class="p1">Что же касается последнего каравана армян, который русы не стали ждать, то под условным камнем Сергей оставил записку, написанную немудрёным шифром. Там он намекал, что товар находится глубоко, если есть желание, пусть достают. Но появление запоздавшего каравана армян маловероятно, скорее всего, в том караване и был предатель, выдавший место базирования склада с оружием.
Хорошо, что всем своим контактам Кожин называл не то ущелье, где они хранили оружие, а следующее, по караванной тропе. Потому и турки двигались спокойно, что знали: до склада с оружием ещё далеко, в этом ущелье никто их не ждёт. Такая перестраховка, ставшая привычной для Сергея, нынче определённо спасла жизнь всем оперативникам. Обсуждая с друзьями эту свою предусмотрительность, капитан неторопливо двигался за табуном трофейных коней.
До восстания армян и высадки армянских отрядов оставались восемь месяцев.
– В вашем доме, в вашем доме, Ольга… – с ярко выраженным итальянским акцентом пел великолепный тенор знаменитую арию Ленского из оперы «Евгений Онегин».
Сидевшая в ложе наместника Елена Александровна улыбалась, вспоминая молодость, Пермский оперный театр, где она впервые увидела на сцене знаменитую оперу Чайковского. Несмотря на выступившие слёзы от нахлынувших воспоминаний о молодости, наместник Западного Магадана непроизвольно сравнила обстановку Пермской оперы и Оперного театра Королевца, выстроенного двадцать лет назад.
«Пожалуй, моя (!) Опера будет значительно богаче и красивей, нежели Оперный театр Перми, – мелькнула самодовольная мысль у Чистовой. Впрочем, женщина тут же самокритично добавила: – Зато сама опера – это далеко не Чайковский, и тенор слабоват против народных артистов России».
Да, из своего будущего-прошлого магаданцы смогли восстановить всего две оперы, «Юнона и Авось» и «Евгений Онегин», опираясь на частичные записи на смартфонах, пока те были живы, на тексты и запомнившиеся мелодии. Оперы, конечно, получились с огромными купюрами, сохранили только мелодичный ряд своих прототипов, даже сюжеты пришлось редактировать. Зато теперь у аборигенов вызывал слёзы знаменитый дуэт испанки Кончиты и боярина Резанова на стихи Вознесенского, «Ты меня никогда не забудешь».
Так вот, «Юнона и Авось» смотрелась вполне естественно в семнадцатом веке, многие магаданцы, особенно мужчины, даже не замечали разницу с виденным в России оригиналом. При всём уважении к Рыбникову, рок-опера больше рассчитана на эмоции людей, на ударную волну и громкое звучание. Жителям Средневековья подобная музыка не просто нравилась, она подавляла, и опера не сходила со сцены более двадцати лет.
Однако с Чайковским такие фортели не прошли, из оперы получилось подобие оперных номеров с достаточно посредственной музыкой. Хотя для магаданок, помнивших знаменитый фильм с артистом Лемешевым, опера служила поводом вспомнить молодость и поплакать.
Некоторые сцены и арии удалось восстановить достаточно близко к оригиналу, ценителям музыки было чем насладиться. Но на полноценную оперу восстановленная музыка не тянула. Поэтому ставили «Евгения Онегина» не чаще двух-трёх раз в год, для «магаданского высшего общества». Хотя, в подражание высоким персонам, каждый магаданский чиновник и «допущенный в общество человек» хотя бы раз ходил на оперу. Если не насладиться музыкой и пением, то понять, как жили магаданцы у себя на родине. Именно под таким соусом был подан переработанный сюжет оперы, поскольку восстановленные отрывки «Евгения Онегина» носили название «Сцены из жизни в Магадане», куда вполне естественно вписывалась дуэль под снегопадом.
