Не хочу же, братие, чтобы вы были в неведении относительно того, что есть двоякий вид искушений; но об этом не буду говорить сейчас; (скажу только, что) искушения приходят людям и чрез радость и чрез скорбь, и чрез здоровье и чрез болезнь, и чрез славу и чрез бесславие, чрез богатство и чрез бедность; но из них гораздо худшие — те, которые приходят чрез удовольствие и чрез здоровье и чрез славу и богатство; и это истинно так; но и об этом двояком виде искушений я не стану вам сейчас говорить. Но что я хочу, чтобы вы ныне знали? — Внимательно слушайте, и узнаете — Сей великий Иаков, называемый по плоти Брат Господень, по причине обручения Девы–Матери с Иосифом, которое было по божественному домостроительству, говорит: «Радуйтеся, егда во искушения впадаете различныя»; и: — «Блажен муж, иже претерпит искушение: зане искусен быв, приимет венец жизни». Затем, как если бы кто говорил ему: «но, ведь, бывают такие, которые, находясь в искушениях, хулят; другие же совершенно приходят в отчаяние; иные же и петлю на себя налагают; если же искушения происходят от физических и плотских причин, то это — страсти и вожделения; и одни, вот, случалось, бывало впадали в убийства, другие же предавались непотребству; так что каким образом искушения суть от Бога и являются доставителями венцов?» — Как бы отвечая говорящим нечто таковое, Апостол прибавляет, говоря: «Никтоже искушаемь да глаголет, яко от Бога искушаемь есмь: Бог бо несть искуситель злым, не искушает бо Той никогоже» (ст. 13) [144]; под «искушением» здесь ясно обозначая зло и грех и впадение в него, относительно чего Христос пребыл не подвержен искушениям, хотя впрочем и был искушаем: «В немже бо пострада», говорит Апостол, «Сам искушен быв, может и искушаемым помощи» (Мф. 2:18). Но и после того, как крестился во Иордане, восшел Он на гору для искушения, как говорит Евангелие (Мф. 4:1); так что «искушениями» называются и приходящие людям внешние скорби по плоти, и самое нападение (приражение) вражие, хотя бы и безуспешное для него; так, искушая, он и Господу приразился. «Искушениями» также называются и грехи, которыми каждый из нас искушаем бывает, как сам Иаков говорит: «Кийждо искушается, от своея похоти влекомь и прельщаемь; ибо похоть заченши раждает грех: грех же содеян раждает смерть» (1:14). Какую смерть? — Вечную, которая выражается в разлучении души от Бога, вызванная грехом, за которой ныне последовала от Адама вплоть до конца мира и телесная смерть; тогда же, в будущем веке, последует для не покаявшихся здесь невыносимое и нескончаемое мучение души и тела, справедливо осужденных посредством могущего и душу и тело погубить в геенне.
Такого искушения будем бежать, братие, как только можем: потому что бежать от него находится в нашей власти. Относительно него будем скорбеть, когда увидим себя впавшими в него. Если относительно него будем скорбеть, как это должно, то сотворим верное покаяние, ведущее ко спасению. И я — здесь для того, чтобы снимать с вас этот род искушения, причиняющий вред и ущерб не во временном, но — в вечном. Ибо Господь наш Иисус Христос, благодатью Которого мы — служители, является Архиереем будущих, а не временных, благ, и Своею Кровию вошел воистину во Святая, не привременное, но вечное наше искупление обретый; сие вечное освобождение и мы имели целью, заботясь, поверьте мне, о душевных, а не о телесных, напастях; потому что и оружие наше не плотское, как говорит Апостол, но — силы от Бога для уничтожения твердынь, не чувственных (материальных), но построенных против нас духовным врагом. Но вы, как мне видится, н не разумеете и не ищете сего освобождения от душевных искушений; потому что особенно скорбите относительно тех искушений (невзгод), относительно которых надлежало бы радоваться, как о доставителях, если только пожелаем, вечного нам освобождения; и от меня вы весьма ищете сего освобождения от материальных напастей, и я пришел сюда к вам, чтобы сострадать вам, хотя сему освобождению от чувственных невзгод придаю меньшее значение. Но если мы будем скорбеть о своих грехах больше чем о находящих на нас бедствиях, нам не только прибавится спасение души и вечное искупление, но и — освобождение от временных искушений. Ибо почему у нас жизнь стала мучительной и многогорестной, исполненной борьбы и бедствий? — Не от того ли, что, вследствие преступления заповеди, мы ввергли себя в запретное искушение, имею в виду — грех? Если же теперь мы очистим себя от всякого греха путем покаяния, то и здесь будем иметь нужду в более легких искушениях, и в свое время внидем в беспечальную и легкую жизнь. Обратившись же к сей спасительной мысли, будем печалиться и волноваться не о плотских невзгодах и уронах, но — о душевных ущербах, — которые истинно — искушения, и достойны — печали, — дабы и говорить Богу так, как Сам Он нас научил: «Не введи нас во искушение», искушение запретное и всецело подвергающее ответственности, — «но избави нас от лукаваго». Яко Твое есть царствие и сила и слава во веки веков. Аминь.
