Ему подали стакан воды, выпил жадно одним залпом, и разрешением отбыл. Ему ещё невпроворот.
Скопин и сам давно ощущал сухость в горле, потребовал и себе.
— Товарищ командир!..
Из-за дым-завесы проявились очертания английского эсминца — ни стрельбы, ни движения, кораблик болтало в неуправляемом дрейфе. С поста РЛС подтвердили, что он окончательно потерял ход.
Командир махнул рукой, что было понято по-своему — народ жаждал мщения.
Дистанция уже была изрядная, но правобортная АК в два ствола выхлестнула десяток снарядов с трассерами.
По неподвижной цели артиллеристы не промахивались.
* * *
Данные радара указывали на то, что два английских линкора и «Советский Союз» всё ещё находятся на дистанции огневого контакта и дуэль тяжёлых калибров продолжается. При желании, и капитан 1-го ранга Скопин специально для этого выходил на левое крыло мостика, ведущий бой «Советский Союз» можно было наблюдать в бинокулярную трубу — вокруг него то и дело вздымались всплески, он огрызался и местами горел.
«Почему Мур продолжает давить»? — задавался каперанг. Насколько он помнил из «повествования» — там, получив парой 406-мм по своему флагману [171], адмирал Флота метрополии решил отвернуть.
«Сейчас англичанам тоже, несомненно, досталось. Один линкор значительно отстал. Наверняка перепало и другим, одному уж точно — по логике тому же флагману. Не может быть, чтобы из тех десятков кидаемых Бородулиным снарядов, хотя бы парочка да ни прилетела куда надо. Тем более что это подтверждали сигнальщики. Докладывали минимум о двух неслабых вспышках на „головном“ британце. И? Каковы последствия»?..
Вернувшись в ходовую рубку, он ещё подумает:
'До сего времени мы всё ещё играли краплёными картами. Но так как в книге уже не будет. На этом переделе всё известное и в какой-то степени заранее запланированное заканчивается. Начинаются экспромты.
И всё же, чего ж этот упёртый англичанин, а именно товарищ Мур, продолжает переть-то'?
* * *
А сэр Генри Рутвен Мур вышел из себя, если по-простому, психанул.
В голове у командующего британской эскадрой всплывёт пример как не надо воевать, с презрением к итальяшкам…
— Которых коллега Каннингэм гонял почитай мокрой тряпкой по Средиземному морю!.. — точно выплюнул он это презрение на слух, чтоб подчинённые услышали, — горе-мореходам Regia Marin хватало и одной серьёзной плюхи в корабль линии, чтобы всем повернуть вспять [172].
Потрясение от полученного удара в лоб — в носовую башню «Дьюк оф Йорка» — отступило, ожидание усугубляющих последствий затянулось: корпус остался целым, линкор сохранил ход. Импульсивный порыв и приказ «отвернуть, разрывая дистанцию», был продиктован, в том числе и рациональной необходимостью сбить неприятелю прицел.
Позади уступом шёл полностью боеспособный мателот, а «русский» по-прежнему оставался в одиночестве.
— Так какого чёрта! — Мур, уже не раздумывая отдаст приказ, — ход полный, право руля!
«Крик» в эфире от Гонта (контр-адмирал, утратив прежнюю лаконичность, открытым текстом сообщит: «…соединение разгромлено, „Норфолк“ под прямым воздействием артиллерии линкора с угрозой гибели корабля»…) только подстегнёт, добавив лишь ещё к тому, чего уже и без того скопилось немало, и требовало нестерпимого выхода.
Два британских линкор, увеличив скорость, вновь ложились на боевой курс. Дальномерные посты выдавали расчётные данные, дрогнули стрелки вертикальной и горизонтальной наводки, зашевелились, поехав, устанавливаясь на нужные градусы орудия, нащупывая не успевший далеко оторваться серый силуэт.
Позади хорошей новостью и подспорьем, но лишь подспорьем, обозначится догоняющий «Энсон». С него известили, что могут развить 18 узлов, и даже «двадцать». Тем самым оказывая косвенную поддержку.
