— Я не знала, — проговорила я, — он заманил меня. Я попала в часовню через какой-то подземный ход, что вел из заброшенного зала Каслрока.
— Я знаю, — кивнул Финч, — Отис признался во всем, когда я немного надавил на его совесть.
— Он обещал меня не выдавать, — прошептала я.
— А он и не выдал, — Финч сел напротив меня и обновил свой стакан, — вы сами выдали себя, потому что только вы могли дать такую силу моему брату.
Я опустила глаза.
— Эдвард напал на миссис Хьюз, когда она пыталась остановить его. Она не могла даже предположить, что он на это способен, хотя, мне кажется, Эдвард и сам некоторое время не мог понять, что в нем что-то изменилось.
— Как она? — спросила я. — Как миссис Хьюз.
— Жива! — ответил милорд. — Но он едва не убил ее.
Вздрогнула всем телом. «Сама того не зная, я помогла сбежать чудовищу», — пронеслось в моей голове. Невольно вспомнился темный коридор, ведущий в часовню, запахи сырости и ледяное дыхание зимы, что ощущалось даже там, под толщей земли. Затем голос тени, позвавшей меня по имени. Помнила и то, как едва не зашла в подвал и то, как упала на земляной пол, почувствовав странную слабость. Теперь все стало понятно, что и как со мной тогда произошло. Младший Финч выкачал мою силу. Она восстановилась, но ему, видимо, хватило того, что он успел забрать, чтобы справиться с замком. А все мой дар, будь он неладен. Иногда я думала, почему не родилась такой, как мои родители, такой, как брат и сестра? Почему я не стала магом огня? Почему моя мать родила меня такой?
— Элиза! — позвал Финч.
— М-м-м? — слабость по-прежнему не проходила. Я снова глотнула чай, подняла глаза на опекуна.
— Что с вами? — он нахмурил брови.
— Я сегодня узнала, что моя мать якобы родила меня для вас, милорд, — произнесла я то, что вертелось на языке.
— Что? — он качнул головой, при этом продолжая всматриваться в мое лицо, словно искал там что-то. Его взгляд мрачнел, а у меня перед глазами стало все плыть.
— Элиза! — он шагнул ко мне, опустился рядом на одно колено, взял мою руку в свою.
— Мне жаль, что я скрывала от вас свой дар, — произнесла тихо. — И... Простите, я что-то чувствую себя крайне неважно. Видимо, переволновалась из-за бала и всего того, что мне наговорили. — я посмотрела в глаза мужчине, который грел мою руку своим дыханием и с тревогой вглядывался в лицо. — Моя мать твердила мне, чтобы я никому не открывала свой дар, она сказала, что меня захотят использовать и вот теперь... ваш брат это сделал.
Я перестала понимать, что говорю. Перед глазами стали появляться неясные образы, воспоминания из детства, смешавшиеся с картинками настоящего.
Мой дар.
Мама называла меня безстихийница, но по правде говоря, я обладала магией. Я была подобна некроманту, но и таковым не являлась. Моя сила позволяла мне дать шанс на жизнь умирающему и могла забрать ту же жизнь из здорового человека. Я была черным магом, магом смерти, магом, который не должен пользоваться своим даром, поскольку тот может погубить его самого. А где-то в самой глубине таился дар магии огня, который так и не успел развиться во мне, подавленный другим, темным и более сильным. Некромантов не любят. Их бояться, но и уважают. Только вот женщины, обладающие подобными возможностями, явление столь редкое, что я не помню, когда в последний раз сталкивалась с ними, даже на страницах книг, описывавших темную половину нашей истории. Они рождались раз в пятьдесят лет. Порой и того реже.
Я могла отнять жизнь и могла ее возродить. В отличие от некроманта, у меня не было силы вернуть уже умершего, но если в человеке или любом живом существе теплилась хотя бы капелька жизни, если он находился на самой грани, я могла вернуть его назад, вырвать из объятий смерти, потому что я была и магом жизни. Вот такой непонятный и редкий дар.
— Элизабет! — крик Финча я услышала уже, когда сползла с кресла прямо ему в руки. Мне стало холодно и горячие объятия моего опекуна больше не согревали меня.
