– И вы, – подытожил Рохля, – амулетами не торгуете. Чем же, по-вашему, более ценны или интересны, как вы их назвали, твердые камушки?
– Мне импонирует то, что драгоценные камни магическому воздействию почти не поддаются, и самый устойчивый из них в этом смысле – алмаз. В этом смысле он практически так же неподатлив, как и при физической обработке.
– Как же их тогда обрабатывают?
– Алмазы гранят мелкими, менее ценными алмазами. Соответственно качества натуры литомага, решившего навязать алмазу свою волю, должны быть сравнимы с качествами алмаза. Таких магов мало. Я бы сказала, их почти нет.
– Вот как, – протянул Рохля, как если бы не знал, что сказать. – А существует ли минерал, заколдовать который невозможно в принципе?
– Есть такой, – согласилась наша хозяйка. – Никакие заклятья невозможно наложить на базальт. Он – третья опора мира, как первые две – добро и зло, а абсолютные вещи не меняют своих свойств. Потому они и абсолютны, если вы понимаете, о чем я.
Понимать-то понимаем, но насколько мы далеки с этим от цели…
– Простите, мэм, – вмешался я. – Есть ведь некий род заклятий, который может быть воспринят алмазом, ну и некоторыми другими минералами из высокоценных. Ну не то, чтобы легко, но…
Она медленно опустила тяжелые веки.
– Мне бы хотелось, чтобы вы мне поверили, господа – я считаю этот род заклятий преступным и сожалею о том, что он вообще существует на свете. По каким-то причинам к алмазам они прилипают крепче всего. Снять подобное заклятие невозможно – разве что уничтожив сам камень.
– И что же это?
– Да проклятье же.
Слово раскатилось и повисло, как барабанный удар, и только сейчас мы заметили, как вокруг тихо, как уже поздно, как опустел и вымер торговый квартал. В темном окне напротив бежало отражение рекламной строки «Россыпи» – «50% скидка на бриллианты».
– По счастью, – сказал Дерек, – нам не нужно сегодня касаться проклятий.
Да-да, не нужно их касаться! Мы, помню, полмесяца бегали по той же «Старой копи», когда кто-то наложил порчу на их бирюльки. От колец руки обсыпала экзема, от серег – воспалялись мочки ушей, а от колье вообще можно было заработать остеохондроз и защемление шейных позвонков. Думали – конкуренты, а оказалась чистейшей воды бытовуха. Проклятье не смертельное, но ядовитое страшно: мы получили скромное удовлетворение, увидев счет, который лаборатория заклинательной химии выставила Баффину за одни только расходные зелья для дезактивации этой дряни. Проще было уничтожить, но – как вы могли подумать! – это ж материальная ценность.
Мы с напарником очень не любим проклятия! Зря я вообще о них речь завел.
– Я предпочитаю оценивать и продавать блеск и игру, – сказала мистрис Фанго. – И про них я могу дать вам столько, что вы не унесете.
– Мы напряжемся, а вы постарайтесь подобрать слова попроще. Глядишь – и договоримся.
Нет ничего более далекого друг от друга, чем мой шеф-напарник и драгоценные камни.
– Расскажите нам, пожалуйста, из чего составляется выраженная в деньгах ценность ювелирного украшения с камнем, или даже только камня.
– Блеск, – повторила гномка, – и игра. Луч света на границе сред разделяется надвое: одна его часть отражается наружу и дает нам блеск, а вторая преломляется и проникает внутрь через верхнюю плоскую грань, называемую табличкой, – для наглядности она протянула нам руку с перстнем. – Как свет будет там преломляться – зависит от природных характеристик камня и от того, каким образом нарезаны грани на нижней его части, павильоне. И пока луч не выйдет наружу, он скачет там с грани на грань, снова и снова преломляясь и разлагаясь на цвета спектра. Это так называемая игра. Мастер-гранильщик, желающий заставить камень играть как можно лучше, должен нарезать как можно больше граней на основании, чтобы как можно сильнее дробить свет. Поэтому основание по толщине часто намного превышает коронку. На коронке, напротив, больше ровных, плоских, хорошо отполированных граней, ведь обязанность коронки – ловить свет. Вот это искусство в глазах профессионала и стоит денег.
– Крупные камни ценятся выше мелких?
Она усмехнулась.
– Это смотря кем ценятся. Вы спросили у гнома, вот и получайте гномский ответ. Вы ведь не предпочтете одну женщину другой только потому, что в ней больше весу? Эльфы вон вообще работают с алмазной пылью, в наших глазах годной лишь на то, чтобы ею шлифовать настоящие камни. Большие камни, – я посмотрел на ее руки и увидел, что кончики указательного и большого пальцев у нее расплющены. – Ну а что значит – ценятся? Я могу сказать, что этот камень умный, а этот – сильный, а вон тот – склонен ко злу, но я получу больший доход, продав полста работ с камушками весом в два-три просяных зерна, чем буду десяток лет выставлять в витрине сколь угодно искусно ограненный булыжник размером с кулак. Нет, может и найдется безвкусная дура, которая его захочет, и денежный мешок, который может себе это позволить, но это разовая «статусная» вещь, цена которой определяется тем, сколько за нее готовы заплатить, а не себестоимостью и трудозатратами. Как символ чего-нибудь-там, или для чар… Да, для чар, но мы уже оговорили с вами, что это могли бы быть за чары.
– А вы могли бы отличить зачарованный камень от обычного?
– Ну а что значит зачарованный? Мы, разумеется, применяем при огранке заклинания из номенклатурного отраслевого списка, но это касается исключительно технологий обработки. Я никак не влияю на свойства камня и могу доказать это посредством независимой экспертизы.
Не вопрос. В лаборатории, буде придется, размотают всю последовательность, как и когда предмет колдовали. К слову, у нас и штатный эксперт по камням есть, и все эти вопросы мы могли бы задать ему.
Вот только в принципе известно, кто у нас штатный консультант, и едва ли к субъекту, гарантированно работающему с полицией, наши мошенники, кто бы они ни были, понесут что-то интересненькое. Другими словами, зачем нам закидывать удочку там, где не клюет? А наши мошенники, если они хоть сколько-нибудь успешны, должны же быть хоть немного умны.
– Я, – гордо сказала мистрис Фанго, – могу отличить подделку! Вы бы видели, что народ пытается выдавать за честные бриллианты!
– Спасибо, именно это я хотел знать. И еще один вопрос, мэм. Такие большие скидки – с чем они связаны? Бриллианты ведь никак не скоропортящийся продукт. Мэм, я повторюсь снова – я не ищу в вашей деятельности ничего криминального. Я выясняю только общие закономерности вашей отрасли, и надеюсь, что вы поможете мне как гражданин, заинтересованный в стабильности бизнеса.
И каждый раз им это приходится втолковывать до полной потери убедительности в голосе и сведенных от канцелярита скул, и все равно они никогда не верят. Гномы упрямее камня. Они твердо знают, что вы не упустите выгоду, продав их секреты. Вопрос – насколько они неправы?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