* * *
Ничего путного из затеи дожать советский линкор не получилось.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Попадание в лоб не прошло даром и для башни «В» — вращение в горизонтальной плоскости сопровождалось зубовным скрежетом, в итоге после короткой череды залпов, приведя к окончательному перекосу и заклиниванию в погоне.
Башня замерла под углом 15 градусов вправо по оси корабля. От попыток наводиться корпусом ничего хорошего ждать не приходилось. Кормовая батарея ГК оставалась вне сектора, какое-либо маневрирование — открыть углы, в потребности максимально быстро сблизиться с противником, исключалось. «Дьюк оф 'Йорк» довольствовался пальбой из вспомогательной артиллерии, эффективность которой пока была невысокой.
Арьергардный «Энсон» мог выступать лишь в качестве массовки. Его снаряды, падающие по более чем двадцатикилометровой дуге, теоретически доставали до «русского», но больше мешали, внося путаницу по всплескам недолётов. А вскоре и он задробил стрельбу. Отдача от собственных же залпов 356-миллиметровых орудий вновь вызвала разрушения и просачивание забортной воды в пострадавшей носовой части, угрожая очевидными последствиями.
Фактически главный калибр использовал только «Кинг Джордж».
От русских не укрылся весь этот разнобой, и точно почуяв кровь, они начали бить беглым, забыв о своей недавней экономии.
Вокруг «Дьюка» стало совсем неспокойно. Линкор валило в сторону на перекладке, пропуская побоку в пенном частоколе поднятых рвущимися снарядами среднего калибра (высота всплеска 152-мм — 33 метра — в 11-этажный дом, между прочим) ещё более огромные столбы от 16-ти дюймовых.
— Держим дистанцию! Сколько до него? Мне надо сто десять!
Обе стороны уже давно перешли на привычную оптику дальномеров. И на «Союзе» и на «Кинг Джорджах» хрупкая начинка радаров очень болезненно переживала сотрясения даже от своих залпов, выдавая аппаратную ошибку по основным параметрам.
На пятой минуте с начала уже третьей по счёту дуэльной завязки во флагман адмирала Мура вновь прилетело. Да так что показалось, будто из многотонного корабля выбило дух, передав вибрацию по железу к косточкам и суставам.
Броневой пояс и череда специальных поперечных переборок удачно отыграли силу пробития и детонации, коллективно приняв и почти выдержав удар.
Старший офицер аварийной партии, докладывая наверх о повреждениях, назвал их некритичными, описав «по горячему» то, что «лежало на поверхности»: пострадала шахта вытяжной вентиляции одного из эшелонов ходовой части, вышли из строя какие-то элементы вспомогательного оборудования. С перепугу затопили кормовые правобортные погреба универсальной артиллерии второго яруса. Не горело.
Мур глядел на креномер, устойчиво держащий нормаль: «Обошлось. Дальше, дальше, продолжать бой», — где-то внутренне понимания, что это ему нашёптывает дьявол. Пружина всё ещё сжималась…
Уж потом, когда всё закончится, в большом смысле, и сэр Генри ступит на землю, представ пред комиссией Адмиралтейства, вспоминая свои мотивы в момент наивысшего напряжения, он признает, что тогда взвешенную и рассудочную логику на миг затмили капризные амплитуды эмоций. Совокупности всех факторов, всякий раз играющих за противную сторону, то, что в иных интерпретациях называлось бы «неизменно сопутствующей удачей», начинали доводить психологически взвинченного английского адмирала до отчаянного бешенства, поляризуя направление мыслей в порочной зависимости ожидания очередного подвоха.
Конечно, всё это можно было отписать на издержки предвзятости, однако принимая всё происходящее очень близко к сердцу (иначе и быть не могло), седея с каждой неудачей или даже предположением таковой, в нём взыграло упрямство.
Штабные чины, считающие встречный вражеский огонь, в свою очередь тоже отмечали участившиеся пропуски у кормовой башни противника, перешедшей на двухорудийные залпы.
Мур питал обоснованную надежду, что с «русским» удастся расправиться, прежде чем ему на выручку поспеет второй линкор, уже мысленно просчитав примерное отведённое на решение время.
