– Поразительно! – воскликнула сияющая Сильви.
Макгрегору нравился ее восторг – он боялся, что надоедает ей своими меланхолическими воспоминаниями о родителях или раздумьями о свойствах шарикоподшипников. Сегодня, например, по дороге на ярмарку он объяснял Сильви, как можно уменьшить трение и продлить долговечность оборудования, если улучшить качество обработки поверхности и использовать новые типы покрытий.
– Смотри-ка, оно меняется, – сказала Сильви.
Спина девушки вздрогнула, и они увидели, как из-за поворота показался поезд, влекомый старомодным паровозом. Состав проехал мимо рощицы, за которой на склоне холма паслись олени.
Поезд пыхтел по мосту над рекой, а Макгрегор заметил, что на лопатке у девушки влюбленная пара устроила пикник, угощаясь куриными ножками и картофельным салатом.
– Может, это мы с тобой, – сказал Макгрегор.
– Мы выглядим очень счастливыми и красивыми, – игриво ответила Сильви.
Судя по тому как она взяла его под руку и вздохнула, Сильви решила, что пора идти дальше. Макгрегору же хотелось остаться, понять, как получаются и меняются картинки. Ведь они не были похожи на кино. Во-первых, движение было медленным, все сценки были идеально выписаны, до мельчайших деталей, и сменяли друг друга постепенно. При этом какое-то время каждая клетка кожи расписной девушки, видимо, отображала и предыдущее изображение – реку, и последующее – поезд, а потом полностью переключалась на поезд и окружающий его пейзаж. Макгрегор не мог отделаться от мысли, что картинки двигались по воле девушки. Он смотрел, как мужчина и женщина на покрывале для пикника отодвинулись друг от друга. Их лица помрачнели. Женщина что-то сердито говорила, а мужчина становился все грустнее. О чем они спорят? Он схватил руку Сильви и прижал ее к сердцу. О чем можно спорить в таком изумительно вырисованном мире?
Все время, пока Макгрегор и Сильви наблюдали за сценками на спине девушки, сама она не отрывалась от блокнота. Макгрегор несколько раз пытался рассмотреть, что девушка пишет, но всякий раз, как он вытягивал шею, чтобы заглянуть через плечо или под руку, она немного сдвигалась (специально?) и загораживала блокнот. Зато, двигаясь вдоль бархатного каната, он увидел, как вдруг, без предупреждения, она заплакала. Слезы струились по ее щекам, но рука, держащая ручку, не переставала двигаться.
Макгрегор на пару шагов отступил от каната.
– Бедняжка, – сказал он Сильвии. – Тяжело, наверное, работать в таком балагане.
– Зато у нее есть работа, – сказала Сильви. – Я занималась с такими девочками, когда была в скаутах.
– С такими девочками?
– Девочками, лишенными должного воспитания, – прошептала Сильви ему на ухо. – Работа позволяет им обрести внутренний стержень, смысл существования.
Макгрегор кивнул. Сильви сама несколько лет была герл-скаутом, потом вызвалась в вожатые, а теперь входит в местный скаутский совет директоров. О людях она заботилась ничуть не меньше, чем о дебете и кредите в гроссбухах «Подшипников Макгрегора».
– Скоро заканчивается конкурс животных, – сказала Сильви и пошла к выходу. – Мне не терпится посмотреть, кто из уток и кроликов выиграл синие ленточки.
Макгрегор оглянулся через плечо на расписную девушку и вновь увидел отца с сыном на каноэ, только теперь каноэ летело вниз с водопада, его стеклопластиковый корпус разбился о камни. Половинка каноэ бултыхалась в пенной воде, рядом с безжизненными телами отца и сына. Макгрегор не мог отвести глаз, пока Сильви не взяла его за руку и не вывела из палатки.
Той ночью Макгрегор лежал в постели один и не мог заснуть – слишком насыщенным выдался день. Он пытался уговорить Сильви остаться, но она торопилась домой, чтобы сообщить матери радостную новость. Когда Макгрегор закрывал глаза, на короткое время перед ним возникал образ Сильви, но потом почему-то таял, и его место занимали живописные образы со спины расписной девушки, только вода на них текла драматичнее, реалистичнее, чем бывает на самом деле. На поверхности реки играли солнечные блики, под ними блестела чешуя рыб, и сверкали мужчина с мальчиком в каноэ. Он снова увидел их изломанные тела в водопаде и снова испытал горечь, пережитую днем, но печаль в рассказах его никогда не пугала.
Последний образ – разбитое каноэ, кружащее вокруг трупов, заставило его задуматься. Он не знал, почему сценка с каноэ сменилась сценкой с поездом, если только трагический момент не заметил какой-то пассажир поезда.
