Ухваткин собирался уже выйти на балкон, хотя там было пыльно и грязно, но последние слова дочери ему показались странными, и он остановился, повернулся к ней лицом и переспросил, глядя ей прямо в глаза:
— Что знаешь?
Катя выдержала его взгляд и ответила:
— Кто подстроил взрыв.
Алексей был в смятении и размышлял:
"Действительно знает? Откуда? Нет, это невозможно, опять образность".
Однако поколебавшись немного, он всё же решился продолжить разговор о взрыве, но более отвлечённо:
— Его нужно наказать.
— Его накажут, я его простила и за тебя и за бабушку. Ты, прости его, пап, и у тебя появится стержень внутри.
Она взяла его за руку и потянула к дивану, чтобы снова усадить и, возможно, сесть рядом.
— Кать, а как я буду жить с этим? — не сопротивляясь физически, Алексей возражал ей вербально.
Он плюхнулся на диван, а она встала перед ним и продолжала уговаривать:
— Мы будем жить втроём: ты, я и мама. Мы поможем тебе.
— Мама? — удивлённо воскликнул он, притянул за руки дочь и усадил к себе на колени.
— Да, мама, — дыша ему прямо в лицо и приглаживая руками его волосы, говорила она.
— Она не будет со мной жить, — отвернувшись от неё в сторону лицом, с досадой произнёс Ухваткин.
Теперь он догадался, что значила образность в словах дочери, девчонки просто хотелось помирить родителей и быть с ними вместе.
— А ты попроси её, — ласково ворковала она и перебирала его волосы своими пальцами.
— Я не могу, просил раньше, но она меня бросила.
— Она не бросила, она ушла от твоего бизнеса, а пришла к другому, помоги ей, и она поможет тебе. А дядю Славу прости, он всё равно не любит маму.
— А его-то за что прощать?
Задавая вопрос, он повернулся снова к ней, словно чувствуя, что неспроста она говорит про дядю Славу. Он уже привык и научился понимать её, дочь почти ничего не говорила лишнего, в её словах всегда был смысл, в её словах был разум.
И в этот раз он не ошибся, она выдала то, что он никак не ожидал услышать.
— Он подстроил взрыв.
— Так это дядя Слава? — растерявшись, он ссадил её с колен на диван и продолжал искать в её глазах хоть маленький намёк на шутку.
— Ну да, ты же хвастался маме, что твой бизнес достанется мне, а он услышал это, — произнесла она совсем тихо и опустила глаза.
— Понятно! — вырвалось у него.
Он поднялся с дивана и прошёл в сторону балкона, но сделав всего пару шагов, повернулся и продолжил рассуждения, размахивая и жестикулируя:
— А когда у него возникли проблемы, решил меня убрать, и через маму стать опекуном наследства.
Катя сидела на диване и молчала. Она наблюдала, как мечется отец, как меняется мимика его лица, выражая то растерянность, то ярость и злобу. Сжав кулаки и покраснев лицом, он подошёл к ней и наклонился. На его лбу выступили капельки пота, на правом виске часто-часто пульсировала жилка, зрачки расширились, а прожилки на белых глазных яблоках наполнились кровью. Он жарко дышал, он просто источал гнев. Но, затем увидев и распознав, кто перед ним, успокоился, разжал кулаки и как можно мягче спросил:
— А откуда узнала ты?
— Мама догадалась и ругалась с ним, теперь она боится и не знает, что делать. Если ты позовёшь её и не станешь, как раньше лелеять свой бизнес, она придёт, — затараторила дочь.
— Это она тебе сказала? — держась за правый бок и усаживаясь рядом с Катькой, уточнял он.
— Нет, я просто знаю, — испугано наблюдая его гримасы, ответила Катя.
Они оба не могли понять, что происходит. Алексей корчился от боли в правом боку, а дочка не знала, что происходит с отцом.
"Чёрт, а ведь она права, и я ей верю", — размышлял он, стараясь не шевелиться, чтобы приступы боли в боку не повторялись.
— Пап, тебе плохо? — наконец, догадалась Катя, что с отцом происходит что-то неладное, — может вызвать скорую?
— Не надо, лучше принеси аптечку, у бабушки на кухне где-то была, ты должна знать, и воды заодно.
"Ну, вот и всё, миссия окончена. Я знаю ответы на все вопросы. Жаль, но вы мне ещё пока нужны, Алексей Иванович, необходимо вас опередить, чтобы расстаться друзьями".
Так рассуждал Черников, когда наблюдая при помощи браслета за отцом и дочерью, обнаружил место тайника для диска, узнал мотив и заказчика, организовавшего покушение на Ухваткина.
Виктор находился дома, отпросившись у шефа накануне, якобы для хлопот по оформлению документов, связанных с квартирой Помпеева. На самом деле он просто занимался слежкой и выуживанием интересующей для себя информации. С документами он предполагал заняться ночью, чтобы, не дай бог бумажки кто-то не потревожил в момент переделки, потому как он не знал, что тогда может с ними произойти.
"Позвоню прямо сейчас, пусть будет экспромт, но момент уж больно подходящий", — принял решение по Ухваткину Виктор и потянулся за телефоном, лежащим рядом с ним на диване. По иронии судьбы или по стечению обстоятельств, отстроенных Вселенной, он так же, как и Алексей Иванович, в данный миг сидел на диване, с единственной разницей, что его мебель была новей и красивей.
Алексей забросил сразу пару таблеток но-шпы в рот и запил их водой. Наполовину опустошённый бокал вернул дочери, стоящей перед ним в ожидании, и затаился, надеясь, что боль в печени пройдёт.
"Аппендицит в паху, а справа, кроме печени, ничего и нет", — ставил он сам себе диагноз.
Дочь отнесла на кухню бокал и, вернувшись, стала собирать разбросанные по дивану лекарства в различных упаковках, складывая их в белую пластмассовую коробку с крестом на верхней крышке, всю жизнь прослужившую Вере Васильевне, её бабушке, медицинской аптечкой.
Многие таблетки в надорванных упаковках, скорее всего, были уже просрочены; но в момент приступа Алексею было не до этого. Он только сейчас подумал об этом, наблюдая за тем, как дочка закрывает аптечку. Но, видимо, уже сказывался эффект "Плацебо": боль из острой фазы перешла в ноющую и, казалось, начинала затихать.
"Значит, не просрочены", — успокаивал он себя, когда Катя пронесла аптечку мимо.
Зазвонил телефон, и он аккуратно, не торопясь, извлёк его из футляра на правом боку и нажал на кнопку соединения, не посмотрев даже на высветившийся номер абонента.
— Слушаю, Ухваткин, — ответил Алексей.
В телефоне с ним поздоровались, и он узнал звонившего.
— Добрый день, Вить, что хотел?
— Порадовать или огорчить, — повторял он за Черниковым слова, — уже звучит интригующе?
— Ну и кто?
— А мотив? — не удивляясь, продолжал расспрос Ухваткин.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
