Он хорошо понимал и просчитывал пользу применения магии в современной жизни Маджипура, но никогда не принимал ее с таким полным доверием, как широкие массы. Ведь она часто оказывалась ловким обманом, основанном на суеверии.
Поэтому он приказал вынести все магические приспособления Конфалюма из зала. Однако разрешил одному-двум магам быть под рукой во время приемов, чтобы потрафить вкусам публики. Если им необходимо верить, что он правит не только по милости Верховного Божества, но и с помощью тех демонов, духов или других сверхъестественных сил, которые в данный момент пользуются всеобщим уважением, он не станет их разочаровывать.
Сегодня дежурил Мондиганд-Климд - су-сухирис всегда обладал неоценимым даром внушать почтение, - а также, по особой просьбе Септаха Мелайна, еще два геоманта из Тидиаса, в высоких бронзовых шлемах и сверкающих металлом одеждах. Лорд Конфалюм привез их в Замок вместе со многими другими собратьями по профессии, и, по-видимому, они все еще оставались при дворе и получали зарплату, хотя и не занимали официальных постов в администрации нового короналя. Очевидно, эти двое пожаловались на безделье Септаху Мелайну, который сам был родом из Тидиаса, поэтому оказались здесь и теперь с суровым видом стояли по обеим сторонам от Мондиганд-Климда - внушительные, увенчанные шлемами символы царства сверхъестественных сил, существующего рядом со зримым, повседневным миром Маджипура. Тем не менее им не разрешено было произносить заклинаний, чертить невидимые силовые линии на полу или жечь разноцветные порошки, обладающие таинственными свойствами. Они были, скорее, простыми украшениями, подобно невероятно дорогим россыпям лунных камней, турмалинов, аметистов и сапфиров, которые при строительстве этого зала лорд Конфалюм приказал вставить в гигантские позолоченные балки потолка.
- Ваша светлость, - произнес Нилгир Сумананд. - Пора идти на прием.
Действительно, пора. Престимион вышел из туалетной комнаты и, неуклюже шагая в своих сапогах на толстой подошве, двинулся по коридорам и бесчисленным комнатам древнего Замка, который унаследовал после множества своих царственных предшественников. Он знал, что и сам после долгих лет правления наложит свой отпечаток на Замок короналя. В конце концов, существовала традиция, чтобы каждый правитель внес в него собственные дополнения и переделки.
Например, ряд небольших комнат, находящихся между туалетной комнатой и тронным залом Конфалюма, мог служить образцом неудачного использования пространства. Он задумал переделать их и соорудить большой зал суда, прилегающий к тронному залу, нечто грандиозное и огромное, с хрустальными люстрами и окнами из матового стекла. Строгая, но внушительная часовня для уединенных размышлений короналя также была бы здесь уместной. Существующая сейчас часовня выглядела маленькой и неуклюжей, добавленной как бы между прочим, и не отличалась никакими архитектурными достоинствами. А за пределами центральной части, возможно, над той безумной сторожевой башней, которую давным-давно соорудил лорд Ариок, Престимион хотел воздвигнуть музей истории Маджипура, архив, вмещающий свидетельства о далеком прошлом планеты, где коронали будущего могли бы изучать достижения своих предшественников и обдумывать собственные начинания. Но все это еще впереди. Его царствование только началось.
Без улыбки, не глядя ни вправо, ни влево, напряженной походкой, чтобы не упасть в этих неуклюжих сапогах, он вошел в тронный зал, торжественно наклонил голову в ответ на знаки Горящей Звезды, которые изображали подданные, и поднялся по многочисленным ступенькам пьедестала из красного дерева, на котором стоял сам трон.
Торжественно. Вот ключевое слово. Он лучше всех остальных знал, каким пустым маскарадом был этот спектакль. Его главная и единственная цель внушать благоговение доверчивым людям. И все же, несмотря на весь свой ум и опыт и на склонность к непочтительности, которую Престимион надеялся никогда не потерять, он и сам в немалой степени преисполнился благоговения. Корональ должен верить в собственный маскарад, чтобы поверили и остальные.
А вера в величие и могущество лорда короналя основывалась на этом самом язычестве, на этом параде одеяний, тронов и корон, имеющем большое отношение, по его убеждению, к общему спокойствию и процветанию этой великой планеты в течение тринадцати тысячелетий, миновавших с тех пор, как здесь поселились первые люди. Корональ был олицетворением надежд, страхов и чаяний всей планеты. И все это теперь поручено заботам Престимиона Малдемарского, который слишком хорошо понимает, что он всего лишь человек и смертей, но тем не менее обязан вести себя так, словно он нечто гораздо большее. Если ради общественного блага он должен нарядиться в причудливые зеленые с золотом одеяния и сидеть с торжественным лицом на гигантской сверкающей глыбе черного опала, пронизанной красными как кровь прожилками рубина, пусть так и будет - он сыграет свою роль именно так, как от него ожидают.
Когда он сел на трон, слева от него встал Зельдор Луудвид, а неподалеку поставили стол с грудой наград, которые предстояло сегодня вручить. Немного поодаль стоял Мондиганд-Климд, а справа и слева от него - два геоманта из Тидиаса. По другую сторону от трона возвышались двое младших распорядителей дворца - массивные скандары, огромные даже для скандаров, с жезлами в руках. Престимион заметил в тени за ними Септаха Мелайна, который задумчиво смотрел на него. Присутствие на приеме Верховного канцлера было несколько необычным, но Престимион хорошо понимал, почему Септах Мелайн явился сюда сегодня.
Ибо вот стоит Симбилон Кайф, он ясно выделяется среди многочисленных граждан, которых в этот день должны представить короналю, своей торчащей гривой сверкающих серебром волос, а рядом с отцом - леди Вараиль, высокая, статная и красивая. И Септах Мелайн, - будь он проклят! - явился сюда, чтобы наблюдать за ее встречей с короналем.
- Его величество корональ Престимион приветствует вас в Замке, торжественно провозгласил Зельдор Луудвид, - и извещает вас о том, что он внимательно изучил все ваши достижения и свершения и считает всех вас украшением государства.
Это было стандартное приветствие. Престимион слушал вполуха, но принял позу повышенного внимания, сидя совершенно прямо и глядя безмятежным взглядом на застывшую в ожидании толпу. Однако он старательно избегал останавливать свой взгляд на ком-нибудь одном. Он смотрел поверх голов на сияющий гобелен на дальней стене, где был изображен лорд Стиамот, принимающий знаки почтения от побежденных метаморфов.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
