– Сами-то вы что тут делали? – спросил у него Сивере. – Да еще в расстегнутых брюках.
– А это вас не касается, – огрызнулся тот. – Трубку жалко. И вообще, вопросы тут задаю я.
– Надо же, а я мог тут оказаться, за стенкой, – перекрестился Багрянородский. – Повезло. Слава трещине, которая поразила монастырь, иначе я непременно заглянул бы к Оленьке.
– Я тоже к ней собирался, – сказал Прозоров.
– Да? – удивился Алистер. – Она и нас приглашала. Непонятно только зачем, мы ведь едва были знакомы.
– Постойте-постойте, – вмешался Тошик. Он стоял с веником и мусорным ведром в руках. – Я встретил ее часа полтора назад, она и меня просила непременно прийти.
– В котором часу? – спросил Прозоров.
– В семь сорок.
– Уму непостижимо! – сказал Локусов. – Нам тоже назначили это время.
– А тебе? – обратился Прозоров к Сиверсу. Тот пожал плечами.
– Я выпал из вашего списка.
– Это была западня, – уверенно заявил Багрянородский. – Для всех нас. Кроме почему-то Александра Юрьевича. Должно быть, он с ней заодно.
– Чушь! – обозлился Сивере. Он поглядел на Тошика: – А вы намереваетесь останки веником подмести?
– Надо достать пластиковый мешок, – согласился Тошик. – Как-то не подумал. А где 1ела?
– Однако нам всем крупно повезло, – изрек Локусов. – Сейчас семь пятьдесят. Приди мы на десять минут раньше и…
– Наверное, она была террористкой из «Аль-Каиды», – высказался Куруладзе. – Хорошо, что у меня вовремя прихватило живот. Побежал в туалет.
– Ага, так все-таки вы были с ней в номере? – спросил Багрянородский.
Куруладзе смерил его презрительным взглядом и ничего не ответил. Только спустя некоторое время скорбно произнес:
– Хорошая была трубка. Жаль.
…Когда все перешли в трапезную, там в полном одиночестве царственно восседала Анна Горенштейн. Тереза хлопотала на кухне. Тошик отправился ей помогать, а постояльцы устроились за большим общим столом.
– Что это был за взрыв? – равнодушно спросила Анна, ни к кому конкретно не обращаясь. Ответил ей Прозоров:
– Лопнула склянка с эфиром, как сказал бы один персонаж Чехова.
– А все же?
Теперь высказался Багрянородский:
– Произошло более примечательное событие, эквивалентное, по моему разумению, взрыву трехсот граммов пластита. Короче, наша дружная компания уменьшилась еще на одного человека.
– Та молодая прыткая особа? – вновь спросила Анна.
– Теперь уже не такая прыткая, – кивнул Сивере. – Укоротили.
– Положите мне салат, – попросила Анна Терезу, которая появилась с подносом. – У меня сегодня нет аппетита. Очевидно, мигрень.
– Еще бы! – вздохнул Багрянородский. – Мне самому что-то нездоровится. Изжога.
– Хорошо еще, что не солитеры, – заметил Прозоров.
– Попробуйте пить натощак собственную мочу, только свежую, – посоветовал Локусов.
– И желательно маленькими глотками, полоща рот, – добавила его супруга. – С задержкой дыхания.
– Где же Гела? – спросил Тошик, разливая из кувшина вино. – Отличное кахетинское… Это во сколько же мне обойдется ремонт?
– Не беспокойтесь, скоро от монастыря ничего не останется, – утешил его Багрянородский.
– А как я теперь буду курить? – обиженно вопросил Куруладзе. – Таких трубок больше не достать.
– Могу предложить сигару, – сказал Прозоров.
– Давайте.
Сивере смотрел на них, слушал эти пустые разговоры и медленно сходил с ума. Так ему, по крайней мере, казалось. Где-то неподалеку лежало разорванное в клочья тело, но все делали вид, что ничего особенного не случилось. Действительно, лопнула склянка с эфиром. И все. Возле него остановилась Тереза, положила на тарелку жареную фасоль с сыром.
– Вы что-нибудь понимаете? – тихо спросил он ее. Она лишь покачала головой, но в глазах таилась какая-то бесконечная грусть, и только слабая улыбка тронула ее губы.
– Кушайте, – ответила Тереза. – Вам нужны силы, много сил, чтобы справиться.
Александр Юрьевич благодарно посмотрел ей вслед, хотя так и не понял, что она имела в виду.
Глава 5. Тайны открываются
1
За эти семь дней Александр Юрьевич Сивере так измучился, что уже, казалось, его ничего не могло удивить. Он словно наблюдал за своей персоной со стороны, видел собственную фигуру в фальш-зеркале. Безумная неделя, страшная седмица, во время которой погибли, исчезли девятнадцать человек. Постояльцы и обслуживающий персонал гостиницы.
