услышал у себя за спиной топот погони. Альфред выхватил пистолет и сделал несколько выстрелов. Преследователи тоже начали стрелять.
В конце концов, Бартош заскочил в какой-то маленький проулочек, спрятался за деревом и решил попробовать сделать несколько прицельных выстрелов. Он сумел подстрелить первого вывернувшего из-за угла преследователя, но второй начал обстреливать его из-за угла дома. Бартош решил побежать дальше, но как только он покинул свое укрытие, то почувствовал два удара в спину, и тут же почувствовал боль во всей груди. Он споткнулся и упал лицом вниз. Чтобы не даться живым, он хотел выстрелить себе в висок, но рука уже не слушалась. Он медленно начал погружаться в темноту.
