хотел? — остановила я его. Эйден все еще в доме. Если он позволил своему другу прийти, значит, тот пришел с важным делом, а не перекинуться парой слов.
— Хотел узнать, как ты себя чувствуешь, — виновато произнес Полкан, украдкой заглядывая мне в глаза.
— Уже практически здорова, — улыбнулась я, стараясь разрядить напряженную атмосферу между нами. — Эйден развел бурную деятельность, будто я тут… Умираю, — выдавила я, и от этого слова у оборотня дернулась щека.
— Я не должен был брать тебя на эту работу, — вдруг произнес Полкан. — Прости.
— Но у тебя не было выбора, — пролепетала я, растерянная столь внезапным порывом.
— Выбор есть всегда, — философски возразил Полкан. — В общем, это тебе, — выдохнул он и неожиданно, как фокусник, вытащил руку из-за спины и протянул мне блестящий сверток.
Снова сверток. Нечто похожее он уже приносил, когда приходил в прошлый раз, но тогда Эйден так и не отдал мне подарок Полкана. Оборотень положил сверток мне в руку и шумно выдохнул.
Я опустила взгляд и только теперь поняла: это шоколад. Завернутый в разрисованную бумагу, перевязанный лентой из золотого шелка, подписанный изящным почерком: «Подарок отважной Эльвире за помощь в защите чести короны».
— Спасибо, — расплылась в улыбке я. — Я обожаю шоколад.
— Знаю, мне Эйден проболтался, — и снова на губах оборотня появилась эта мальчишеская усмешка. — Мне дали несколько плиток: с орехами, с печеньем, с изюмом, — лениво перечислил он. — Я подумал, хоть что-то обязательно должно тебе понравиться.
— Обязательно, — кивнула я, открыто улыбаясь Полкану.
— Ладно, пойду я, — решил он. — Ден сказал тебя не переутомлять и не докучать, — закатил глаза оборотень. — Мы пойдем, у нас дела, — бросил он и спешно удалился, так и не объяснив, кто такие эти «мы».
Я закрыла дверь за Полканом. Так непривычно видеть его смущенным, виноватым и вежливым. Еще непривычнее принимать подарки от того, кто в этой же комнате сыпал язвительными шуточками.
Через полчаса я спустилась на первый этаж.
Тихо. Похоже, что друзья Эйдена и вправду ушли.
— О, Высочество! — от внезапного оклика я подпрыгнула. Оказывается, все это время Маргус спал на своей софе в гостиной. Совсем как тогда, когда я впервые оказалась в этом доме. — Неужто, ты решила почтить нас своим присутствием, — с грустью произнес фамильяр Эйдена.
— А где ты был все это время? — осторожно поинтересовалась я. Маргус был в спальне герцога лишь в самом начале моей болезни, а после я слышала тяжелые шаги за дверью, но никогда не видела грозного охранителя дома.
— Здесь был, — без энтузиазма ответил зверь, имея в виду ту самую софу, на которой он спит.
— Ты все это время провел на софе? — уточнила я, сердцем чувствуя, что здесь явно что-то нечисто.
— Угу, — буркнул фамильяр и уныло положил голову на вытянутые вдоль лежбища лапы. У него такой сокрушенный вид, будто бедолагу кто-то страшно обидел.
— Что случилось? — спросила я и осторожно погладила зверя по спине.
«Он такой теплый и мягкий» — мелькнула удивленная мысль.
— А сама как думаешь? — буркнул зверь, не глядя на меня. — Эйден меня наказал.
— За что? — не поняла я.
— Как за что? За то, что позволил хвостатому тебя увести! — фыркнул Маргус.
— Но…тебя же не было в доме, — припомнила я.
— Вот и я ему так сказал! А он заладил: должен был быть дома, должен был охранять… Так ведь я отлучился по делу! Был бы рядом, конечно, не позволил бы этому блохастому тебя забрать… А оно вон как сложилось. Ты пострадала, — с сожалением и виновностью вздохнул Маргус.
— Ты не виноват, — прошептала я, наглаживая опасного зверя. — Ты ни в чем не виноват, Маргус.
В ответ зверь лишь тяжко вздохнул.
— А где твой хозяин? Опять ушел? — поинтересовалась я, воровато оглядываясь по сторонам.
— Взял с меня слово, что я с тебя глаз не спущу! — в голосе фамильяра герцога зазвучала гордость. Он вдруг воспрял и принял сидячее положение. — Он же возле тебя сидел аж целых пять дней! Людей принимал на дому, наконец-то начал спать по ночам! Я и представить себе не мог, что он когда-нибудь устроит себе отпуск. Думал, до самой смерти мой мальчик будет пахать и жить на работе. Так что я тебе благодарен, девочка, за твой героизм. У Эйдена даже живот ни разу не заболел за эти дни.
— Что? — насторожилась я. — У него болит живот?
— А ты не знала? — удивился Маргус. — Он мучается уже лет пять. Приступы боли в желудке.
— Он обращался к целителям? — мой голос зазвучал громче.
— А то! — крякнул Маргус. — Да толку-то? Их настойки помогают только на время. Чтобы боли прошли, ему нужно питаться регулярно, по часам. А он, дурак безмозглый, без еды сидит часами! Работа у него, видите ли! Некогда ему!
— Неужели сына императора никто не может покормить? — не смогла понять я.
— Да кого ж он к себе подпустит? — рассмеялся фамильяр. — Еду от отца он не примет, и это правильно. Еще отравят, чего доброго, были прецеденты. А сам он готовить не умеет.
— И что теперь, не есть совсем?! — взорвалась я.
— Ну почему, он ест, — хмыкнул Маргус. — Что попало, когда придется, и не всегда качественно приготовленное. Но ест, не голодает.
— Почему он не думает о себе? Можно ведь нанять повариху, что-то придумать! Другие люди ведь как-то питаются! — от нелепости ситуации у меня сдают нервы. Он же гробит себя!
— Высочество, его несколько раз пытались отравить, — вздохнул Маргус, и меня будто окатило ледяной водой. Что?! — Один раз почти удачно.
— Как? Когда? — от удивления я присела в кресло рядом с Маргусом.
— Лет семь назад, — припомнил фамильяр. — Как раз тогда, когда отец приблизил его и пошли слухи, что наследником станет бастард. Его стали звать на приемы, хотя раньше моего мальчика таким вниманием не удостаивали. Вертихвостки всякие начали за ним увиваться. И одна из них даже понравилась ему, у них был роман. Эта красотка подсыпала яд ему в вино, — с искренним сожалением произнес Маргус. — Дрянь, — выплюнул он, на несколько секунд растеряв свое спокойствие. — Эйден едва не погиб тогда. После отравления у него начались эти проклятые боли в животе, от которых он до сих пор не избавился. Это
