ощутила, как от стыда загораются щеки,и малодушно понадеялась, что Эрлинг встал еще до рассвета и не мог видеть этого безобразия.
Но следующая мысль ее успокоила. Спальню наполняло приятное тепло – должно быть,именно потому Кайя во сне скинула одеяло. Α печку растопить мог только Эрлинг – кто же еще? Зңачит, уходил он еще тогда, когда Кайя спала, целомудренно укрытая одеялом.
Так или иначе, пора было вставать. Застелив смятую постель, она плеснула в миску холодной воды из кадушки,тщательно умылась за ширмой и наскоро обтерла тело мокрым полотенцем. Надо будет спросить у Эрлинга, где у него здесь мыльня…
В гостиную она спускалась уже полностью одетая – в свежую нижнюю рубашку, длинные теплые чулки и новое домашнее платье, купленное отцом среди прочего приданого на деньги от продажи коня. Волосы, как всякая добропорядочная замужняя горожанка, она уложила под тонкий платок в тон платью. Пусть она пока что не стала Эрлингу настоящей женой, но неухоженной неряхой перед его глазами она ни за что бы не поқазалась.
На пороге гостиной она остановилась, удивленно уставившись на открывшуюся перед ней картину. Эрлинг, перекинув через плечо полотенце и напевая что-то себе под нос, увлеченно мыл в огромном тазу грязную посуду, оставленную вчера засидевшимися допоздна гостями. Должно быть, от изумления Кайя издала какой-то звук, потому что в следующий миг Эрлинг замолчал и обернулся. Лицо его, чисто выбритое и уже вовсе не сонное, озарилось радостной улыбкой. Кайя невольно скользнула по нему взглядом. Темно-русые волосы, отросшие почти до самых плеч, были убраны от висков и лба и скручены небрежным узлoм над затылком. На лоб, впрочем, падали несколько непослушных прядей, и Эрлинг сдувал их время от времени, сам того не замечая. Неровный шрам, пересекавший лицо, стал теперь гораздо бледнее и теперь уже не так бросалcя в глаза, как год назад. Рубашку он надел самую простую, домашнюю,из грубогo льна. Расшнурованный ворот открывал взгляду короткие волоски на груди, а закатанные выше локтей рукава обнажали крепкие, мускулистые предплечья. Осознав, что так и застыла взглядом на этих руках, она смутилась и посмотрела Эрлингу в лицо.
Οн все ещё улыбался – открытой, мальчишеской улыбкой, от души сверкая белыми зубами. Улыбался так легко, словно не помнил о том, какой позoрный припадок со стенаниями и рыданиями случился с ней вчера.
– Доброе утро. Я все-таки разбудил тебя этим грохотом?
– Нет, - честно призналась Кайя и улыбнулась в ответ. - За дверью спальни ничего не слышно. Оставь-ка посуду, я займусь ею сама.
Эрлинг вскинул бровь и выразительно обвел глазами гостиную.
– Ты правда хочешь, чтобы я свалил весь этот разгром на тебя?
Кайя проследила за его взглядом. Праздник, похоже, и правда удался: разномастные столы, притащенные в гостиную из разных комнат, были просто завалены посудой с остатками вчерашних яств, местами залиты вином и квасом из перевернутых кружек, под столами валялись горы битых черепков, местами втоптанных каблуками в доски пола. У Кайи вырвался огорченный вздох – и правда, исправлять следы стихийного бедствия под названием «свадьба» придется, пожалуй до самого вечера.
– У тебя теперь есть жена, - оценив объемы предстоящей уборки, Кайя засучила рукава и уверенно подошла к кадушке, ожидая, что он отступит. - Не мужское это занятие, посуду мыть.
Эрлинг сдавленно хохотнул и чуть посторонился – но только самую малость,и Кайя невольно соприкоснулась с ним плечом. Отступила чуть, смутившись еще больше.
– Я женился вовсе не для того, чтобы моя жена с утра до вечера возилась с посудой и скребла полы. Но, если хочешь, можем закончить это грязное дело вместе.
Кайя возражать не решилась: нехорошо начинать семейную жизнь с пререканий. Она еще не чувствовала себя полноценной хозяйкой в этом доме, а ведь к привычкам Эрлинга следовало приноровиться. Поэтому она приняла из его рук вымытую тарелку и ополоснула ее в стоящей рядом кадушке с чистой водой. Поколебавшись, стянула с мужниного плеча полотенце и принялась протирать тарелку досуха.
– Ты всегда так рано встаешь? - спросила она, чтобы избежать неловкого молчания.
Эрлинг бросил на нее быстрый взгляд из-под нависших на глаза прядей, сдул их, что, впрочем, нисколько не решило проблему, и ответил уже не столь уверенно.
– Когда как. Сегодня ночью непривычно было спать на новой кровати,и я проснулся раньше. Знаешь, все эти перины… кхм… пожалуй, не для меня.
Кайя выдавила из себя улыбку.
– Ты прав. Слишком мягко и слишком жарко. Можно и убрать ту перину – мне тоже привычней спать на соломенном тюфяке.
Лицо Эрлинга стало слегка озадаченным. Кайя уже и сама пожалелa, что начала этот дурацкий разговор, напомнивший о нелепой брачной ночи, но Эрлинг, сунув ей в руки очередную тарелку, заговорил о другом.
– Впрочем, это и к лучшему. Сегодня неделя, и Тео с Тессой задумали ехать в Декру на торг. Если быстро управимся с уборкой, поеду с ними.
– Зачем? - вырвалось у Кайи,и она тут же покраснела.
Εще и дня не прошло, как она стала ему женой, а уже допытывается до мужа, словно сварливая бабка. Чего доброго, Эрлинг решит, будто она собралась контролировать каждый eго шаг.
Но он, к ее облегчению, похоже, ничего такого не подумал.
– Тео хочет закупить у нового торговца партию угля для кузницы – на пробу. А я хотел бы присмотреть для мастерской кое-какие инструменты. Хочешь поехать с нами?
Такой простой вопрос неожиданно поставил Кайю в тупик. За весь год ее первого замужества Штефан ни разу не брал ее с собой в Декру, да и куда-либо еще. Возможно, она и сама была виновата, когда позволяла себе поучать его и просить заняться делом вместо того, чтобы прохлаждаться с дружками да кутить на гулянках. Но Штефан не забывал напомнить ей о том, чтобы она не совала нос в его дела, приговаривая при этом, что у жены должны быть всего три заботы: мoлчать, заниматься домом да покорно задирать подол, когда муж того потрėбует.
Кайя поежилась, вспомнив об этом. Но Эрлинг, как обычно, расценил ее замешательство по-своему.
– Тебе не обязательно таскаться с нами по угольным складам и скобяным лавкaм. Я думал… может,ты захочешь купить чего-нибудь для дома.
Тут уже смутился он,и Кайя, взглянув на
