-- Ты погубил моё дитя, - прошипел Сумукан.
Ноги Гильгамеша подогнулись, он упал на колени.
-- В чём обвиняете вы меня? - возопил он в отчаянии. - В чём корите? Разве не боги покарали Киш? Разве не бессмертные сотворили Энкиду? Упрёки ваши облыжны. Боги свидетели - я лишь исполнял их волю.
Он извернулся и вдруг выскользнул из цепких объятий покойника. Рванувшись к воротам, он распахнул ногой створы и бросился наутёк. Прислужники Эрешкигаль устремились в погоню. Но Гильгамеш бежал так быстро, что вскоре они исчезли из виду. Он остановился, чтобы перевести дух. Внезапно перед ним появилась молодая девушка. Густо напудренное лицо её выплыло из тьмы словно бесстрастная маска смерти, обнажённое тело источало запах тлена, изорванная юбка, едва прикрывавшая чресла, распадалась от ветхости.
-- Помнишь меня? - выдохнула она, вытаращив глаза.
-- Кто ты? - шарахнулся в сторону Гильгамеш.
-- Я - та, над которой ты надругался в храме Нанше. Не забыл ещё моих ласк?
Вождь ошеломлённо замахал руками, пытаясь прогнать жуткое видение. Но оно не уходило. Наоборот, становилось всё осязаемее. Гильгамеш различил синяки, оставленные на теле несчастной жадными пальцами, видел царапины, проведённые ногтями в момент величайшего наслаждения.
-- Прочь, прочь, сгинь! - бормотал он, лихорадочно нащупывая на груди оберег.
Девица внезапно захохотала, обнажив белые клыки. Она плотоядно согнулась и выставила вперёд руки с острыми когтями.
-- За всё заплатишь, - повторяла она, кошачьей походкой приближаясь к нему. - За всё тебе воздастся, победоносный вождь Урука.
Гильгамеш издал короткий вскрик и бросился бежать. Ужасный голос неотступно преследовал его, нашёптывая на ухо: "За всё заплатишь, солнцеликий вождь, за всё". Утомившись бегом, Гильгамеш перешёл на ходьбу. Он шёл, пугливо озираясь, каждое мгновение ожидая нападения. Вдруг он споткнулся и упал. Лик его на миг погрузился в пыль, горло заперхало от набившейся грязи. Яростно отплёвываясь, Гильгамеш приподнялся на локтях и упёрся взором в чьи-то ноги. Запрокинув голову, он увидел человека. Прищуренным взором тот смотрел на него и усмехался щербатым ртом.
-- Вот мы и свиделись, господин Урука.
Гильгамеш вскочил на ноги, отряхнулся.
- Привет тебе, Луэнна, - сухо сказал он. Немного помявшись, он заискивающе добавил. - Я вижу, ты не бедствуешь здесь.
Убитый им санга сомкнул губы, надменно задрал подбородок.
-- Ты прав, всемилостивая Эрешкигаль облагодетельствовала меня. Я верно служил богам, и получил за это достойную награду. Мне не на что жаловаться. - Он скрестил руки и заносчиво глянул на вождя. - Но одного она не смогла мне дать: моей чести. Имя моё опозорено, память навеки запачкана грязью. Что скажешь ты в оправдание, вождь великого Урука?
-- Ты хотел предать меня, - возразил Гильгамеш. - Я лишь покарал тебя.
-- Вот как? Даже здесь, на холмах печали, ты упорствуешь в своём заблуждении. Так будь ты проклят, внук Солнца!
Огромные когти вдруг выросли на пальцах Луэнны, а сам он обратился в могучего леопарда. Щёлкнув клыками, зверь присел для прыжка. Глаза его загорелись недобрым огнём, шерсть вздыбилась, из глотки донеслось рычание. Гильгамеш похолодел. Испуганно выставив перед собой ладони, он отступил на шаг. Леопард прыгнул. В последний момент, подчиняясь какому-то неосознанному порыву, вождь отскочил в сторону и бросился бежать. Леопард помчался за ним. У вождя не было шансов спастись, но вдруг он ощутил пустоту под ногами и провалился вниз. Скатившись с какого-то обрыва, Гильгамеш вжался в землю и замер. Некоторое время он лежал не двигаясь, затем осторожно поднялся. Возле него стоял ещё один человек. Внешность его показалась вождю смутно знакомой. Он окинул взором полноватое бритое лицо, задержал удивлённый взгляд на плечах и шее, сплошь покрытых коркой из засохшей крови.
-- Кто ты? - спросил он, с трудом двигая пересохшим языком.
-- Не узнаёшь меня? - насмешливо полюбопытствовал человек. - Я - Акалла, которого ты принёс в жертву Эрешкигаль. Видишь, дар твой пригодился. Акка ныне в тоске и ничтожестве дрожит в своём городе, а я пребываю здесь, среди безутешных душ и уныло бродящих привидений. Хороша компания для непорочного служителя Инанны, верно?
-- Не суди меня строго, Акалла. Я должен был сделать это, чтобы вселить бодрость в моих воинов.
-- Ах вот как! Ты хотел всего лишь ободрить печени воинов. А не подумал ли ты о том, кто по твоей милости обречён будет вечно влачиться по холмам скорби? Не вспомнил ли, вознося священную булаву, о семье, оставленной без кормильца? Не озаботился ли судьбою детей, навек опозоренных бесславной кончиною отца? Думал ли ты обо всём этом, великий вождь Урука, когда опускал свою карающую длань на мою голову?
Гильгамеш безмолвствовал. Потрясённый, он стоял с опущенной головой и молча выслушивал упрёки. Муки совести не терзали его, он знал, что боги направляли его руку, но встреча с жертвой, принесённой им богине ночи, до глубины души поразила вождя. Он узрел в этом страшный знак нерасположения к себе. "Неужели Творцы отвернулись от меня? - думал он, замирая от страха. - Неужели я в чём-то нарушил их волю?". Убиенный им служитель скрестил руки на груди.
-- Тебе нечего ответить мне, Гильгамеш. Себялюбивый убийца, ты растратил все свои доводы. Так провались же ты в вечную бездну Апсу, божественный выродок.
Он вдруг начал разрастаться. Голова его стремительно понеслась вверх, руки и ноги разбухли, превратившись в подобия древесных стволов, живот надулся и стал похож на громадный барабан. Застыв от ужаса, Гильгамеш смотрел, как великан склонил к нему голову, ухмыльнулся и начал медленно заносить ступню, желая растоптать человечка в лепёшку. Мгновенно очнувшись от ступора, Гильгамеш метнулся в сторону. Тьма поглотила исполина, лишь отдалённый рёв его глотки гремел в пустоте, наполняя тело вождя мелкой дрожью. Промчавшись шагов пятьсот, он замедлил ход, затем остановился. Страх и отчаяние овладели им. Он не знал, куда податься, везде его поджидала опасность. Чуть обернувшись, он заметил невдалеке фигуру воина. Серебряный шлем на голове ратника отливал перламутром, тяжёлый доспех поблёскивал медными бляхами. В полумраке Гильгамеш не мог различить его лица, но когда воин приблизился, вождь мгновенно узнал его и затрясся ещё сильнее.
-- Ты ли это, Бирхутурре? - спросил он сдавленным шёпотом.
-- Я, господин, - ответил ратник.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