Гостиницы ли? Или все же монастыря? Или клиники для сумасшедших? Все это походило на апокалипсис в отдельно взятом месте. И выхода, как и просто разумного объяснения случившемуся, до сих пор не было. Но Александру Юрьевичу не хотелось ни о чем думать.
После ужина Прозоров позвал его играть в карты, но историк отказался. Он вернулся в свой номер и сразу же лег спать. Сказывалось нервное перенапряжение. И почти мгновенно уснул. Последнее, что мелькнуло в сознании, – это раскалывающая монастырь трещина, похожая на след молнии.
Сколько прошло времени – неизвестно, но очнулся Сивере от того, что его что-то давило на грудь. Он открыл глаза и увидел близко от себя лицо Алистера Локусова. И почему-то не удивился, хотя тот сидел у него на животе, а обе ладони упирал в грудь.
– М-м-ммм… – недовольно проурчал историк. – Какого черта?..
– Быстрей, шприц! – потребовал Локусов.
«Что вы собираетесь делать?» – хотел спросить Сивере, но не успел. Произнес лишь одно слово:
– Что…
В шею ему вонзилась игла, Алистер впрыснул ему какую-то жидкость. И Александр Юрьевич прекратил даже слабые попытки к сопротивлению. Наступила полнейшая апатия. Руки и ноги обмякли. Язык перестал слушаться. Веки прикрылись, хотя сквозь узкую щелочку он вновь разглядел лицо Локусова и его жены Тамары.
В комнате их было двое, больше никого. Они не торопясь достали из сумки скотч и начали обматывать Сиверса. А у того мысли в голове почти не шевелились. Ему было все равно, что с ним делают. Пусть хоть убивают, хоть сдирают с живого кожу. Но у них были какие-то другие планы.
Связанного по рукам и ногам Сиверса упаковали в целлофановый мешок, затем куда-то потащили. Несли как куль с картошкой, взвалив на плечи. Алистер оказался сильным мужчиной, правда, ему помогала жена, поддерживая ноги Александра Юрьевича. «Несут в подвал», – подумал историк. Так оно и оказалось. Локусовы направлялись к трапезной, оттуда – на кухню. Далее, через люк – в подземную часть монастыря.
Шли они медленно, но на отдых не останавливались. Затем жена Алистера включила фонарик и пошла впереди, освещая узкий и скользкий коридор. Где-то пищали крысы. Двигались Локусовы так довольно долго, заворачивая в переходы и туннели. Судя по всему, они тут отлично ориентировались, посещали подземелье не раз.
«Ну конечно! – подумал Александр Юрьевич. – Они же большие любители черных месс…» Наконец остановились в какой-то низкой мрачной комнате. Кажется, именно здесь Сивере с Багрянородским наткнулись на связанную Терезу. Крысы, сновавшие по полу, разбежались по углам.
Алистер зажег несколько свечей. А Сиверса усадили на землю, прислонив к стенке. Затем Тамара вновь достала шприц, передала его Алистеру, и тот сделал Александру Юрьевичу еще одну инъекцию. Сознание начало проясняться. Сивере дернулся всем телом, но скотч разорвать было невозможно.
– Не шевелитесь, это для вашей же пользы, – произнес Алистер. – Не тратьте понапрасну сил. И не вздумайте кричать. Вас все равно никто не услышит.
И тем не менее, Александр Юрьевич, полный проснувшегося ужаса, истошно заорал. Кричал он таким образом минуты две или три, пока не сообразил, что это действительно бесполезно и только веселит Локусовых. Тогда он замолчал и громко чихнул, несколько раз подряд.
– Будьте здоровы! – сказал Алистер. – Хотя здоровье-то вам больше и не понадобится.
– Но мы ведь вежливые люди, да, Алистер? – спросила супруга.
– Конечно, – кивнул тот. – И благородные. Мы освободим вас от этой пустой и ненужной жизни.
– А я вас просил? – сказал Сивере. – А ну развяжите!
– Успокойтесь. Не волнуйтесь так. Мы знаем, что вас недавно короновали на царство, Бустенай-сив! Мы следили за Анной Горенштейн и все знаем. Тем значительнее будет принесенная жертва.
– Вы о чем? – спросил Сивере, лихорадочно соображая, с кем все-таки он имеет дело: с психами или с маньяками? Впрочем, одно другого не легче.
Тамара пояснила:
– Анна выбрала на коронацию вас, а мы лишь идем следом. Она действительно обладала медальоном, дающим право называться Невестой Царя. Но мы принадлежим к другому магическому ордену.
– К ордену долбанутых, – процедил сквозь зубы историк.