— Элиза, Элиза! — раздавалось откуда-то уже словно издалека. Я проваливалась в темноту. Липкие объятия вырывали меня из рук сэра Генри. Что происходило, я не понимала. А затем все исчезло и время для меня остановилось.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Что это могло быть? — спросил чей-то голос. Часы на камине тикали, горел, потрескивая, огонь, кто-то шагал за приоткрытой дверью, а я лежала, чувствуя необыкновенную слабость. Рядом сидела, склонив надо мной свое лицо Люси и, увидев, что я очнулась, она широко улыбнулась, и открыла было рот, намереваясь что-то сказать, но я покачала головой, призывая ее к молчанию, и кивнула на двери. Я хотела услышать разговор, который происходил в коридоре. Один из голосов принадлежал сэру Генри, второй мне был незнаком.
— Я не могу объяснить точной причины, — последовал ответ чужака, — но кто-то явно пытался избавиться от вашей подопечной.
— Яд? — холодно поинтересовался Финч.
— Да.
Затем раздался какой-то шелест и звуки удаляющихся шагов. И все что я расслышала было:
— Давайте пойдем в мой кабинет. Поговорим там, — сказал опекун, и мужчины удалились.
— Что произошло? — едва стихли звуки шагов, я обратилась к подруге.
— Лучше скажи, как себя чувствуешь? — она протянула руку и прикоснулась к моему лбу.
— Сносно! — ответила тихо и не покривила душой. Слабость присутствовала, но совсем иного рода, будто я переболела и теперь медленно, но верно, шла на поправку. — Ты лучше расскажи, как долго я была без сознания?
Люси уселась поудобнее на кровати, чуть наклонив ко мне голову.
— Ты пролежала так почти сутки!
— Что? — мне казалось, что я проспала как обычно и сейчас за окном утро.
Окна... Мой взгляд метнулся к зашторенным окнам.
— Я спала, и было уже далеко за полночь, скорее даже ближе к утру, часа три ночи, когда в мою комнату постучали, — начала Люси. — Я проснулась, еще толком не понимая, что происходит, а затем решила, что это ты вернулась с бала и захотела мне что-то рассказать, но потом подумала, что ты не стала бы меня будить и подождала до утра.
Я вслушивалась в ее рассказ, лежа на подушках. Люси говорила как-то торопливо, словно боялась, что нас сейчас прервут.
— Когда я спросила, кто стучит, то с удивлением услышала голос лорда Финча, который просил меня срочно выйти к нему.
Мои брови поползли вверх, а Люси рассказывала дальше.
— Я накинула халат и открыла двери. Твой опекун стоял в коридоре, двери в твою комнату были распахнуты, а вид у лорда Финча был. — она запнулась, словно стараясь подобрать слова, — взъерошенный, что ли, и… мне показалось, он взволнован и напуган!
— Напуган? — удивилась я. Как-то слово «страх» у меня не ассоциировалось с сэром Генри, но не верить Люси я не могла.
«Идите сюда, мисс Брадшо!» — сказал мне Финч, продолжила подруга. — Его голос был страшен. И тогда я поняла, что что-то случилось с тобой. Когда я вошла в твою комнату, ты лежала на покрывале, белая, словно снег, ни единой кровинки на лице. Глаза закрыты, а грудь едва поднимается в слабом вдохе.
«Что с Лиззи?» — спросила я у Финча, продолжала подруга.
— Я еще сам не знаю, — ответил он мне, — будьте с ней, пока я не вернусь. Я приведу лекаря, — вот что он сказал мне, а потом убежал.
— Убежал? — я снова удивилась. Сэр Генри всегда двигался медленно и величественно, а тут… побежал!
Люси поправила выбившийся золотой локон за ухо и продолжила свой рассказ:
— Я просидела рядом с тобой и все время держала тебя за руку. Она была холодна, словно лед, и ты… Ты все время что-то говорила, бормотала что-то непонятное. А затем вернулся милорд в сопровождении какого-то почтенного вида мужчины с чемоданом в руках. Позже я узнала, что это королевский лекарь. После я ничего не знаю, меня попросили выйти, и я находилась в коридоре битый час, пока Финч и лекарь были здесь с тобой, — подруга чуть покосилась на меня подозрительно. — Ты помнишь, что произошло? — спросила она. — Отчего тебе стало дурно?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
