все же есть. И то, что Тоша не рассказывает о них, совершенно меня не радует. Обычно между нами царит доверие. Или что-то неуловимо изменилось?
Каблуки туфель гулко стучат по гранитному полу, когда мы минуем сеть пустых коридоров. Двери кабинетов — закрыты. Кажется, рабочий день в «Архитеке» еще не начался, но Антон говорит, что большинство работников будут после десяти.
На подходе к актовому залу нас перехватывает молоденькая секретарша брата:
— Антон Валентинович, здравствуйте, вас ждут не в актовом зале, а в кабинете директора.
— В каком кабинете, Валерия? — хмурится брат, переспрашивая. — Директора?
— Да, Антон Валентинович, — кивает девушка, а я подмечаю ее нервозность, когда она поправляет: — В вашем кабинете.
Пытаюсь поймать взгляд Тоши, чтобы он объяснил происходящее. Но он лишь хмыкает раздраженно, разворачивается, и направляется к своему кабинету. На ходу откашливается и ослабляет узел галстука. Снимает пиджак делового костюма так, словно изнывает от жары, и перебрасывает его через локоть.
Я молча иду следом за ним, а за мной семенит секретарша. Можно было бы спросить у Валерии о том, почему изменили место собрания, почему его назначили так рано или кто конкретно из учредителей нас ждет, но Антон не спрашивает, поэтому я тоже не издаю ни звука. И от этой зловещей тишины волнение внутри усиливается, учащая пульс и поднимая дыбом короткие волоски на затылке.
Мы переходим в следующий от актового зала коридор, где брат резко дергает дверную ручку на себя и на мгновение застывает на пороге. Валерия предпочитает остаться в приемной, а я, чуть было не врезавшись в спину Антона, тоже замираю, а после — вхожу за ним в его кабинет, в котором мне уже приходилось бывать.
Просторное помещение могло бы вместить больше мебели, но внутри царит минимализм: пара кожаных диванов, шкафы с полезной литературой и небольшим встроенным баром, огромный стол руководителя в форме буквы «п», за которым я ожидала увидеть учредителей «Архитека», но ошиблась.
Вместо них на одном из стульев с правой стороны стола, нас ждет девушка, которую я сразу узнаю. Кажется, стянутые в тугой конский хвост темные волосы — ее визитная карточка. Лаура перебирает какие-то, разложенные на столешнице бумаги и задумчиво грызет кончик карандаша, которым что-то в них подчеркивала.
Сердце пропускает удар, когда я понимаю, кем, в таком случае, является тот, кто стоит к нам спиной, у отодвинутых жалюзи высокого панорамного окна. Его силуэт высвечен серыми утренними лучами, но эту широкую спину, обтянутую тканью кипенно-белой рубашки, я теперь узнаю из тысячи других.
— Я и не ожидал от тебя особой пунктуальности, Аверин, — демонстративно взглянув на наручные часы, оборачивается к нам Марк.
Меня он будто не замечает и это неприятное открытие колет в сердце невидимой острой иглой. Окна кабинета выходят на парковку и Нестеров видел, когда мы подъехали и как подошли к офису, он ждал нас и встречает во всеоружии. Для нас же с братом его присутствие здесь — неожиданность, но Тоша первым приходит в себя.
— Нестеров, — выплевывает он так, словно это не фамилия, а какое-то изощренное ругательство, сродни трехэтажному мату. — И какого хрена ты здесь делаешь?
В то время, как Антон уверенно входит в кабинет, небрежно бросая пиджак на стол, я так и стою, замерев на входе, пытаясь унять участившееся дыхание. И мечтать не могла увидеть Марка так скоро, но прекрасно понимаю, что его появление конкретно здесь и сейчас не сулит мне ничего хорошего.
— Поверь, мне не доставляет особого удовольствия находиться в этом кабинете, — с легкой усмешкой, не затронувшей глаз, отзывается Нестеров. — Однако, зная тебя, я решил, что у нас с тобой есть один вопрос, который мы должны обсудить до того, как начнется сегодняшнее собрание совета.
Буквально кожей ощущаю напряжение между ними, словно каждый предмет в кабинете наэлектризован и, стоит только к нему прикоснуться, тотчас ударит разрядом электрического тока. Антон навис над столом с одной стороны, вперив в Нестерова выжидательный взгляд, а Марк, упершись бедром в столешницу с другой стороны, претенциозно скрестил руки на груди. Оба мужчины напоминают разъяренных хищников, готовых броситься друг на друга при малейшем неосторожном движении или слове.
Не представляю даже, каково сейчас Лауре, что, выпрямив спину, застыла между ними, словно между двух огней. Хотя, я и сама ощущаю себя не лучше. И если присутствие помощницы Нестерова можно объяснить производственной необходимостью, то зачем им я? В то же время, то, что Марк ни разу не взглянул на меня с того момента, как я вошла в кабинет, отзывается внутри глухой досадой.
— Тогда говори, пока я не вышвырнул тебя отсюда, — на пальцах Антона, вцепившихся в столешницу, белеют костяшки, а на острых скулах движутся желваки.
— Не вышвырнешь, Аверин, — снова усмехается Нестеров, хотя на этот раз усмешка больше напоминает оскал. — Видишь ли, с некоторых пор уровень доверия к тебе учредителей и совета директоров «Архитека» упал ниже некуда, а твои неудачи слишком контрастируют с моими успехами. И это навело их на определенные мысли.
Выдыхаю, радуясь, что, по крайней мере, разговор не касается меня. И в то же время, хмурюсь, начав понимать, к чему клонит Нестеров.
— Соединить их, — негромко бормочу я вслух собственную догадку, заставив Марка мазнуть по мне взглядом, но он тут же снова переводит его на оппонента и продолжает:
— По меркам рынка «Строй-Инвест» достаточно молодая и перспективная компания, в то время как «Архитек» с каждым годом, твоими стараниями, катится псу под хвост. Новых проектов все меньше и меньше, техника, что стоит на балансе, ржавеет без дела, ты проигрываешь тендеры и не можешь урегулировать разногласия с зарубежными подрядчиками…
— С делами своей компании я как-нибудь разберусь сам, без твоего вмешательства, Нестеров, — прерывает Антон, в тоне которого явно чувствуется угроза.
— А не получится уже без моего вмешательства. Учредители не станут ждать, пока ты, наконец, принесешь им прибыль, а не убытки. «Архитек» и «Строй-Инвест» вскоре будут объединены, и сейчас вопрос лишь в том, слияние это будет или поглощение.
Вижу, как Марк умышленно подначивает брата, но не вмешиваюсь, как и Лаура, понимая, что вставать между ними — себе дороже. К тому же, Антон явно не собирается сдаваться без боя:
— Ты идиот, если считаешь, что я так просто позволю тебе это сделать. Моя доля в уставном капитале дает мне право участвовать в принятии подобных решений…
— Ты прав, Аверин, я не идиот, — легко соглашается Марк, но я слишком хорошо знаю, насколько обманчива подобная легкость. Он точно всё просчитал заранее и предусмотрел все
