Удивительнее всего то, что мы никакими средствами не можем измерять влажности, или осаждения, или испарения. Я сейчас говорил с Симпсоном о непреодолимых трудностях, мешающих опытам в этом направлении, так как холодный воздух может содержать лишь самое малое количество влаги, а насыщение требует лишь очень немногой разницы в температуре.
Понедельник, 29 мая.
Еще один прекрасный, тихий день.
Выходил и до и после полуденного второго завтрака. Утром ходил с Уилсоном и Боуэрсом смотреть термометр, поставленный у Неприступного острова. По пути туда сопровождавшая меня всегда собака залаяла. Мы неясно ее видели и поспешно пошли к ней. Оказалось, что она лает над молодым морским леопардом. Он был нам необходим для нашей коллекции, но жалко было убивать его. Длинное, гибкое тело этого тюленя можно назвать почти красивым в сравнении с обыкновенным толстым, неуклюжим тюленем.
После второго завтрака мы в санях увезли нашу добычу, сперва сфотографировав животное при магниевом освещении.
Понтинг сделал большие успехи в этом искусстве, с помощью которого возможно зимой получать художественные снимки.
Вечером Понтинг порадовал нас прелестным докладом о Японии, с удивительными туманными картинами собственной работы. Лучше всего докладчику удались описания художественной стороны этого народа, ему, безусловно, симпатичного, Так, он вызвал перед нами их радостные цветочные празднества – в честь вишневого цвета, ириса, хризантемы, мрачного цвета бука, водил нас по дорожкам лотосовых садов, куда ходят задумываться в часы серьезного настроения. Показал нам также великолепные изображение гор Никко, храмов, исполинских будд. Потом, более туристским слогом, он говорил о вулканах и их кратерах, о водопадах и горных теснинах, о крошечных, заросших деревьями островках – характерной черте Японии, купальнях и купальщиках и пр. Его описания полны жизни, и мы очень приятно провели вечер.
Вторник, 30 мая.
Занят своими физиологическими исследованиями. Аткинсон видел морского леопарда у расселины, образуемой приливом. Это оказался тюлень-крабоед[50] – молодой и очень шустрый. Любопытно, что он, в противоположность вчерашнему, шумно отбивался, издавая прерывистое, гортанное рычание.
Ходил к дальнему айсбергу, у которого собралась целая публика, привлеченная Понтингом, который явился туда с камерой и магнием.
Было тихо и сравнительно тепло. Сердце радовалось веселой болтовне и смеху; весело было смотреть, как лошади со своими провожатыми подходили из темноты, еще более оживляя картину. Небо в полдень было необыкновенно ясное, а к северу даже блестящее.
В течение последних трех дней тут были приливы необычайной высоты, так что аппарат для их измерения испортился и возникло некоторое сомнение в правильности нашего способа. Дэй занялся этим вопросом, который мы сегодня подвергли основательному обсуждению. Измерения приливов окажутся бесполезными, если мы не будем уверены в точности нашего способа. Лужи соленой воды образовались на прибрежном льду вследствие высокого прилива, и сегодня, во время охоты за пожирателем крабов, в этих лужах показались очень яркие вспышки фосфоресцирующего света. Мы полагаем, что причина их – маленькие копеподы[51]. Я только что нашел упоминание о таком же явлении в книге Норденшельда «Вега»[52]. Он и, по-видимому, еще до него Белло[53] [Bellot] отметили это явление. Любопытный пример биполярности.
Другим интересным явлением, замеченным сегодня, было перистое облако, освещенное солнцем[54]. Его наблюдали Уилсон и Боуэрс на 5° выше северного горизонта, а солнце было на 9° ниже нашего горизонта, и мы высчитали, что без рефракции, облако может быть видимо на высоте 12 миль. Если допустить рефракцию, явление представляется весьма возможным.
Среда, 31 мая.
Утром небо было облачное и температура поднялась до –13° [–25°C]. Лыжи вязли не только в глубоких сугробах. В воздухе было что-то удручающее, мне стало очень жарко, и я пришел с прогулки с обнаженной головой и руками.
В 5 часов ветер, после полного затишья, вдруг подул с юга с быстротой 40 миль в час, и с тех пор у нас метель. Ветер порывистый, от 20 до 60 миль. Никогда не видал я, чтобы буря нагрянула так внезапно. Из этого видно, как легко было бы заблудится, отойдя даже на небольшое расстояние от станции.
Сегодня Уилсон читал нам очень интересный доклад о рисовании. Он начал с объяснения своего метода: делать сначала набросок, записывая, какие потребуются краски. Этот способ он считает более подходящим для здешнего климата, чем цветные карандаши. Это практичнее для холодных пальцев, притом совершенствуешься по мере того, как совершенствуется наблюдательность. Он затем перешел к крайней важности точности в исполнении, и тут его объяснения и манера выражаться сильно напоминали Рёскина[55]. Не должно быть неосмысленных линий – каждая линия должна быть плодом наблюдения. Контраст света и тени, умение тонко оттенять и различать – все это невозможно без тщательности, терпения и обученного внимания.
Он вызвал в слушателях улыбку, выводя обобщения из принесенных ему для критики неудачных работ других членов нашей компании. Он указал, сколько в этих работах предвзятого. «Нарисует айсберг, – сказал он, – совершенно верно, такой, какой он сейчас, и изучает его, но море и небо игнорирует, считая, что дорисует потом, потому что думает: море и небо везде одинаковые». Гармоний природы нельзя ловить наугад. Он привел много цитат из Рёскина, затронул вопрос о компоновке и попутно вставил несколько сердечных слов о Понтинге.
Доклад был выдержан в обычном автору скромном тоне, но невольно был выражением его личности и глубокой искренности. Как человек Уилсон стоит очень высоко – до чего высоко, меня вполне научил только опыт последних месяцев.
Нет другого члена нашей компании, который пользовался бы таким всеобщим уважением; сегодня только, после этого вечера, мне стало ясно, с каким терпением, как неуклонно он посвящал свое время и внимание тому, чтобы помогать другим рисовальщикам в их работах, и так во всем: ни один доклад не состоялся без его участия; с ним советовались при разрешении практических и теоретических задач, возникающих в нашем полярном мире.
Достижение великого результата терпеливым трудом есть лучший в мире вид наглядного обучения человечества, тогда как то, что достигается гением, как оно ни велико, редко может быть поучительно. Глава нашего научного персонала подает могучий пример сохранения той добротоварищеской связи, которая составляет столь разительную и благодетельную характеристику нашей маленькой общины.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