Омилия XXXIII [145]
О добродетелях и противоположных им страстях, и о том, что «мир», «миродержителем» которого является диавол, это — не Божия тварь, а это — те, которые, вследствие злоупотребления тварью, покорились ему. Произнесенная на молебне
Как кто что посеет на обработанной земле, то и пожнет: если посадит здесь деревья, дающие добрые плоды, или посеет жито или ячмень или нечто из полезных злаков, то это же земля и воскармливает и возращает и приводит в совершенство; а будет ли земля оставлена невозделанной и незасеянной, она, действительно, воскармливает растения, но не полезные, и особенно — терния и волчцы, согласно проклятию, которому мы подпали; подобно сему, если и дерево она произрастит, то и оно будет бесплодным и бесполезным и, обычно, колючим; — так и в отношении души: какие кто внедрит в нее расположения, те и вкусит. Кто ведет полезные беседы и слушает духовное учение и слушается и приводит в дело то, что оно заключаете в себе, тот возделывает добродетели и бывает угоден Богу, пригоден другим людям и добр к самому себе. Если же у кого беседы не добрые, и не слушает духовного учения, но и то услышанное считает за какие–то пустяки (φαϋλον), тот дичает и деревенеет (огрубевает) и воскармливает дурные страсти и рождает от себя терния и жала смерти души и тела, которые — грехи. Ибо и началозлобный змий вначале, как все вы знаете, чрез грех ужалив человека, сделал его смертным, и извергнув его из места наслаждения, переместил его в этот тленный и многоболезненный мир; и если кто не позаботится теперь, путем покаяния, об исцелении своих ран, тот будет отослан в вечную муку и в геенский огнь. Но как в диких лесах и зарослях терний имеют логовища звери и пресмыкающиеся по земле, так и оный началозлобный дракон, великий и низменный зверь, по выражению книги Иова, обитает под каждым деревом услаждения, впереди же его, говорит, бежит гибель. Желая же, чтобы вы все были выше этой гибели и делая все (в этом направлении), я истомляюсь о вас, братие, трудясь и в слове и в духовном назидании, преподаваемом ежедневно посетителям, в церквах же — и общественно всем, когда это позволяет время: потому что мое духовное наставление «вырубает» эти «дурные рощи» и вырывает глубокие корни греха, и притупляет жало зла, и дает торжествовать над началозлобным драконом, и являет правый путь и подает спасительное ведение.
Поскольку же Церковь Христова, и особенно в сем великом городе, имеет в своем числе не только простецов, ню и мудрых мужей, которые таковы либо по природе либо посредством обучения в наставлениях, преподаваемых мною или же иными лицами, то посему я не делаю свою беседу ни слишком ученой, ни слишком простой, скорее желая поднять уровень нижестоящих, нежели ради них понизить уровень вышестоящих. Внимающий же и слушающий внимательно наставление, хотя бы и был простец, отнюдь не не поймет все говоримое; а благодаря тому, что возможет принять и удержать и привести в дело, хотя бы то было и весьма малое, убежит от всякого зла для души своей; расширить же и исполнит и спасет свое сердце, приявшее сие (божественное учение). Потому что, — чтобы взять пример из боговдохновенного Писания, — оно уподобляется тому камню, о котором сказал Даниил, говоря, что он оторвался от горы, быв весьма мал, и ударив образ сих текущих (непостоянных) вещей, разбил и раздробил его, сам же, расширившись, наполнил всю землю. Ныне же особенно необходимо, не только простецам, но и мудрым, внимать тому, что говорится; потому что если по образу речи наша беседа и применяется как–то к людям простым, однако, она заключает в себе не наивное содержание и не малую пользу: потому что я вам представлю дурные страсти и добродетели и, обнажив корни каждой из них, покажу, что они (корни) не тождественны, но — различны, для того, чтобы и вы одни срубали, а другие окружали негой. Итак, любовь к Богу является корнем и началом всякой добродетели; а любовь к миру — виновницей всякого зла. Посему–то эти две любви и противоположны друг другу и одна уничтожает другую, как и Брат Божий взывает, говоря: «Любы мира сего вражда Богу есть; иже бо восхощет друг быти миру, враг Божий бывает» (Иак. 4:4). И возлюбленный Христу Иоанн говорит: «Аще кто любит мир, несть любве Отчи в нем: яко все, еже в мире, похоть плотская, и гордость житейская, несть от Отца» (1 Ин. 2:15). Будем внимать, братие, дабы вследствие любви к дурным услаждениям и гордости в отношениях друг ко другу, не отпасть нам от любви Небесного Отца. Ибо в этих двух (греховных состояниях), Апостол охватил всякую страсть, разлучающую нас от Бога. Но корнем и началом и причиной двоицы этих двух противоположных друг другу корней, я имею в виду: любви к миру и любви к Богу, — является иная двоица любви, непримиримая взаимно и враждебная [146]: ибо любовь к нашему телу является причиной любви к миру: потому что мы любим мир по причине тела и услаждения его. Причиной же любви к Богу является любовь к нашему духу, т. е. к душе: потому что по причине своей души и покоя в будущем веке и благонаследия мы каждый любим Бога. Что эти любви противоставятся друг другу, свидетельствует и великий Павел, говоря: «Плоть похотствует на духа», т. е. на душу, «дух же на плоть» (Гал. 5:17).
