– Бочку, – прошептал он и попытался улыбнуться. Монкриф протянул руку, коснулся ее ладони и снова закрыл глаза.
– Как я попал домой?
– Какой-то мужчина привез тебя в телеге, – сообщила Кэтрин и рассказала, как это произошло.
Монкриф скова открыл глаза.
– Скажи Питеру, пусть не отпускает его. Я думаю, это он стрелял в меня.
– И куда вы теперь пойдете? – спросила миссис Маккларен у Глинет.
Глинет держала за руку Робби, в другой руке у нее был чемодан. Она с грустью посмотрела на женщину, которая была к ней так добра с самого первого дня их знакомства.
– Мистер Маккларен еще не вернулся. Значит, там что-то не так. Я не могу принести беду в ваш дом, – сказала она. – Лучше, чтобы нас с Робертом здесь не было.
– У него могло отвалиться колесо, он мог заблудиться, да что угодно могло случиться.
Глинет покачала головой:
– Нет, случилось что-то еще. Я чувствую.
– Неужели вы думаете, что я отпущу вас в такой холод? – Миссис Маккларен нагнулась и взяла Робби на руки. – Маленький мой! Куда же вы пойдете?
– У меня есть место, – сказала Глинет.
Миссис Маккларен стояла, покачивая Робби на руках и загораживая собой выход.
– Какое место?
Глинет часто хотелось рассказать старой женщине свою историю, а сейчас особенно.
– Я отправлюсь домой.
– А там примут вас?
Глинет подумала об отце, который всегда занимал непримиримую позицию, но в последние месяцы почему-то смягчился. Он сам разыскал свою дочь, сказал, что соскучился, что хотел бы побороть возникшее отчуждение, даже расспросил о Робби. Ну что же, сейчас настало время испытать на прочность его вновь обретенную привязанность.
– Да, – твердо ответила Глинет. – Я в этом уверена. – Затем добавила: – Герцог обязательно сюда явится. Я очень за вас тревожусь.
– Что мне ему сказать?
– Не лгите ему, – посоветовала она. – Герцог из тех, кто умеет выяснить правду.
Монкриф видел насквозь саму Глинет, понял, что к Кэтрин она испытывает странную смесь ненависти и привязанности.
– Глинет, зачем вам уезжать? Вы же не сделали ничего дурного.
Сделала. Но рассказывать о своих прегрешениях этой доброй женщине Глинет не собиралась. Наконец миссис Маккларен передала мальчика Глинет. Та снова подхватила чемодан и быстро, чтобы не передумать, вышла из дома, где она когда-то нашла покой и безопасность.
Возможно, настало время, когда все ее тайны раскроются, но у Глинет не хватит духу самой все рассказать Монкрифу.
Глава 25
Ночью Кэтрин еще дважды обрабатывала рану Монкрифа, и оба раза рана выглядела все так же. Не было ни покраснения, ни припухлости, которые могли бы указывать на воспаление. Видно, Энни, несмотря на грубые слова, все сделала хорошо, а может быть, порошок Монкрифа оказал свое действие.
Иногда Монкриф просыпался, его затуманенные глаза прояснялись, он узнавал Кэтрин. Глубокой ночью он снова проснулся, оттолкнул стакан, когда Кэтрин хотела дать ему еще немного виски, и попытался сесть.
Кэтрин не позволила, мягко удержав его голову на подушке.
– Тебе нельзя, – строго сказала она. – Тебя ранили, ты потерял много крови.
– Надо же, уцелеть в Квебеке для того, чтобы получить пулю в Шотландии. – Монкриф нахмурился, и Кэтрин пальцем разгладила морщинки у него между бровями. – Где возница?
– Внизу. Питер его допрашивает. Но мы не будем сейчас это обсуждать. Лучше скажи, как ты себя чувствуешь?
– Как будто он меня повозкой переехал, – улыбнулся Монкриф. – Но бывало и хуже.
Кэтрин сложила на груди руки и с обидой проговорила:
– Питер рассказал мне, что и на войне тебя ранило. А я даже ничего об этом не знала.
Монкриф сделал легкомысленное движение пальцами.
– Рано или поздно это случается с каждым солдатом.
Мне дважды не повезло.
– Тебе надо было лучше беречься.
– А если я пообещаю, ты дашь мне что-нибудь поесть? Кэтрин подскочила и дернула шнурок звонка. В тот же миг появился лакей.
– Ваша светлость, – произнес он и поклонился Монкрифу.
Кэтрин нахмурилась. Она никак не могла привыкнуть, что слуги всегда сначала обращаются к герцогу, а ее как будто не видят, если Монкриф рядом.
– Принеси его светлости чашку крепкого бульона и скажи поварихе, чтобы приготовила чай из трав. – Монкриф недовольно фыркнул, Кэтрин сдержала улыбку. – Тебе нельзя тяжелой пищи. Даже не думай, – бросила она через плечо.
– Прибавь к этому горчицу, и я удвою твою плату, – подал голос с кровати Монкриф.
– Только попробуй, – вмешалась Кэтрин, – и завтра пойдешь полоть огород.
Лакей переводил взгляд с одного на другого, не зная, кого слушать.
– Ну, хорошо, – вздохнула Кэтрин. – Не думаю, что горчица очень повредит. – И она кивнула лакею. – И прошу, не принимай слова герцога всерьез, у него лихорадка.
– Я уже хорошо себя чувствую, – сообщил герцог молодому лакею. – И я удваиваю твое жалованье.
Когда дверь закрылась, Монкриф обратился к Кэтрин:
– Джулиана им всем очень плохо платила, надо будет пересмотреть их заработки.
Кэтрин кивнула. Ее в который раз поразил этот человек – лежит чуть живой и думает о заработках своих слуг.
– Пока мы будем ждать бульон, расскажи мне, что случилось, – попросила она, ласково поправив мужу повязку.
– И горчицу, – повторил он. – Бульон и горчицу. – И Монкриф улыбнулся озорной улыбкой, в его глазах заиграли знакомые чертики.
Кэтрин покачала головой и присела на край кровати. Монкриф протянул к ней руку, их пальцы переплелись. Надо же, как все странно: муж лежит больной, раненый, а Кэтрин все равно волнуют его прикосновения, нестерпимо хочется наклониться и поцеловать его в губы.
– Как твоя рука? – спросила Кэтрин, чтобы избавиться от глупых мыслей.
– Саднит. – Монкриф попытался согнуть локоть, но скривился от боли.
В дверь постучали, и на пороге появилась представительная процессия горничных и лакеев. Один нес салфетку, другой – стакан вина на подносе. Вина Кэтрин не заказывала, но промолчала. Следующий подал кувшин с горячей водой, еще один – пустой таз. У каждого в руках была какая-нибудь вещь. В спальню набилось больше десяти человек, и все были рады видеть, что герцог уже сидит среди подушек, а на его лице играет знакомая улыбка. Кэтрин решила, что молодые горничные, пожалуй, слишком пялятся на его мускулистую грудь и могучие руки. Она встала, прошла к двери и распахнула ее, явственно показывая, что время оставить герцога в покое. Монкриф широко усмехнулся, когда Кэтрин твердой рукой закрыла за слугами дверь.
Присев на кровать, она наблюдала, как он съел сначала горчицу, а потом бульон и оглядел поднос, как будто надеясь, что там найдется еще что-нибудь, пожалуй, утром он сможет поесть более основательно.
