– Ты кому-нибудь сказала?
– Нет, – она отплыла от бортика. – Пока нет. Почему бы тебе не присесть со мной ненадолго?
Ванда угрожала раскрыть секрет Дарси? Остин не был уверен, но не хотел рисковать. Поэтому вошел в ванну и уселся напротив девушки.
Она улыбнулась:
– Разве так не лучше? – Она посмотрела мимо него и вздохнула. – Ох, дорогой. Теперь Дарси смотрит на тебя, – Ванда подплыла к нему. – Должны ли мы заставить ее ревновать?
– Я бы не стал.
– Хорошо. Да в этом и нет нужды. Она влюбилась в тебя в ту минуту, когда ты вошел в ту комнату для собеседования. Назвала тебя Аполлоном, богом Солнца, – Ванда провела пальцем по его щеке.
Остин соскочил с сиденья:
– Я не хочу ее расстраивать.
Ванда посмотрела через его плечо:
– Слишком поздно. Она выглядит очень рассерженной.
Остин скрестил руки на груди:
– Чего ты от меня хочешь?
Ванда положила локоть на бортик ванны и изучающее посмотрела на него:
– Я хочу знать, на самом ли деле она тебе не безразлична.
Подумав пару секунд, он решил, что признание не принесет никакого вреда:
– Я ее люблю.
– А-а-а, – Ванда почесала подбородок. – Для протокола: это больше выглядит, как простая страсть. Ты уверен, что чувствуешь любовь?
– Уверен. – «К несчастью». Он пытался похоронить свои чувства, но, несмотря ни на что, они становились сильнее и глубже.
– Дарси слишком много страдала. Она заслуживает счастья.
Остин приподнял одну бровь:
– Ты за нее переживаешь?
– Да. Тебя это удивляет?
Он сделал глубокий вдох. Неделю назад он бы не поверил, что вампиры могут сочувствовать и быть привязаны друг к другу, но это было так. Похоже, они могли испытывать те же чувства, что и живые люди. «Я человек», – слова Дарси всплыли в его памяти.
– Я изменил свое мнение.
– Она заслуживает лучшего. У нее душа ангела, – уголок губ у Ванды приподнялся. – В отличие от моей.
– Ты признаешь, что злая?
Ее улыбка стала шире:
– Кто-то может сказать такое про меня.
– Что ты сделала? Убила? – безразличным тоном спросил Остин, но был при этом очень серьезен.
Ее улыбка растаяла:
– Я предпочитаю называть это помощью правосудию.
Он нахмурился:
– Ты способна причинить вред невинному?
– Нет, – быстро ответила она, – а ты?
– Нет.
Она подвинулась ближе:
– Тогда не смей обижать Дарси.
Остин почувствовал угрозу в ее голосе:
– Я и не хочу, но все не так просто.
– Ты признал, что любишь ее. Она любит тебя. По мне, так все просто.
– Нет, это.. сложно. У меня важная работа…
– Более важная, чем Дарси?
– Нет, но я не могу себе позволить попасть в ситуацию, где мне придется выбирать. – Блин. И он не представлял, что будет обсуждать свои сердечные дела с вампиром.
– Если ты ее любишь, то возможен только один вариант.
– Это не так просто. Мне придется бросить все. Моя жизнь… вещи, в которые я верю… все изменится.
– А ты к этому не готов?
Хватит ли ему пороху на такое: отвернуться от группы по наблюдению за вампирами и ЦРУ? Присоединиться к Дарси и жить среди вампиров? Его признают предателем. Он не сможет найти себе хоть какую-нибудь работу.
– У меня была не легкая жизнь, – Ванда смотрела на звезды. – Я видела ужасные вещи. Концлагеря, пытки, смерть. Невероятную человеческую жестокость. Были времена, когда я просила у Бога смелости все это прекратить. У меня не было сил терпеть весь этот ужас.
– Мне жаль, – Остин не просто говорил это. Он действительно сочувствовал этим вампирам.
Ванда села ровно и посмотрела на него:
– Я бы пережила все снова и тысячу раз, если бы это вернуло мне мою младшую сестру, – слезы заблестели у нее на глазах. – Она была такой умной и полной жизни. Если бы она выжила, то была бы как Дарси.
Остин кивнул, его глаза увлажнились.
Ванда подплыла к нему:
– Нет ничего священнее любви. Не дай ей ускользнуть.
Создалось впечатление, что в окружавшем его мраке появилась трещина, из которой хлынул свет. И Остин, наконец, мог видеть ясно.
– Ты не злая, да? – Никто из этих модерновых вампиров не был злым.
– Мы просто стараемся изо всех сил сжиться с тем, что у нас есть.
Остин встал:
– Желаю всего хорошего, – он подошел к Дарси. Она посмотрела на него со злостью, потом отвернулась.
– Нам надо поговорить, – тихо сказал он, осознавая, что на него направлены камеры. После чего продолжил идти к оранжерее.
Мэгги дала ему полотенце:
– Пожалуйста, иди и переоденься для церемонии с орхидеями.
Остин направился к лестнице. Не удивительно, что Дарси была в ярости. Он понял, что сегодня его опять не выгонят.
20
Дарси решила проводить Ванду на этаж для прислуги, чтобы заодно узнать, мнение остальных дам по поводу последнего конкурса. К сожалению, все согласились с Вандой, так что ее надежды на то, что агенты ЦРУ покинут в этот вечер конкурс, были разрушены. Ванда переоделась в сухую одежду, достала две черные орхидеи из холодильника, после чего дамы направились в главное фойе на церемонию.
Принцесса Джоанна споткнулась, зацепившись каблуком за толстый ковер в коридоре:
– Страсти Христовы, дама может сломать шею в этих нелепых тапках.
– Ты со временем привыкнешь, – Дарси протянула руку, чтобы поддержать подругу. – Вы все выглядите прекрасно.
– Спасибо, – принцесса смотрелась очень элегантно в дорогом черном платье, украшенном по вороту жемчужинами.
– По началу я чувствовала себя обнаженной без корсета, – произнесла Кора Ли. – Но теперь я просто в восхищении от этого. Впервые за столетия я могу дышать полной грудью.
Кора Ли и леди Памела выбрали для себя молодежный стиль – атласные брюки на бедрах и струящиеся, мягкие короткие топы.
Принцесса Джоанна, нахмурившись, посмотрела на них:
– Вам двоим должно быть стыдно. У вас обнажено слишком много плоти.
– Это грех, – платье Марии Консуэлы было до пят.
Леди Памела пожала плечами:
– Прежние платья выставляли напоказ мою грудь, и никто не протестовал.
– Но обнажать пупок – это безбожно, – Мария Консуэла перебирала четки. – Я свой пупок вообще никогда не видела.
– Что? – спросила Дарси, – но, когда ты принимаешь ванну…
– Я принимаю ванну в сорочке, как и приличествует любой уважающей себя женщине.
– О, – Дарси начала понимать, что, хоть она и надела на дам модную, современную одежду, мысли их остались архаичными.
Женщины вошли в фойе. Все мужчины переоделись в костюмы. Грегори направился навстречу экс-гарему, приветствуя дам, конкурсанты же остались стоять на лестнице.
