поцелуев в щеку (три раза!). Она добрая и доверчивая, она не совсем понимает, что делает. Она дает надежду не со зла, ненароком. А он…когда-нибудь, когда он сможет ей предложить нечто большее, он может быть…если она еще будет свободна…если она захочет…
— Если действительно любишь — уходи.
— Почему?
Он не может ее бросить. Вдруг она полезет выручать кого-нибудь и пропадет сама? В очередной раз поверит какому-нибудь пройдохе? Что если ее найдет ведьма?
— Потому что одного из вас я заберу с собой. И мне выгоднее, если это будешь ты. Но я могу уйти и с ней.
Женщина появилась на пороге убогой каморки так неожиданно, что метаморф отступил в испуге назад. Да, он научился бояться. Снова. Потому что теперь ему есть что терять.
И он терял. Ее. Себя. Вот в эту самую секунду.
Федор надел сюртук и послушно шагнул к женщине из его кошмаров.
— Хороший мальчик, — улыбнулась она. — Покладистый.
Метаморф подошел к ведьме вплотную и тоже ей улыбнулся.
Он выбрал.
Нож вошел в тело на удивление легко. Ведьма покачнулась, а затем осела на пол.
— Вот как, — сказала она. — За что?
Голос ее изменился, лицо поплыло, трансформируясь в совсем иной облик. Федор застыл. У его ног сидела Анна в ночной рубашке, по которой от ключицы расползалось алое пятно. Ее отец исчез, словно его не было. Словно он метаморфу приснился.
— За что?
Девушка испуганно схватилась за нож.
— Я просто хотела узнать, что ты в порядке. Отец…
Она покачнулась, и Федор сел рядом, обхватил ее за плечи. Неужели это злая шутка замка, и проклятие действительно существует? И он своими собственными руками…
Метаморф поцеловал Аню в макушку, подхватил ее на руки и встал. Надо найти людей. Пусть пошлют за доктором, перевяжут рану, что там еще делают в таких случаях! А если… Чем бы ни была вызвана эта ситуация, юноша решил одно: если Аня умер, он умрет вместе с ней. Иного быть не могло.
Федор шел и стучал ногой во все двери, что встречал, но везде было заперто. Ни один человек не вышел в казавшийся бесконечным коридор. Парень посмотрел на бледнеющую Анну и закричал. Так, как не кричал даже когда ему наживую пришивали шкуру Волка…
— Федя!
Анин вскрик разбудил парня. Он приподнялся на кровати, мокрый от пота, обессиленный, не понимающий, где сон, а где явь. Девушка, стучавшая в дверь, забарабанила снова и опять позвала срывающимся голосом:
— Федя!!!
Метаморф скатился с кровати и бросился открывать дверь.
На пороге стояла Аня — живая и невредимая, но очень испуганная и с дорожками слез на щеках. Увидев парня, она бросилась ему на шею, ненароком больно стукнув его по затылку подсвечником.
— Ты здесь, — ее руки вцепились в его рубашку. Канделябр с ужасным стуком упал на пол и откатился в сторону. — Мне приснился кошмар. Я так испугалась!
Федор крепко обнял девушку.
— Да. Мне тоже.
Кто-то услышал шум и решил проверить, что случилось — одна из дверей со скрипом стала открываться. Юноша, осознающий, чем грозит Ане ее обнаружение в этой части дома, втащил ее в комнату и защелкнул замок. Неизвестный блюститель порядка прошел по коридору туда-сюда, и все опять стихло.
— Федя, — Аня нащупала в темноте его руку и вцепилась в нее, словно утопающий в брошенную ему ветку. — Можно я посплю здесь? Я на полу лягу, мешать не буду, честное слово! Мне просто страшно очень, понимаешь?
Он понимал.
— Ложись в кровать.
— А ты?
— Я посижу рядом. Все равно я уже вряд ли засну. А так попытаюсь вспомнить, чему учила меня твоя сестра эти дни, боюсь завтра она устроит мне экзамен.
Успокоенная Аня залезла в чужую кровать — узкую, пыльную, жесткую, пахшую мужским потом — и довольно быстро в ней заснула. Метаморф сел рядом, прислонившись к кровати спиной, обнял колени и так застыл.
Через несколько часов проснулись немногочисленные слуги и разошлись по делам. Затем в коридоре появились двое, целеустремленно куда-то спешащие.
— Федор! Открой!
Аня завозилась в постели. Метаморф открыл дверь, впуская в комнату свет и испуганно озирающихся Алису и Аркена Ваберов. Когда они заметили на кровати сонную Анну, то первым делом облегченно выдохнули, а затем лицо промышленника покрылось красными пятнами.
— Вот чему тебя учили в этих пансионатах? — взревел он. — Бесстыдница!
Вабер шагнул было к дочери, потрясая кулаком, но перед ним тут же возник Федор. Ничего не сказал, просто молча загородил испуганно кутающуюся в одеяло девчонку собой. Алиса схватила отца за локоть.
— Папа, пожалуйста! Не горячись! Полчаса назад ты желал увидеть что угодно, лишь бы не ее труп!
Аня, готовящая судя по всему гневную речь в ответ, виновато потупилась.
— Прости, что заставила беспокоиться, отец! Но ничего дурного не было! Мне приснился кошмар, я испугалась и…
— И он тебя успокоил!
— Да! Раз тебя это так волнует, спешу сообщить, что Федор спал на полу! И если ты прекратишь кричать, то об этом вряд ли узнает кто-то, кроме нас!
— Папа, правда, давай потише! — взмолилась Алиса, гладя отца по плечу. — К тому же скоро завтрак, Ане надо одеться.
— Ани надо думать головой, что она делает! — возразил Вабер, сверля Федора злым взглядом.
— Сестра, пойдем! — попросила старшая младшую. — Я помогу тебе с прической!
Анна закуталась в шаль и шагнула к родственникам.
— Спасибо за помощь, — бледно улыбнулась она метаморфу и покинула спальню. Аркен Вабер попытался испепелить парня силой гнева, но был утащен в коридор старшей дочерью. Федор поднял закатившийся в угол канделябр и задумался над тем, как незаметно протащить его в гостиную.
Ночь закончилась.
* * *
Прощание с хозяевами вышло еще более долгим и витиеватым, чем знакомство. Руан, прицепившийся к Ане, словно банный лист, рассыпался в корявых комплиментах, пока его родители давали наставления отцову кучеру, как доехать до ближайшего города. В стороне Аркен лично запрягал лошадей, что говорило о его крайней обеспокоенности.
— Папа, все же хорошо! — успокаивала его стоявшая рядом Алиса.
— Нет, не хорошо! Твоя сестра посреди ночи бросается в комнату к малознакомому юноше! Это совсем не хорошо!
— Она испугалась!
— Вот именно! И побежала к нему в другое крыло! А ты? А я???
— Это же хорошо, что у нее есть человек, на которого всегда можно положиться! Заметь, он не сделал ничего дурного!
— Мне дурно от одного его существования! Да зачем он ей? Она просто вбила себе в голову, что ее никто кроме него не защитит!
Алиса улыбнулась. Мягко и понимающе.
— Папа, Ты просто ревнуешь. Ведь
