Командующий Г. Мур выбрался наверх — воспользоваться широкоугольными окулярами сигнальщиков, и тоже стоял, вглядываясь на общую перспективу и оценку.
Исчезающие северными румбами корабли противника оставляли за собой дымное свидетельство. Один так вообще занялся, волоча густой клубящийся шлейф, что неожиданно давало повод и надежду интерпретировать безусловный проигрыш не совсем «всухую». Всё-таки умалять то количество снарядов, что британские артиллеристы обрушили на врага, было бы необоснованным. Специально занятые подсчётом наблюдатели фиксировали неоднократные попадания, отмечали снижение интенсивности ответного огня, и те же пожары. Чем чёрт не шутит… — офицеры на мостике возбуждённо заговорили, обсуждая оптимистичные варианты, предполагая: пострадавший линкор «красных» будет неизбежно отставать, и кто бы там не руководил советской эскадрой, ему придётся, сберегая остальные силы, оставить «подранка». Который, в той или иной степени утратив боеспособность, обречён стать добычей!
Телефонная связь с радарным постом оказалась нарушенной, поэтому ответ на запрос адмирала — какую скорость держат уходящие вражеские линкоры, и особенно тот «подбитый», доставил вестовой. Огорчив: 26 узлов… — вопреки всем ожиданиям неприятель все же сохранил ходовые качества.
Мелькнуло ещё вскользь подмеченным, что оба линейных корабля большевиков так и продолжали следовать порознь, даже не пытались соединиться, организовав какое-то подобие строя. Особого повода придраться ни у кого эта заметка не вызвала. Да и с чего бы?..
Г. Мур и его штабные чины не знали, что на то был прямой приказ оппонирующего адмирала, всё ещё пытавшегося сохранить тактическую уловку, возможно и невольную — участия в рейдерской операции линкора и похожего на него линейного крейсера.
Получив соответствующее «…в пределах видимости противника следовать раздельно», Москаленко даже распорядился ставить маскирующую завесу, чтобы затруднить наблюдение, благо ветер всё нёс за корму и в сторону англичан. Путём смешивания пара и нефти из дымовых труб чадило так, что «Кронштадт» полностью скрылся с глаз. Впрочем…
Для конкретного места и времени значения это уже не имело — идти против «двух», пусть один из них был легче, когда в активе оставался фактически единственно полноценно боеспособный «Кинг Джордж»? Британский адмирал, наверное, ещё бы подумал — стоит ли?
Только когда совсем станет не разобрать — русские окончательно скроются за дождевыми шквалами и видимым горизонтом, точно за кулисами, Генри Мур отступит от колонки бинокулярной трубы, прервавшись. Разом почувствовав, как затекла спина от долго стояния в пригнувшейся позе.
Поле боя «осталось» за англичанами, где среди волн на поверхности всё ещё цеплялись за жизнь уцелевшие с потонувших кораблей, линкорами выполняя работу, которая обычно поручалась эсминцам эскорта: пройти над местом гибели, выглядывая в сотни пар глаз с мостиков и палуб, выискивая среди обманчивых пенных барашек и проплывающих мимо за корму обломков, тех, кого растащило по волнам. Снимая со спасательных плотиков, вытаскивая из воды — определяя промёрзших людей по кубрикам и каютам, в лазареты… и холодильники.
Последствия тяготили. Молчать и слушать… все, что пока позволял себе командующий британской эскадрой. Так было проще контролировать эмоции, сохраняя на лице холод и сдержанность. Принимая стекающиеся доклады, вбирая факты, списывая боевые единицы и людей. В первую очередь лёгких сил Гонта.
«Эскадренные миноносцы это разменная монета в борьбе против capital ships — крупных боевых кораблей», — приходила на ум одна из общепринятых среди авторитетных коллег доктрин. Ещё довоенных. Пеняя: «Если бы этот размен состоялся».
