Если зрители будут прибывать такими темпами, то к началу представления соберется несколько сотен человек. Возможно, все население этого городка. Бродячие труппы не часто собирают столько зрителей.
До вечера было еще далеко, а люди все прибывали и прибывали. Поэтому Дивер решил, что может на минутку уйти в себя и немного поразмышлять. Старуха Донна настолько свихнулась, что называет его ангелом. А Скарлетт просит его каким-то образом не допустить, чтобы Олли привел семью на край гибели. А Кэти хочет... впрочем, неясно, чего же она на самом деле хочет.
Еще и суток не прошло с тех пор, как он повстречался с этими людьми, а он уже настолько близко познакомился с ними. У него было такое ощущение, что он хорошо их знает. А может быть, и они хорошо узнали его?
Нет, просто они доведены до отчаяния, вот и все. Хотят перемен, и для этого готовы воспользоваться помощью первого встречного. Но непонятно, почему они так не хотят отказываться от своего кочевого образа жизни. Впрочем, их существование мало чем напоминало нормальную жизнь, во всяком случае, жизнь в понимании Дивера. Так вкалывать, и лишь ради того, чтобы ставить представления в городах, где терпеть не могли бродячих актеров.
А ты, Кэти, чего же ты добиваешься?
Вероятно, она, как и Скарлетт с Донной, является частью женского сговора. Они пытаются уговорить Дивера остаться, в надежде, что он улучшит их жизнь. Хуже всего то, что сам он уже почти готов остаться. Зная, что Кэти лишь притворяется, он все равно идет у нее на поводу. Он до сих пор не сводит с нее глаз. Что говаривал Мич, когда какой-нибудь парень уходил из рейнджеров, чтобы на ком-нибудь жениться? «Отравление тестостероном» — вот как он это называл. «Мужчина может заболеть от передозировки тестостерона. Это единственная болезнь, которая может навсегда выбить из числа рейнджеров». Да, похоже, я подцепил именно эту болезнь. Но если бы я хотел на ней жениться, я бы просто забыл обо всем на свете, кроме Кэти, по крайней мере, на некоторое время. А очнувшись, я бы понял, что у меня здесь жена и детишки и мне отсюда уже никуда не уехать. И я бы никогда не уехал, даже если бы захотел. Даже если бы оказалось, что Кэти только играет роли, и что на самом деле я вообще никогда не был ей нужен. Я бы никогда не уехал просто потому, что я не Ройал Ааль. Я не такой, как те, кто брали меня на попечение. Если бы у меня была семья, я бы никогда не бросил своих детей, никогда. Они могли бы рассчитывать на меня до самой моей смерти.
Вот поэтому-то я и не могу остаться. Я не могу позволить себе поверить в это, и поэтому не буду понапрасну ломать себе голову. Я не актер, как они, и поэтому я для них такой же чужак, как и для жителей Хэтчвилла, которые, в отличие от меня, все, как один, мормоны. А что касается Кэти, то уж кому как не мне знать, сможет ли такая женщина когда-нибудь полюбить меня. Какой же я идиот, что даже в мыслях допустил возможность остаться с ними! Ведь они настолько несчастны, что, оставшись с ними, я сам себя обрекаю на точно такие же несчастья. Дело моей жизни совсем не здесь, оно ждет меня в прерии, там, где сейчас скачут всадники сопровождения. Даже если Ройал Ааль и вправду не лучше позолоченного дерьма, и даже если мне и там суждено остаться чужаком, то я, по крайней мере, буду делать работу, которая заставляет мир хоть немного измениться.
Дивер забрел в яблоневый сад, который находился примерно в сотне ярдов к югу от грузовика. Местность, окружавшая Хэтчвилл, была освоена несколько лет назад, и яблони были большими и довольно крепкими. Поэтому Дивер решил забраться на ветку одной из них. Сверху он увидел, как продолжает прибывать толпа. Уже наступал вечер. Солнце почти касалось горных вершин, поднимавшихся на западе. Вдруг он услышал возглас Кэти: «Олли!».
Этот окрик напомнил ему собственное детство и соседских детишек, игравших в прятки. Раз, два, три, Олли, Олли, выходи! Дивер лучше всех умел прятаться. Его никогда не могли найти сразу.
Потом он услышал голос Тули. И голос Маршалла: «Олли!».
Дивер представил себе, что случится, если Олли не вернется. Если он сбежал, как это сделал Ройал. Что будет делать семья? Они не смогут дать представление, если некому будет заниматься освещением сцены и световыми эффектами. Ведь, за исключением Олли, все остальные играют роли.
У Дивера заныло под ложечкой. Ведь был еще один человек, который кое-что понимал в освещении сцены и не был занят в спектакле. «Не мог бы ты нам помочь, Дивер Тиг?» Что он тогда сказал бы в ответ? «Извините, но мне надо присматривать за пастбищами, так что удачи вам и прощайте».
Черта с два он так скажет, он просто не сможет взять вот так и уйти. И Олли прекрасно знал об этом. Он сразу же оценил характер Дивера и стал поддерживать в нем мнение, что нельзя бросать людей в трудную минуту. Вот почему он так старался научить Дивера обращаться с системой освещения. И вот теперь Олли мог сбежать без ущерба для собственной семьи. Все здесь считали, что Олли выбрал Дивера своим другом. Нет, господа, Дивер Тиг не был другом Олли. Он просто стал козлом отпущения.
Но Дивер чувствовал, что должен как-то восстановить доброе имя Олли. Ведь Скарлетт несправедливо его обвиняла: Олли был не из тех, кто способен, подобно Ройалу, сбежать, послав к черту собственную семью. Нет, Олли дождался, пока у него появится более или менее подходящая замена, и только после этого исчез. Конечно, Дивер мог и не испытывать особого желания заниматься осветительными работами, но это уже не было бы заботой Олли. Какое ему, собственно, дело было до Дивера Тига? Ведь Дивер не был членом их семьи, он был посторонним. Олли вполне мог болтать с Дивером о своей жизни, ведь, в сущности, этот чужак ничего для него не значил. Кроме того, у Дивера никогда не было ни собственной семьи, ни каких-либо привязанностей. Что он мог значить для Олли, пока в семействе Аалей все было в порядке?
Несмотря на весь свой гнев, Дивер представил себе, как Кэти подойдет к нему и с искренним, а не наигранным отчаянием спросит: «Что же нам делать? Мы не можем ставить спектакль без осветителя». А Дивер ответит: «Я буду осветителем». А она скажет: «Но ты же не знаешь, когда нужно менять освещение». А Дивер скажет: «Дай мне сценарий и подпиши, в каких местах нужно менять освещение. Тогда я смогу это сделать. Те, кому не надо выходить на сцену, помогут мне». И тогда после спектакля ее губы прикоснутся к его губам, и она всем телом прижмется к нему. И тогда он почувствует на своем лице ее горячее и сладостное дыхание. И она прошепчет: «Ах, Дивер, спасибо тебе, ты нас выручил».
— Не делай этого. — Голос какой-то девушки прервал его грезы. Но это была не Кэти. Этот голос раздался у него за спиной, из глубины сада.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
