Эдди кивнул.
– Может быть.
Он работал неторопливо, пытаясь увидеть в дереве точную форму ключа – и особенно эту ужасную загогулину на конце, – но очень скоро он понял, что нужный образ, казалось бы, намертво запечатленный в его сознании, потускнел.
«Прошу тебя, Господи, помоги мне, пожалуйста. Не дай мне его запороть», – взмолился мысленно Эдди, в глубине души все – таки опасаясь, что он уже начал его запарывать. Наконец он сдался, вернул ключ (который за вечер практически не изменился) стрелку, улегся, укрывшись одной из шкур, и буквально минут через пять погрузился опять в этот сон про парнишку на баскетбольной площадке, что на старой Маркей-Авеню.
11
Джейк вышел из дома примерно без четверти семь, так что ему предстояло убить где-нибудь больше восьми часов. Он поначалу решил сразу спуститься в подземку и доехать до Бруклина, но потом рассудил, что это не самая лучшая мысль. На окраине мальчик, который в наглую прогуливает занятия, привлечет больше внимания, чем в центре огромного города, но с другой стороны, если ему и вправду придется еще поискать то место и мальчика из его сна, с которым он должен там встретиться, то надо бы побеспокоиться об этом заранее.
«Без проблем, – сказал тогда мальчик в желтой футболке с зеленой повязкой на лбу. – Ключ ты нашел. Розу тоже. Точно так же найдешь и меня».
Загвоздка, однако, в том, что Джейк не помнил уже, как ему удалось найти ключ и розу. Он помнил лишь радость и чувство уверенности, переполнявшие сердце его и разум. Оставалось только надеяться, что это случится опять. А тем временем он продолжал идти. Верный способ в Нью-Йорке привлечь к себе нежелательное внимание – это без дела стоять на месте.
Он прошелся пешком почти до Пятой-Авеню, потом повернул обратно и вернулся назад, но уже по соседней улице, ближе к центру, ориентируясь по светофорам (может быть, он подсознательно понимал, что они тоже служат Лучу). Около десяти часов Джейк обнаружил, что вышел к художественному музею «Метрополитен» на Пятой-Авеню, разгоряченный, усталый, подавленный. Ему очень хотел пить, но он не стал покупать себе лимонад – денег у Джейка было немного, и он не хотел тратить их понапрасну. Перед уходом он опустошил до последнего цента копилку, но сумму набрал смехотворную: долларов восемь, плюс-минус несколько центов.
Перед входом в музей выстроилась группа школьников. Должно быть, их привели на экскурсию. Наверное, бесплатная средняя школа, решил Джейк. Одеты так же небрежно, как сегодня оделся он сам. Никаких тебе блейзеров от Пола Стюарта, никаких галстуков и джемперов, никаких простеньких с виду юбочек, которые стоят сто двадцать пять баксов в бутиках типа «Мисс юное очарование» или «Твинити». Все одеты, что называется, по-молодежному. Повинуясь какому-то непонятному импульсу, Джейк пристроился к группе ребят и прошел вместе с ними в музей.
Вся экскурсия заняла час с четвертью. Джейку она понравилась. В музее, главное, было тихо. И еще там работали кондиционеры. И картины были красивые. Особенно Джейку понравилось небольшое собрание Фредерика Ремингтона из серии «Дикий Запад». И большая картина Томаса Харта Бентона: по бескрайним равнинам мчался в Чикаго пускающий дым паровоз, а на полях, подступающих к самым путям, стояли в соломенных шляпах фермеры и провожали его глазами. Двое учителей, сопровождавших экскурсию, не заметили Джейка до самого конца. Только уже на выходе симпатичная чернокожая женщина в строгом синем костюме, похлопав Джейка по плечу, поинтересовалась, кто он такой.
Джейк не заметил, как она к нему подошла. На мгновение он похолодел. А потом, не задумываясь о том, что он делает, Джейк сунул руку в карман и зажал в кулаке серебряный ключ. В голове сразу же прояснилось. Джейк успокоился моментально.
– Мой класс там, наверху, – улыбнулся он чуть виновато. – У нас занятие по современному искусству, но мне больше нравится то, что здесь, потому что это настоящие картины. Так что я… ну, понимаете…
– Смылся? – подсказала учительница. Уголки ее рта задрожали, как будто она едва сдерживала улыбку.
– Я бы лучше сказал, что ушел по-французски, тихонько, без долгих прощаний. – Слова произносились как будто сами, без участия Джейка.
Школьники удивленно таращились на него, но на этот раз их учительница от души рассмеялась:
– Ты либо вообще не знал, либо забыл, но во французском Иностранном легионе дезертиров расстреливали на месте. Так что, мой юный друг, возвращайтесь скорее туда, где ваш класс.
– Да, мэм. Спасибо. Они все равно уже скоро закончат.
– А из какой ты школы?
– Из «Академии Маркей», – выпалил Джейк, не задумываясь.
Он поднимался по лестнице, прислушиваясь к бестелесному эху шагов и приглушенных голосов, звучащих под куполом круглого зала, и все думал, с чего бы он это сказал. Он в жизни не слышал о школе с таким названием – «Академия Маркей».
12
Какое-то время он постоял в коридоре верхнего этажа, но вскоре заметил, что на него то и дело со все возрастающим любопытством поглядывает одна из музейных служащих. Джейк решил, что ждать дальше нет смысла – оставалось надеяться только на то, что класс, к которому он пристраивался, уже ушел.
Джейк посмотрел на часы, изобразив на лице изумленное выражение, которое, как он надеялся, означало бы что-то вроде: «О Господи! Как я опаздываю!» – и торопливо спустился вниз. Класс – и симпатичная чернокожая учительница, которая рассмеялась, когда он упомянул уход по – французски – уже ушел. Джейк решил, что ему тоже пора уходить. Он еще погуляет немного по улице – медленно, чтобы не так чувствовалась жара – а потом сядет на поезд в подземке.
На углу Бродвея и Сорок-Второй он задердался у стойки с хот-догами и из скудных запасов наличности купил себе булочку и сосиску. Чтобы поесть, Джейк присел на ближайшую лестницу у здания банка, и это, как оказалось, было грубейшей ошибкой с его стороны.
К нему направился полицейский. Казалось, он занят только своей дубинкой, которую сосредоточенно вертел в руке – этак ловко и слаженно. Но едва поравнявшись с Джейком, коп быстро сунул дубинку за пояс и повернулся к нему.
– Привет, парень. Чего сидим? В школе сегодня свободный день?
Джейк уже доедал сосиску, но последний ее кусок вдруг застрял в горле. Да уж, везет как утопленнику… если слово «везение» здесь вообще уместно. Здесь, на Таймс-сквер, в самом сосредоточии «грязной» Америки, где табунами шатаются проститутки, толкачи, наркоманы и попрошайки… полицейский, не обращая внимания на них, вяжется почему-то к нему.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