Так и три подруги, бывшие провинциальные учителя, Надежда Ветрова, Алевтина Сусекова и Елена Чистова, полюбили вместе ходить по многочисленным столичным театрам и музыкальным площадкам Западного Магадана. Чистова так и не вышла замуж, посвятила себя любимой работе на благо Западного Магадана. Мужьям Надежды и Алевтины, как обычно, было некогда, с годами загруженность работой у начальника безопасности Западного Магадана Анатолия Ветрова и главного моторостроителя Владимира Сусекова лишь нарастала. Да и не особо любили мужчины посещение подобных заведений, тот же Сусеков регулярно засыпал на классических спектаклях и симфониях. Попытка приучить детей и внуков к музыке у первых дам Западного Магадана всё-таки удалась, но молодёжь предпочитала наслаждаться отдельно от родителей, в соседней ложе, постоянно бронируемой наместником для магаданцев и их близких.
Так что нынче вечером наслаждались неким подобием музыки Чайковского подруги, увы, вдвоём. Алевтина запаздывала, не забыв, правда, предупредить об этом по телефону заранее. Как обычно, наши «девушки», почти семидесятилетнего возраста, немного посплетничали перед началом спектакля, отдавшись приятному прослушиванию итальянских певцов.
После окончания войны в Европе в Королевец буквально хлынули итальянские певцы, музыканты, композиторы и мастера музыкальных инструментов. Несмотря на прочные и давние связи Западного Магадана с итальянскими учёными, инженерами и архитекторами, создававшими большую часть зданий великолепного Королевца, гуманитарии не спешили покинуть солнечную родину, опасаясь сурового северного климата и непонятных схизматиков.
Появление страшных казаков и послевоенная разруха, случившаяся в северной части «итальянского сапога», стали действенным стимулом, чтобы сменить обстановку. Теперь уже магаданцы выбирали самых лучших среди многочисленных желающих перебраться на богатый север. Итальянцы, переезжавшие в Королевец огромными семьями, вызвали заметное оживление не только в культурных кругах Западного Магадана.
Прибавилось работы у Анатолия Ветрова, привычка попрошайничать и брать всё, что плохо лежит, не сильно зависит от голода и достатка, как оказалось. С этим опытные сыщики покончили быстро, отправив особо резвых эмигрантов строить Суэцкий канал, всё-таки не так холодно, как в Мурманске. Несколько месяцев столичные театры меняли репертуар, сыгрывались, чтобы осенью 7115 (1607) года разразиться серией новых постановок с участием новых артистов. Эта театральная осень в Королевце удалась на славу.
Пока Елена Александровна любовалась золочёной лепниной, украшавшей роскошный зал Оперного театра, а Надежда Ветрова наслаждалась музыкой и воспоминаниями, в ложу наместника тихой мышкой юркнула третья подруга, ректор Магаданского университета, академик Академии наук Западного Магадана Алевтина Сусекова. Укрытая от посторонних глаз тяжёлыми занавесями, Сусекова уселась на роскошное золочёное кресло, оббитое бархатом, чтобы отдышаться.
Дождавшись перерыва, Алевтина опасливо задёрнула тяжёлую штору, отделявшую ложу от зрительного зала, и громким шёпотом сказала, нагнувшись вперёд, к заинтересованным подругам:
– Мы его нашли!
– Кого? – удивилась Ветрова, с улыбкой глядя на счастливое лицо подруги.
– Дракона! – многозначительно улыбнулась Алевтина, подняв указательный палец правой руки. – Настоящего дракона, живущего в реке Висле! Правда, без крыльев, но это не крокодил, а нечто совершенно фантастическое, девочки! Один экземпляр длиной до четырёх метров, а там их как минимум целое гнездо! Девчонки, это переворот в биологии, это фантастика!!!
Елена Александровна радовалась за подругу, пропуская мимо ушей подробности биологического характера, которыми завалила Сусекова, утверждая, что найденные драконы ближе к саламандрам, нежели крокодилам, и наверняка умеют отращивать потерянные конечности.
Наместница вспомнила, как почти год назад сама подписывала финансирование четырёх экспедиций от Академии наук на присоединённые по результатам последней войны территории.