Единственному уцелевшему из летучего отряда HMS «Zealous» требовался порт, док и ремонт по возможностям. До ближайших якорных стоянок Исландии всего 150 миль, но с севера надвигался шторм и сильно потрёпанный эсминец его мог не пережить. В сопровождение ему выделялся «Норфолк», состояние которого тоже оставляло желать лучшего. То, что «русский» не добил тяжёлый крейсер, можно было отнести к случайным превратностям боя.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Адмирал очень ответственно запросил «мостики» пострадавших кораблей на счёт способности справиться с переходом, официальным приказом разрешив, по факту: если положение эскадренного миноносца будет близким к критическому, экипажем не рисковать, людей снять, корабль оставить.
«Норфолк» и «Зилоус» отделившись от общих сил, уходили на юго-запад. С последнего, кстати, и подтвердили свои сомнения добраться до базы в Хваль-фиорде.
Ему и не случится…
* * *
Исход…
Генри Мур ещё подумает, что «лучшего постфактум-слова не придумаешь»… Исход продолжался.
Если проблемы «Энсона» выдавали себя ушедшей под воду ватерлинией, деферент на нос составлял примерно три фута и в перекатах волн был заметен лишь профессиональным намётанным взглядом, то флагманский «Дьюк оф Йорк», принявший на себя всю концентрацию огня противника, получил более чем достаточно.
Адмирал и сам ощутил всё сполна — напрямую подошвами, когда палубу встряхивало под ногами, навязчивой слюной со вкусом сгоревшего пироксилина, всё ещё стоящим звоном в ушах, и мозолящим видом из рубки на разбитую башню.
Доклады продолжали стекаться, выявляя понесённый урон… что-то частично локализируя:
…отбушевавший пожар на катерной палубе.
…уничтоженный кормовой дальномерный пост.
…разбитые рабочие помещения радиолокатора 281.
…часть боевых постов продолжала оставаться без энергии вследствие замыкания контактов цепей силовой проводки.
…вышел из строя один из эшелонов энергетической установки. С низов к перечню разрушенных переборок и затоплений доложили о деформации прилегающих к месту удара 16-дюймовых снарядов стрингеров и других частей набора корпуса корабля.
Линкор тяжело просел, приняв тонны воды, в том числе контрзатоплением.
Спустя время адмирал намеревался лично сходить посмотреть — попадание крупного калибра в башню «А» дало неизгладимое представление о том, насколько серьёзным могут быть последствия. Но пока шёл сбор данных, пока решались эскадренные вопросы — когда отпустило и всё закончилось — перегорел, сочтя достаточным поступающей информации от командиров аварийных партий, дополненных рапортами других офицеров, отчитывающихся за свои зоны ответственности.
Основное он для себя вынес: прямой угрозы живучести нет, линкор способен добраться до Англии. В паре с «охромевшим» «Энсоном».
…только представив себе эту унылую картину возвращения — корабли входят в гавань, точно побитые собаки.
Снова и снова с тягостью на сердце Генри Мур оценивал результаты сражения: три современных линкора Великобритании, опора флота, не выдержали схватки с двумя советскими. Не оправдались даже самые худшие предположения в части линейного боя (и это без учёта соединения Гонта): размен кораблей по формуле «один на один» — нанеся друг другу хотя бы сопоставимый урон.
Довеском прозвучал доклад начальника сигнальной службы сомневающийся мичман не мог не довести свои подозрения до старшего командного состава: «Вероятно, второй советский линкор имеет несколько меньшие размерности».
Это порождало ряд версий в корне переписывающих соотношение сил, а проигранный «по очкам» бой теперь представлялся в ещё худшем качестве.
— Так не должно быть. Не должно с Королевским флотом. Пусть бы германцы, признанно заставившие с собой считаться — после Ютланда, после тяжёлых морских сражений уже этой войны. Но русские!.. Наверное я должен зауважать противника? — спрашивал себя командующий Флотом метрополии, и прокрутив эту мысль на ощущениях, так и не испытал этого самого уважения. Только желчь и потребность возмездия.
— Флагманскому штабу приготовиться перейти на «Кинг Джордж», — глухим голосом произнесёт Мур, — будем преследовать русских сколько потребуется.
Подумав:
«А какой у нас выбор? Я не дам поводов Лондону обвинить меня в том, что я не сделал всё от меня зависящее».
