Но в чем выражается смерть души? — В оставлении Божием. Потому что как тогда, когда на лицо свет, невозможно, чтобы в том же самом месте была и тьма, но когда свет покинет место, настает мрак, имеющий свое бытие не от света, но от тени, бывающей тогда, когда свету прегражден доступ; так и тогда, когда Бог, сущий Сама Жизнь и Жизнь всех живущих и особенно живущих духовной жизнью, присутствует в наших душах, невозможно, чтобы и смерть там была. Когда же Бог оставит ее, приближается к ней смерть, имеющая свое бытие не от Бога, но по причине оставления души Богом, а причина сему — грех. Видите, что смерть не — от Бога, но — от греха? Но каким образом оставляет душу Тот, Кто — вездесущий и Который нигде не отсутствует? — Тем, что сперва она сознательно оставляет Его и что Он не применяет силу в отношении самовластной души; так что не Бог, создавший нас, а сами мы являемся для себя виновниками оставления нас Богом. Так что, увы, мы являемся родителями собственной смерти, сознательно оставившие создавшего нас для жизни и всегда присутствующего и животворящего Собою Владыку, являясь подобными тем, которые в самый полдень смеживают свои глаза и намеренно отстраняются от света, хотя и сущего здесь и осиявающего их. Потому что, оставив живительный Свет и по причине преступления оставив Бога и сознательно отступив от Жизни, мы приняли смертоносный совет сатаны и этим сами в себе поселили его, сущего мертвого духа, как уже прежде оставившего Бога и ставшего самого виновником для нас умерщвления и смерти, пока, говорю, смерти души, которая, когда отделится от Бога, как говорит Павел, «живая умерла». И даже жизнь ее (в таком состоянии) хуже — смерти. Потому что она — инертна на всякое доброе дело, энергична же бывает на всякое зло, сама на себя сплетая козни и самоубийственным злом непрестанно толкая себя на худшее. Быть может, многие винят Адама за то, что он так легко послушавшись злого совета, нарушил Божию заповедь, и вследствие нарушения ее стал для нас виновником смерти. Но не одно и то же: прежде опыта желать вкусить от какого–нибудь смертоносного растения и — после того, как стало известно по опыту, что оно — смертоносно, страстно желать ясть от него. Так что более заслуживает порицания тот, кто, когда уже опыт был, поглощает яд и несчастным образом навлекает на себя смерть, чем — тот, кто прежде опыта поступает так и терпит (последствия сего).
Адам, вот, прежде опыта, послушавшись злого совета, нарушил совет и заповедь Благого; но, ведь, и каждый из нас, увы, так поступает, несмотря на то, что уже был опыт и результат угроз известен; поэтому каждый из нас, более чем Адам, заслуживает порицания и осуждения. Но (скажешь) — в нашей среде нет ни одного древа, нет ныне ни Божией заповеди, запрещающей нам вкушать от него. — Но хотя оного древа и нет в нашей среде, однако заповедь Божия и ныне имеет место для нас, покоряющихся ей, и желающих жить согласно ей, освобождающей нас от кары за все наши собственные грехи, а вместе — и от прародительского проклятия и приговора, а нарушающих ее и теперь, и предпочитающих ей совет и доступ лукавого, отсылающая в оную вечную огненную геенну, угрожающую и уготованную для диавола и [137] ангелов его. Какая же это предлежащая нам заповедь Божия? — ПОКАЯНИЕ, начало которого выражается в том, чтобы уже не касаться более того, что запрещено; потому что, после того, как мы были изгнаны из места наслаждения о Бозе и справедливо отрезаны от Божиего рая, и ниспали в эту трясину, и осуждены обитать и проводить жизнь совместно с бессловесными животными, и лишились всякой надежды, — если она еще только была, — на воззвание в рай, тогда Сама Правда, взяв на Себя кару, или лучше сказать — справедливо соглашаясь, чтобы она постигла нас (воспринимая ее на Себя), ныне по избытку человеколюбия и благости, по сердечной Своей жалости, ради нас сошла до нас и став таким человеком, как и мы (хотя и безгрешным), — чтобы подобным научить и спасти подобное, — возвестила спасительный совет и заповедь покаяния, говоря: «Покайтеся, приближися бо царство небесное» (Мф. 4:17); потому что до Воплощения Слова Божия, царство небесное было настолько далеко от нас, насколько небо отстоит от земли; когда же Царь Небесный возъобитал с нами и соблаговолил войти в единение с нами, тогда для всех нас приблизилось царство небесное.