Интересно, а какие истории будет показывать татуировка, сделанная на его теле? Может, она будет напоминать документальный фильм об истории шарикоподшипников, финалом в нем станет изобретение в будущем нового гибридного керамического подшипника, который сможет работать тысячу лет без смазки и замены? Или он будет завершаться коронным изобретением Макгрегора, машиной для очистки загрязненного воздуха размером с трехэтажный дом, практически без расхода энергии – которую они с отцом изобрели во время одного из походов на реку? Он представлял себе машины, летавшие над землей и без усилий взмывающие в воздух. Он представлял себе ракету на стартовой площадке, готовую отправиться в иные галактики. Потом он увидел Сильви в сверкающем свадебном платье. На пальце у нее – обручальное кольцо его матери. Макгрегор надеялся, что они с Сильвией будут так же счастливы, как его родители, взаимная приязнь которых с годами лишь росла и крепла. Он хотел, чтобы Сильви смотрела на него с радостью, как его мать смотрела на его отца и как отец смотрел на маму.
На следующий день Сильви на целый день увязла в аудите и работала допоздна. Макгрегор попрощался с ней и пошел было домой, но потом решил завернуть на ярмарку. Он бродил между палаток, засунув руки в карманы, а потом купил короткую полоску билетов и отдал их зазывале у палатки «Женщина в картинках». Он оказался единственным посетителем.
– Как вы это делаете? – спросил Макгрегор из-за каната, стараясь смотреть в пол, чтобы не отвлекаться. Ответа не было. – Але! Эй, мисс. Пожалуйста. Скажите хоть что-то?
– Почему вы мне мешаете? – отозвалась девушка.
От ее простого и звонкого голоса у Макгрегора сперло дыхание. Говорила она с каким-то своеобразным акцентом, он не мог понять, откуда она родом. В этот раз девушка читала толстую книгу под названием «Греческая мифология».
– Как вы заставляете татуировки двигаться? – снова спросил Макгрегор. – В чем трюк?
– Вы что, не видите, что я работаю?
Она мельком взглянула на него, покачала головой и вернулась к чтению. Макгрегор увидел, что страницы книги светятся. Он догадался, что это отсвет крохотного светильника, висящего у нее на шее как кулон. «Отличная штука», – подумал Макгрегор, он сам любил читать в постели и не отказался бы от такого фонарика. Сильви тоже читала, но лишь по пятнадцать минут перед сном, этого времени как раз хватало на очередную главу какого-нибудь женского романа.
– Вы весь день сидите в палатке?
– Мы с тетей меняемся. Но это не ваше дело.
– Вам не скучно?
– Как мне может быть скучно?
Она кивком указала на стопку книг на столе. Рядом лежала стопка поменьше – блокноты на спирали, вроде того, в который она писала вчера. Наконец девушка отложила книгу, повернулась к нему и привычным движением сдвинула очки вверх по переносице.
– Что вам нужно?
– Татуировку… Как у вас. Только поменьше.
Макгрегор заметил, что линзы ее очков такие же толстые, как у него. Мать всегда говорила ему, что он испортил глаза, читая в темноте.
– Вы хотите стать ярмарочным артистом? – прищурилась она.
– Ой что вы, вовсе нет. Я президент компании.
– Слишком вы молоды для президентства.
Она глянула на полог палатки, чтобы убедиться, что никто больше не собирается войти.
Он покраснел.
– Я знаю. Отец погиб, и я унаследовал компанию. Стыдно признаться, но это дело не совсем по мне. – Он впервые признался в этом вслух. – Но я стараюсь. Он бы хотел этого.
– А как насчет ваших желаний? – спросила она. – Что бы вы делали, дай вам волю?
– Полетел бы в космос. К Марсу.
– Тогда вам стоит написать своему сенатору. А то программу пилотируемых полетов спустили в сортир.
Последние слова девушка произнесла с улыбкой, и Макгрегор заметил у нее на подбородке пятнышко, возможно, прыщик. Она распустила волосы – темные, почти как у Сильви, но не единой копной, а отдельными жгутами. Пройдясь по ним пальцами, она снова собрала их в узел и заколола невидимкой. Получилось точно как было.
– Я писал сенатору, – вздохнул он. – И конгрессмену. И президенту.
Она смотрела на него с улыбкой.
– У вас рубашка криво застегнута.
– Ой! – Макгрегор расстегнул пуговицы и застегнул как полагается.
– Обычно, если мужчины начинают раздеваться в моей палатке, я вызываю охрану.
– Ой! – До Макгрегора дошло, что ему следовало отвернуться.
