себя за волосы и пытаюсь успокоиться. – Что, если бы они увидели меня снаружи и подумали: «Вот он, идеальный шанс похитить ее»? Без обид, но если ваша реакция будет такой и дальше, то это просто отстой. Неужели у вас не было плана? – У меня вырывается истерический смех. – Я же могла пропасть просто на раз! – Я щелкаю пальцами. – Ну что?
Я бросаю взгляд на Вульфа, чье пристальное внимание приковано к моему запястью без браслета.
Черт.
– Э-э-э…
Он встает и берет меня за руку прежде, чем я успеваю спрятать ее за спиной, и переворачивает вверх. Уродливое клеймо пурпурно-серебристого цвета сейчас покраснело по краям, потому что кожа всегда раздражается из-за браслета. Вульф поворачивает мое запястье так, чтобы Аполлон и Джейс могли видеть песочные часы на моем запястье. Они оба издают нечленораздельные звуки негодования.
– Кора… – сдавленно звучит голос Вульфа, и я опускаю голову.
– Кронос сделал это в ту ночь, когда велел мне украсть маску.
– Ублюдок! – Джейс подходит ближе и убирает волосы с моей шеи. – Как он это сделал с тобой?
– Он приковал меня наручниками к своему столу.
Я едва могу произнести это предложение, потому что не понимаю их реакции. Конечно, они расстроены, но я боялась, что они придут в ярость из-за моего поступка. Все это было продиктовано тяжелым стыдом и бременем моих собственных ошибок. Конечно, истинной мотивацией скрывать клеймо был стыд.
– Я собираюсь его убить на хрен! – рычит Вульф. – К черту перемирие. За это он умрет! – Его пальцы сжимаются на моей ладони. – Почему ты нам не сказала?
– Потому что мне стыдно, – я натягиваю рукав толстовки как можно ниже. – Я ношу браслет, чтобы не видеть этого клейма, потому что не хочу вспоминать.
– Но все равно вспоминаешь? – спрашивает Аполлон, вставший по другую сторону от меня.
Его грудь касается моего плеча, и он стоит так близко, что у меня возникает чувство, что он хочет быть еще ближе. Они все столпились вокруг меня, окружая заботой, отчего в моем горле образуется комок, и, не в силах ответить, я молча киваю Аполлону, а он целует меня в висок.
– Он заплатит за это, – Вульф снова тянет меня на диван, а затем, задумавшись над чем-то, укутывает в одеяло. Он поднимает меня к себе на колени, усаживая боком, и обнимает за талию.
– Чтобы развеять твое беспокойство, скажу, что включенные прожектора нас не волнуют. Такое происходит по крайней мере раз в месяц, и всегда из-за какого-нибудь животного, – говорит Вульф, практически прикасаясь губами к моему уху. – Если кто-то действительно попытается проникнуть внутрь, он не уйдет отсюда живым. Его придется вынести в мешке для трупов.
Аполлон некоторое время наблюдает за нами, и в его взгляде борются эмоции, но я не могу распознать их. Возможно, это зависть и разочарование? Мгновение спустя он перестает хмуриться, но все равно кажется напряженным.
Я открываю рот, чтобы спросить, что с ним такое, но он исчезает за дверью кухни.
Джейс хватает пульт и включает телевизор, переключая киноканалы.
– Какой фильм выберем сегодня?
– Может, какой-нибудь боевик? – спрашивает Вульф, и я киваю в знак согласия.
– Я могу заснуть, – говорю я, прижимаясь к нему и кладя голову ему на грудь.
– Вот и хорошо, – бормочет он. – Джейс и так много берет во время твоих ночных блужданий, теперь настала моя очередь. – В его тоне слышится легкая горечь.
Но наша связь с Джейсом другая. Он ни разу не давал мне повода думать о нем в романтическом смысле, и я не уверена, что смогла бы относиться к нему так. Между нами всегда есть напряжение, но это нечто другое, он кажется мне слишком отчужденным.
Вдалеке снова что-то хлопает, и я вздрагиваю.
– Аполлон готовит попкорн, – говорит Вульф, и его рука движется вверх и вниз по моей спине, успокаивая меня.
– Прости, – я закрываю лицо руками.
Я чувствую себя слабой, и от этого ощущения никуда не деться. Оно следует за мной повсюду. Люди говорят мне, что я сильная и мужественная, но это не так. Во мне есть упрямство, нездоровое количество страха и жажда чего-то лучшего, но точно не храбрость – скорее… отчаяние.
У Джейса и Вульфа больше не находится для меня мудрых слов, и я медленно вдыхаю тишину.
Маслянистый запах попкорна проникает в гостиную раньше Аполлона, а затем появляется он сам. Под мышкой он несет планшет, а в руках – три миски с попкорном. Вульф кладет одну из них мне на колени, а ребята берут две других. Аполлон устраивается на противоположном конце дивана, а Джейс включает какой-то фильм с Джерардом Батлером.
Мне удается посмотреть большую часть фильма. Кто-то нападает на Белый дом, одному-единственному человеку удается обойти оборону и спасти страну вместе с президентом. Я видела такие сюжеты раньше, и злодей в таких фильмах не всегда тот, кто размахивает пистолетом. Иногда все устроено более тонко.
Эта мысль засела у меня в голове, и я обдумываю ее на протяжении какого-то времени. Но реальная жизнь и боевики – это две совершенно разные вещи.
В конце концов мои глаза медленно закрываются.
Глава 18
Кора
– Кора, я беспокоюсь за тебя, мы не разговаривали с тобой уже две недели.
Марли смотрит на меня с экрана телефона, и ее брови опущены в замешательстве. Я же тру глаза, стараясь казаться более бодрой.
– Ты снова не в своей квартире, и цвет стены позади тебя отвратителен. Ты мне скажешь, где ты, или я должна догадаться?
– Э-э-э, – на часах уже больше одиннадцати, и я не думаю, что когда-либо спала лучше, чем сегодня.
Кстати говоря, я даже не помню, как оказалась в кровати. Помню только, как губы Вульфа касались моей макушки, и как потом он пытался меня разбудить, но я лишь крепче прижималась к нему.
– Видимо, все-таки догадаться, – Марли постукивает себя по подбородку. – Ты ездишь к кому-то заниматься сексом?
– Нет, – я показываю ей пустую кровать по обе стороны от меня.
– Ты переехала?
– Вроде как.
– Это как-то связано с тем сомнительным займом? Кора, у тебя неприятности?
Догадливая.
– Помнишь того парня из библиотеки? Он помогает мне разобраться с моими проблемами. Так что я пока остаюсь у него.
– Черт возьми, девочка, – визжит Марли и хлопает в ладоши. – Он чертовски сексуальный, так что я тебя в этом не виню. И знаешь, что? Ты заслуживаешь немного веселья в этом году, – выражение ее лица мрачнеет. – Ты через многое прошла, и я