Посему, будем каяться, братие, молю, и явим плоды достойные покаяния, чтобы наследовать нам царство небесное: потому что оно стало близко к нам, да не удаляем сами себя от него вследствие дурных дел. Для нас воссиял невечерний Свет: пойдем на сияние его путем добрых дел. Явилась вечная жизнь: приобретем ее чрез посильные добродетели. Христос, делающий нас блаженными, пришел к нам: усердно последуем за Ним. Бежим от того бедствия, которое испытывают те, которые сидят во тьме и тени смерти. Возжелаем и приобретем дела покаяния: смиренное устроение души, сокрушение и плач духовный, сердце нежное, исполненное милосердая, любящее правду, стремящееся к чистоте, мирное, умиротворящее, терпеливое во время преследований и бедствий за истину и правду; во время оскорблений и клевет и страданий, памятующее слова Говорящего: «Блажени нищии духом, яко тех есть царство небесное. Блажени плачущии, яко тии утешатся. Блажени кротцыи, яко тии наследят землю. Блажени алчущии и жаждущии правды, яко тии насытятся» и т. д. (Мф. 5:3, 4). Но по какой причине, говоря: «блажени нищии», Господь присовокупил: «духом»? — Для того, чтобы отделить понятие благословенной бедности от понятия несчастного положения, а затем и для того, чтобы, можно сказать, всякую бедность представить как благословенную и к тому же, чтобы показать нам причину блаженства. Потому что когда дух наш, который является началом всякого чувства (προποπαθές), настроен благородно и богоугодно, он делает нас блаженными; когда же настроен дурно и богоненавистно, делает нас несчастными. Существуют же три типа бедственного положения. Первый: нищета в образе жизни и существования человека, выражающаяся в стесненности в необходимых для жизни средства, — чему противоположным состоянием является богатство, по сказанному: «Богатства и нищеты не даждь ми» (Притч. 30:8). Иной тип бедственного положения: в отношении состояния тела человека, когда вследствие весьма скудного питания и малоядения оно становится чахлым, по сказанному: «Колена моя изнемогоста от поста, и плоть моя изменися елеа ради» (Пс. 108:24). Иной (третий) тип нищеты: сдержанность и скромность устроения душевного, что выражается в смирении духа нашей души, чему противоположным состоянием является гордыня.
Итак, таковые состояния души, имею в виду — в отношении образа жизни и состояния тела, если будут идти рука об руку со смиренным устроением души, достойны — блаженства; если же не сочетаются со смирением, то бывают соединены с гордыней и тогда, воистину, исполнены — несчастности. Некто бывает в бедственном положении в отношении средств для жизни или по состоянию тела или по своей воле [138] или же против воли. Так что тот, кто бедствует поневоле и не имеет доброго расположения души, бывающего на основании покаяния, т. е. — смирения, тот присущую ему поневоле бедность не переносит благородным образом, но и ропщет на Бога, обвиняя Божие Провидение в несправедливости; и всячески он вредит людям, не обращая своего взора к Богу, на Которого всякий возлагающий надежду, не постыждается; и вместо того, чтобы уменьшить траты и трудиться руками, добывая себе на жизнь, или же просить со смирением у обладающих богатством, такой человек становится вором, грабителем, раскапывателем могил, похитителем, или — паразитом, клеветником, лжецом, лицемером, проявляя низость и раболепничество лести в отношении имущих, в ожидании получить от них какую–то прибыль. Но разве такой бедняк не является ли несчастнейшим человеком? Разве такого типа люди не весьма, весьма далеки от тех, которых ублажает Христос? Если же найдется кто по своей воле бедствующим, но делающий это не со смирением, а с какой–то гордостью, и не ради похвальной нищеты духа отвергающий наслаждение и богатство, такой малым чем не будет подобен демонам: потому что их бедность и неядение связаны с гордостью. «Блажени», говорит Господь, «нищии духом», т. е. внутренним, сущим в них, смиренным расположением души, и облобызающие бедствование тела, бывающее как результат их воздержанной жизни, и считающие их бедность более желанной, чем какое бы то ни было богатство; если какое–либо бедствие приключится им поневоле, они чрез терпение и благодарение делают его для себя добровольным благом; вот таковых людей есть царство небесное. Потщимся, братие, и мы быть таковыми нищими для того, чтобы получить нам царство небесное. Если же мы не хотим быть таковыми нищими, то, по крайней мере, милостыней им и деланием их участниками нашего имущества, будем соучастниками таковых нищих. Приобретем друзей мамоной неправедной, т. е. — из преизбытка нашего имущества, — пока мы находимся в этой жизни, чтобы когда мы преставимся от этой жизни, они бы приняли нас в оные их вечные обители. Я желал, поверьте, раскрыть вам ныне значение и всех следующих заповедей блаженства, сущих в Евангелии Господнем, братие, но настоящее время не позволяет сего, и начальная тема слова требует продолжения. Потому что в нашу задачу входило показать, что Бог не сотворил ни смерти, ни болезней, ни немощей; и мы показали это в отношении смерти души, жалом которой (смерти) первоначально был грех. Теперь же нам долженствует исследовать и изучить дело относительно телесной смерти: откуда она имеет свое начало: потому что ни этот род смерти не сотворил Бог, будучи Сама Жизнь и всецело Жизнь и Виновник всякого вида жизни во времени ли то или в вечности, и особенно — присносущной и божественной.
