В науках о политике принято выделять три источника и три составные части последней. Во-первых, субъекта политического процесса, т. е. самих политиков, во-вторых, его объект, т. е. тех, кого политики охмуряют, скажем, от имени демократии, в третьих, сам политический процесс, т. е. процедуру охмурения. Естественно, главное в политике это ее субъект, т. е. сами политики. Но, говоря о политике, справедливости ради следует рассмотреть и ее объект, хотя, за исключением редких случаев, он имеет весьма второстепенное значение. Назовем объект политического охмурения не в обиду ему, а ради того, чтобы точнее отобразить его роль в политическом процессе, «политическими амебами» (ПА). Поведение ПА подчинено ряду простых закономерностей, которые, как и закономерности поведения всех простых организмов, настолько элементарны и немногочисленны, что их можно перечислить по пальцам. А учебники по политологии так толсты и серьезны на вид благодаря тому, что там речь идет, в основном, о самих политиках и о процессе охмурения ими ПА, а не о самих ПА. Ключевой закономерностью поведения последних служит аполитичность, т. е. отсутствие интереса к политике и неспособность в ней разобраться. И это в общем нормальное состояние простейших политических организмов, а их предельное возбуждение, приводящее к революциям и прочим катаклизмам, случается нечасто и относится к области патологии. Опросы показывают, что в современных странах очень интересующихся политикой от 9 % (Великобритания) до 24 % (США), в значительной мере интересующихся от 35 % (тоже Великобритания) до 45 % (опять США), мало интересующихся от 21 % (Германия) до 32 % (Великобритания), совсем не интересующихся от 9 % (США) до 24 % (снова Великобритания). То есть больше всего политикой интересуются в США, меньше всего в Великобритании, но во всех нормальных странах ею интересуется очень незначительный процент населения, что служит одним из главных показателей их «нормальности». А вот страны, где даже разводы между супругами нередко совершаются по политическим причинам, считать нормальными никак нельзя.
Одним из свидетельств неумения простых граждан разбираться в политике служит их очень плохая ориентация в той системе измерений, которую сами политики считают наиболее важной. Типовой обыватель не знает, кого из политиков считать «правым», а кого «левым», да и вообще где правое, а где левое в политике. Так, например, опросы, проведенные в ряде стран, продемонстрировали, что их граждане относят к «левым» предпринимателей и консерваторов, а к «правым» рабочих и коммунистов. При этом «левых» они почему-то считают нечестными и не заслуживающими доверия, а «правых» честными и хорошими, но голосовать предпочитают за «левых, что совсем уж непонятно и нелогично. И это во вполне стабильных и благополучных странах, политический курс которых не качается, как маятник, то в одну, то в другую сторону, в результате чего «левые» регулярно превращаются в «правых» и наоборот.
Вследствие своей почти полной аполитичности ПА очень плохо различают и политические партии, а также плохо понимают, что этим партиям нужно. Точнее, в общем-то понимают, что всем политическим партиям нужно одно приход к власти или, по крайней мере, близость к ней. Но они плохо различают лозунги политических партий и очень смутно себе представляют, что те собираются сделать в случае своего прихода к власти. В результате типовой избиратель голосует не за партии и их программы, а за конкретных людей, олицетворяющих партии, в зависимости оттого, нравятся они ему или нет. Поэтому наиболее важными для обывателя оказываются такие качества политиков, как их внешность, то, внушают они доверие или нет, и т. п. Отсюда обилие среди политиков людей, в принципе очень далеких от нее и ничего в ней не понимающих, например, спортсменов, эстрадных певцов и представителей прочих подобных профессий. И неудивительно, что президентом самой демократической страны мира может стать киноактер.
Неразборчивость в политике может сказываться на поведении ПА двояким способом. Например, подмечено и, опять же, подсчитано, что если, скажем, типовой американец голосует за некую политическую партию, он голосует за нее всю жизнь, не меняя своих политических пристрастий (точнее, политических ритуалов, поскольку политические пристрастия у него, в силу его индиффирентности к политике, как правило, отсутствуют). И ясно, почему. Ему наплевать на политику и политиков, голосуя за кого-то, он просто осуществляет определенный политический ритуал, который со временем превращается в автоматизм, подобный использованию зубной щетки или зубочистки. А для того, чтобы изменить этому ритуалу, ему надо вникать в политику, чего он делать не желает.
