Тем временем Орм, оставшийся целым и невредимым в недавнем сражении, отправился обследовать погибших бандитов. Всего их было шестеро, при этом четверо из них погибли мгновенно во время боя, пятый испустил дух сразу же после окончания схватки, несмотря на все попытки Феррагамо и Фонтейны остановить у него кровотечение и вернуть его к жизни. Шестой же был еще жив, но без сознания, однако, судя по устойчивому дыханию его и по сильному пульсу, хотя и несколько замедленному, он мог прийти в себя в скором времени.
Орм занялся приготовлениями к похоронам погибших. Немного спустя к нему присоединился также Ансар, и помог вырыть могилу, не слушая ничьих советов пожалеть себя и не пачкать бинты, наложенные на его собственные раны.
Привал был устроен в сотне-другой шагах от поля недавнего боя, и на быстро разгоревшемся костре был вскоре приготовлен ужин. Лошадей поймали и снова стреножили. Фонтейна тихим голосом постаралась унять дрожь своего коня, который внимательно слушал знакомую речь, кося на нее свои огромные глаза и, наконец, успокоился. наступила темнота, и все кто мог, уселись вокруг костра, греясь его теплом. Напряжение и возбуждение, вызванные событиями минувшего дня, улеглись, и уставшие путники тихо переговаривались между собой, обмениваясь своими впечатлениями и мыслями. Фонтейна, наливая суп в две миски, которые она и Джани взяли с собой в путь, когда скрылись бегством из лагеря Дурга, поочередно накормила всех сидевших у огня, каждому приветливо и ободряюще улыбаясь, однако настроение у всех оставалось тревожным и вовсе невеселым Ансар грустно смотрел на лежавшего без сознания бандита и с беспокойством вслушивался в неясные звуки чужого и враждебного ночного леса Все понимали, что разбежавшиеся кто куда разбойники вряд ли осмелятся сегодня снова напасть после такого поражения и пережитого ими ужаса, но Ансар не был согласен с таким выводом и предпочел оставаться начеку. Феррагамо предложил ему в помощь своего бдительного ночного стража — филина, однако брат Фонтейны решительно отклонил предложенный ему отдых и продолжал бодрствовать. Когда глаза его попривыкли к темноте, а свет от огня в костре немного потускнел, Ансару показалось, что невдалеке среди деревьев что-то зашевелилось. Он встал и решительно направился к подозрительному месту, но ничего там не обнаружил и, немного успокоившись, вернулся к костру.
Постепенно сытная еда, покой и тишина в лесу сделали свое дело, и многие задремали, а Фонтейна и ее брат Ансар стали тихо разговаривать между собой. Принцесса испытала большое облегчение, узнав, что ее брату известно о смерти Эрика. Фонтейна волновалась из-за того, что сама она сознавала свою немалую долю вины в гибели Эрика, так как она могла предотвратить его безрассудный шаг и не согласиться с его предложением тайно покинуть домик Феррагамо, чтобы отправиться в такое опасное путешествие. Особенно остро переживала Фонтейна от ощущения своей вины перед Феррагамо, который был ответственен за их судьбу и безопасность, и перед Марком, самым благоразумным из всех братьев, и теперь не знала, как им все это объяснить. Однако сейчас уже было понятно, с чего начались их злоключения, и принцесса, несколько успокоившись, рассказала брату обо всем случившемся. Наибольший интерес среди тех, кто слушал рассказ Фонтейны об ее пребывании среди разбойников, вызвал великан Джани, и все наперебой просили Фонтейну рассказать все новые подробности о нем.
— Джани — глухонемой, — рассказывала девушка. — Мне кажется, никто в лагере, в том числе и сам атаман банды Дург, не относился, да и не мог относиться плохо к Джани, который, несмотря на свой рост и огромную силу, человек очень добрый и никому из них никогда не сделал ничего плохого. Он вовсе не разбойник и никакой не преступник, а просто несчастный человек, у которого нет ни дома, ни родных. Он жил среди грабителей, работал на них, готовил им всем пищу и вообще выполнял все, так сказать, работы по хозяйству. Может, вам покажется смешным и глупым, а я скажу все же, что мы понимали друг друга с полуслова. Джани очень деликатный и вежливый. С самого первого момента, когда я появилась в лагере бандитов, Джани стал на мою сторону, сочувствовал мне и все время думал, как бы помочь мне убежать от разбойников. Он сам об этом сказал мне. Он полюбил меня, и это ему пришла в голову мысль усыпить наркотиками всю шайку Дурга. — Оглянувшись на всех, кто ее слушал, принцесса продолжала: — Конечно, вам всем может показаться, что все это не так, что все это я выдумываю, но я заявляю, что Джани — мой друг и никому не дам его в обиду и не покину его в беде!
Во всем рассказе и в самой интонации принцессы было нечто такое, отчего всякий, кто ее слушал, невольно с уважением и нескрываемым интересом взглянул на спавшего рядом великана Джани.
— Ну, что ж, теперь Джани — наш общий друг, — произнес чародей Феррагамо. — Что касается всего остального, то нам остается дождаться утра, а пока давайте немного отдохнем!
Он взглянул мельком на Марка, но тот был весь погружен в свои размышления и переживания и никак не отреагировал на этот взгляд.
Вскоре многие стали готовиться ко сну.
— А что нам делать с ним? — спросил Ансар, кивая в сторону все еще не пришедшего в себя разбойника.
— Мне кажется, он большой опасности не представляет, даже если придет в себя, — ответил Феррагамо.
— Давайте все же свяжем его, — предложил Орм. — Лучше принять меры предосторожности, чем потом сожалеть о случившейся беде.
Ансар благодарно взглянул на Орма.
— Хорошо, пусть лежит, как есть, — произнес он. — Я все равно спать не буду и присмотрю за ним.
— Разбудите меня, когда вам захочется спать, — еще раз предложил Орм и укутался в свой плащ.
Огонь от костра заметно уменьшился, и путники плотнее завернулись кто в плащ, кто в попону. Ансар все же решил связать раненого разбойника, отошел от костра и, исполнив свое намерение, вернулся обратно и уселся невдалеке под деревом. Марк и Феррагамо остались на своих местах.
— Может, вам хочется поговорить о чем-нибудь? — спросил юношу чародей.
Принц, глядя, не отрываясь, на угасавшее пламя костра, подумал некоторое время и, наконец, со вздохом тихо ответил: «Нет», и опять затих.
— Постарайтесь справиться с собой. Нельзя так долго хандрить!
— Я теперь уже не хандрю, — ответил чародею принц.
«А вот и неправда! Вы все еще хандрите!» — раздался едкий голос Пушка, пристроившегося в головах у Марка.
Феррагамо пристально взглянул, сначала, на принца, потом на кота, и незаметно для них улыбнулся. Чародей понял, что четвероногому другу Марка будет проще и легче отвлечь юношу от мрачных мыслей, связанных с событиями последних дней.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
