Вряд ли уроды отреагировали бы на мое обращение, даже сумей я произнести его вслух. Я бросил исполненный последней надежды взгляд на Ллойда и его приятелей, суматошно гадая, почему они прекратили стрелять. Все было предельно просто: завидев вторую группу охраны, напарники попрыгали во внедорожник и теперь уносились прочь на бешеной скорости, бросив и меня, и уже вскрытый сейф. Однако злости на них я не испытал: сам на их месте поступил бы так же — слишком неравные были силы, чтобы ради спасения одного подставлять под пули всю компанию.
Лиц своих убийц я не рассмотрел — только четыре пары черных очков, прячущих от меня глаза палачей. Впрочем, что бы я прочел в тех глазах, наверняка таких же пустых, как глазницы обглоданных червями скелетов?
Это было последнее, что я увидел в прежней жизни: четыре нависших надо мной силуэта и пронзительно-яркое солнце, бьющее из-за них ослепительными лучами-стрелами. Почти библейская сцена — ангелы с нимбами в потоках божественного света. Только этим ангелам было наплевать на мою душу.
Вспышек и грохотов от выстрелов нет — к стволам четверки убийц привинчены такие же глушители. Пистолеты-пулеметы в руках громил коротко вздрагивают и в следующий миг невидимая бейсбольная бита что есть мочи бьет меня в лоб…
Треск собственного пробитого черепа — более отвратительного звука я в жизни не слышал. Удивительно, но боль отсутствует, лишь резкий звон закладывает уши, а перед глазами все прыгает и кувыркается. Точнее, это я кувыркаюсь, падая с берега в реку.
Падаю долго: то пропадаю в кромешном мраке, то вылетаю на яркий свет. Такое впечатление, будто не плюхаюсь спиной в речную воду, а сначала кубарем качусь с вершины Эвереста, после чего опускаюсь на дно Мариинской впадины. А затем еще глубже, не то в раскаленную магму, не то в кипящую серу… Сроду не предполагал, что путь в Ад занимает столько времени и проходит по такой извилистой дороге.
Падение длиной в двадцать с лишним лет… Неудивительно, что приземление выдалось жестким. Однако Арсений Белкин уцелел, переродился и вошел в свой новый мир совершенно иным человеком, оставив себе в наследство лишь воспоминания. Хотя, будь моя воля, я бы не взял с собой из прошлого абсолютно ничего. Начинать другую жизнь с чистого листа было бы гораздо проще. Но, к сожалению, от меня не зависело, где и в каком обличье мне суждено воскреснуть. Даже в симулайфе, одном из уникальных порождений человеческого разума, я был не властен над своей судьбой.
Симулайф… Золотая клетка, которую человек создал и сам же себя в ней заточил. Один из множества парадоксов, что случаются не только в жизни, но и при ее симуляции…
Черт побери! Я так глубоко погрузился в воспоминания, что чуть не задремал. Или все-таки задремал? Кажется, в гостевом зале дворца Фило что-то изменилось, а я заметил это только сейчас. Да нет, наверное, это была всего лишь очередная волна оживления после чьей-то удачной шутки или пьяной выходки…
Но причина общего возбуждения крылась в другом. По полутемному залу, между столами с пирующими скитальцами целеустремленной походкой шла женщина. Она-то и вызвала в зале столь оживленную реакцию. Женщину радостно окликали и часто придерживали за локоть, предлагая присоединиться к той или иной компании пирующих, но гостья хлопала навязчивых кавалеров по рукам, не собираясь удостаивать их вниманием. Она направлялась к хозяину дворца.
Эта женщина была далеко не единственной представительницей прекрасного пола в зале, однако исключение из прочих гостей все-таки составляла. Ни один даже вдрызг пьяный скиталец не посмел бы не только игриво хлопнуть ее по заднице, но и просто крикнуть вслед какую-нибудь пошлость. Женщина слышала лишь вежливые приглашения и после отказа на нее не обижались, потому что обида, нанесенная этой гостье, приравнивалась к оскорблению самого диктатора. Да и гостьей женщина была здесь чисто формально. Из уже известных мне фактов я знал, что она обладала в фуэртэ Транквило не меньшей властью, чем Фило.
Женщину звали Анной. Судя по реакции Фило, появление целительницы на пиру стало для него неожиданностью. А вот я, наоборот, этому отнюдь не удивился, так как именно Анну и поджидал. Дубли крэкеров Тантала и Пираньи были сведены вместе, что давало нам с Патриком главное преимущество в грядущей игре. Гвидо затем и отлучался, чтобы обманом зазвать целительницу во дворец, что маэстро с успехом и удалось.
Анна была явно не в восторге от своего полночного визита в обитель порока, но предпочла сдержать эмоции, просто подошла к Фило и молча указала на сидевших рядом с ним собутыльников. Диктатор постучал ладонью по столу, разбудил тех, кто уже спал, после чего, повинуясь желанию дамы, так же ни слова не говоря жестом спровадил приятелей восвояси. Но спокойной беседы у парочки крэкеров все равно не получилось — слишком пьян был Фило и слишком разгневана была на него Анна. Я сидел от них в десяти шагах и, даже несмотря на шумную атмосферу, превосходно слышал, о чем вели разговор вымогатели.
— Итак, я пришла! — с вызовом заявила целительница. — Какие у тебя среди ночи опять выискались ко мне неотложные дела? Снова кого-то невзначай саблей проткнули или у тебя очередной приступ депрессии?
— А ну остынь, женщина! — Пьяный «гном» хотел было грохнуть кулаком по столу, но передумал и сделал это чисто формально, практически беззвучно. — Похоже, это ты сегодня перебрала лишнего! Никто тебя, моя дорогая отшельница, в мой вертеп сегодня не звал. Но раз пришла, присоединяйся — буду только рад.
— Что значит не звал?! — вскипела Анна. — Совсем мозги пропил? А старика-посыльного кто, по-твоему, час назад ко мне присылал?
— Какого старика? Не знаю, что за старик тебя навестил, но он точно был не из дворца… — Фило озадаченно наморщил лоб. — А разве вообще бывают посыльные-старики? М-да, странно… И что, этот старик прямо так и сказал: «Фило приглашает тебя во дворец!»?
— Да. Причем срочно.
— Вот загадка…
Диктатор в задумчивости подпер подбородок кулаком — ни дать ни взять роденовский «Мыслитель», обросший бородой после долгих раздумий, или «гном на распутье». Затуманенный тропесаром, рассудок Фило соображал медленно, но в правильном направлении — Анна была не из тех женщин, которые плетут небылицы, и, стало быть, какой-то шутник и впрямь вызвал лекаря во дворец.
— Этот старик вернулся с тобой? — спросил диктатор подругу.
— Нет, он передал послание и ушел.
— Странно… — снова впал в задумчивость Фило.
— Приготовься, — раздался у меня возле уха знакомый голос. Стремительный, точный и бесшумный, как стрела Робина Гуда, маэстро Гвидо был уже рядом со мной, проникнув во дворец либо уже проверенным, либо каким-то иным способом.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