Иное дело наши соотечественники. Большинство из них регулярно меняет свои политические предпочтения (ритуалы), многие выходят на избирательные участники с намерением голосовать за одну политическую партию, а, добравшись до них, голосуют за другую, некоторые с утра поддерживают просто демократов, после обеда либеральных демократов, а после ужина коммунистов, и т. п. Но, поступая противоположным образом по отношению к американцам, они делают это по той же причине потому, что в общем и целом индифферентны к политике, толком не различают политические партии и не видят разницы, за кого именно голосовать.
Однако и ПА иногда проявляют к политике интерес, прирастая к одной из политических сил, т. е. выделяя ее, Бог знает, по каким основаниям, среди всех прочих и голосуя именно за нее и ее представителей. ПА, имеющих те или иные политические пристрастия, можно систематизировать в системе двух измерений, которыми служат, во-первых, степень их интереса к политике и, соответственно, формы их участия в ней, во-вторых, то, каким именно цветам политического спектра они отдают предпочтение. По первому основанию таких, политически ангажированных ПА (ПАПА), обычно делят на пять категорий: 1) малоактивных, 2) конформистов, 3) активистов, 4) реформаторов, 5) бунтарей. Участие в политике первых ограничивается тем, что они читают газеты и, если потребуется, могут подписать какое-либо политическое воззвание, если их об этом очень попросят. Вторые прилежно соблюдают определенные политические ритуалы, например, ходят на выборы, но не более того. Третьи помогают политикам собирать подписи, расклеивать воззвания и т. д. Четвертые участвуют в различных акциях протеста, но только в относительно мирных и легальных, таких как забастовки, демонстрации и манифестации, а также почему-то. очень любят писать политические лозунги на стенах. Пятые ради достижения политических целей готовы на все, не брезгуя и терроризмом.
Склонность к определенному виду участия в политике, естественно, коррелирует с полом, возрастом и прочими характеристиками ПАПА. В нормальных странах малоактивные наиболее часто встречаются среди женщин, пожилых и малообразованных людей, конформисты среди престарелых консерваторов, активисты среди молодых и хорошо образованных представителей сильного пола, реформаторы тоже среди прилично образованных мужчин, но среднего возраста, бунтари среди малообразованных юнцов, причем, что интересно, обоих полов. В общем, как гласит поговорка: «у того, кто не был революционером в двадцать, нет сердца, у того, кто остался революционером в сорок, нет головы». Статистика свидетельствует о том, что даже в самых культурных странах 30–40 % молодых людей готовы сносить все кругом, и счастье для окружающих, что наиболее агрессивные из них сейчас становятся не революционерами, а, например, футбольными фанатами. Да и вообще, если бы не футбол и другие подобные виды спорта, не известно, сколько еще в мире произошло бы революций.
По второму основанию предпочтению определенной части политического спектра ПАПА принято делить натри вида: 1) консерваторов, 2) либералов, 3) радикалов. К консерваторам причисляют тех, кто считает, что ничего менять не надо, к либералам желающих изменений, но умеренных и не слишком разрушительных, к радикалам тех, кто хочет разрушить все и придерживается хорошо известного принципа «разрушим до основанья, а затем».
Естественно, наиболее неспокойной разновидностью ПАПА является последняя. Вообще доказано, что в любой политической популяции есть определенная часть организмов, склонных к бунтарству и видящих в нем смысл своего существования. Они считают политический протест самоцелью, а не средством достижения каких-либо других целей, а когда их требования выполняются, тут же начинают протестовать против чего-нибудь другого. Именно из них рекрутируются профессиональные революционеры, т. е. профессиональные разрушители существующих порядков. Причем доказано, что революционное поведение ничто иное, как проявление массовой истерии, мешающей соответствующей категории людей жить спокойно. Но нечто подобное можно сказать и про любителей строгого порядка, на которых, как принято считать, зиж-дются все тоталитарные режимы: они тоже невротичны, испытывают постоянное чувство незащищенности и поэтому любят сильных вождей, надеясь, что те их защитят, хотя те, как правило, делают прямо противоположное. А большинство политических организаций занимаются помимо решения личных проблем их активистов, естественно в основном тем, что превращают личное недовольство граждан в политические требования, что им легко удается, поскольку во всех странах есть немало людей, которые склонны винить в своих личных неудачах, в том числе и на любовном фронте, существующий социальный порядок. И именно они служат главным объектом охоты для политиков, использующих в личных целях массовое недовольство чем-либо.
