но покуда чисто теоретически. Ведь обезвреживание зла не должно само стать злом. Иначе борьба с ним потеряет смысл. Близнецы были практиками, но теоретические вопросы их волновали не меньше. Тем более вопросы нравственных проблем, неизбежно следующих за практическим применением их изобретений.
— Корабль у дома, — сообщила Мира, отвлекая ученого от размышлений.
— Я готов! — отозвался тот.
Они вышли из дома и сразу увидели корабль, сигарообразный, как древняя ракета. Почувствовав присутствие хозяйки, тот отворил люк и опустил к ногам сферолюдов рубчатый язык трапа. Когда-то перелет на другую планету, тем более к другой звезде, был событием, о котором говорили взахлеб, участники таких путешествий считались героями. Перед ними преклонялись. Им при жизни ставили памятники и называли в их честь улицы городов. Теперь же никто не ощущал особой разницы между небольшой воздушной прогулкой и межзвездным полетом. Космический корабль — это тот же дом, внешний облик которого каждый владелец выбирает по собственному вкусу. С невероятной, не укладывающейся в воображении скоростью мчится он в безвоздушном пространстве, а его хозяева и гости не чувствуют этого движения, словно дом-корабль навеки врос корнями в почву планеты. Вот и Мира с Кастором без всякого волнения поднялись по трапу. Они не успели даже разойтись по каютам, когда корабль оторвался от поверхности Оливии и устремился навстречу немеркнущим светилам скопления.
Глава третья
Как отличить добро от зла
Альциора, действительно, была прекрасна. Оранжевый шар с голубыми разводами странных, извилистых, словно реки, морей плыл в изумрудных лучах зеленой звезды. Прежде этот голубой гигант не был зеленым, но ученые, которые занимаются астро-инженерией, добавили в состав ее спектра специально синтезированные химические элементы, дабы придать ее свечению приятный оттенок цвета морской волны. И теперь обитатели Альциоры гордились тем, что у них самое необычное в скоплении солнце. Корабли путешественников, прилетевших со всех квадрантов Звездной Сферы, окружали фантастически прекрасную звезду любопытствующим облаком, иногда устраивая небольшие затмения, чем порой сердили жителей окрестных планет.
Корабль Миры приземлился на одном из горных уступов, из тех, что служили местным жителям взлетно-посадочными площадками. Их прибытие не осталось незамеченным. Альциорские сферолюды приветственно махали им руками, осведомлялись о здоровье и о том, удачным ли было их путешествие. Дружелюбие и заботливость были обычными явлениями среди обитателей скопления, но прилетевшим все равно было приятно, что им оказывают знаки внимания совершенно незнакомые сферолюды. Трудно было представить, что где-то здесь может таиться нечто темное, оказывающее на души разлагающее воздействие. Кораблик синтезировал для Кастора пару крыльев, и они вдвоем с Мирой поднялись над уступами и полетели к Лунному морю, на обрывистом берегу которого стоял дом девушки.
На пороге дома их встретил мужчина, который выглядел старше Кастора на тринадцать — пятнадцать оборотов Звездной Сферы. Его голову покрывала седина, которая была довольно редким явлением в мире сферолюдов. Мира не сказала ни слова, но ученый понял: перед ними тот самый Нембус. Кастор не стал вынимать из футляра детектор зла, он хотел попытаться понять, действительно ли этот седовласый, приветливо улыбающийся мужчина — то чудовище, о котором рассказывала девушка. Сначала положиться на собственное чутье и уж потом сверить свои ощущения с показаниями прибора. В конце концов, чего стоит труд ученого, если он сам неспособен отличить добро от зла? Только как не выдать себя? Ведь нельзя же, чтобы этот Нембус ощутил враждебность собеседника.
— Яркого солнца, друзья! — приветствовал седовласый прилетевших. — Легкой ли была ваша дорога?
— Яркого солнца, — откликнулся Кастор. — Нам сопутствовала удача. Могу ли я поинтересоваться вашим именем?
— Мое имя Нембус, — ответил тот. — Разве ваша молчаливая спутница обо мне не рассказывала?
— Рассказывала, — признался ученый, — но не описывала, как вы выглядите.
— И как вы меня находите?
— Вас настолько интересует мнение постороннего о вашей внешности?
— Нет, — сказал Нембус, — но вашему взгляду недоставало доброжелательности, и я попытался немного расшевелить вас.
— Вам это удалось, — проговорил Кастор. — Однако разговор лучше продолжить в более комфортных условиях.
— Согласен! — воскликнул седовласый. — Надеюсь, Мира пригласит нас к себе?
— Приглашу, — нехотя произнесла девушка. — Ведь ни у кого из вас нет здесь собственного дома.
Странное ощущение посетило Кастора. Мира словно нарочно подчеркнула, что между ним и Нембусом для нее нет разницы. Вероятнее всего, для того чтобы усыпить бдительность последнего. Ученый понял, что должен поддержать ее игру. Пусть седовласый думает, что девушка не слишком рада им обоим. Хотя это и противоречит логике. Нембус видел, что они появились вместе, но не спросил, зачем Мира привела с собой незнакомца. Впрочем, деликатный сферолюд и не станет интересоваться такими вещами. Пока что ничего враждебного ни в словах, ни в поступках седовласого не было. Он выглядел немного странным, да и только. Они поднялись по ступенькам высокого крыльца, прошли сквозь неощутимое поле дверей и оказались в просторной гостиной.
Дом Миры не выглядел столь рационально аскетичным, каким было жилище Кастора. Хозяйка этого дома заботилась о его убранстве. Глаза разбегались от картин и статуэток. И были это не голографические копии произведений искусства, которые встречались в каждом доме скопления, а подлинные изделия из глины, бронзы, камня или написанные красками на самых настоящих холстах. Потрясенный этой красотой, ученый забыл о Нембусе, который наблюдал за ним с едва заметной улыбкой. Кастор даже не видел, как девушка скрылась в другой половине дома и появилась уже в строгом темном платье. Она словно подчеркивала, что не собирается создавать непринужденную обстановку для своих гостей. Заметив это, ученый вспомнил о том, для чего он здесь, и с трудом оторвался от созерцания шедевров.
Настроение хозяйки не могло преодолеть врожденного гостеприимства дома, который все же угостил прибывших прохладительными напитками и фруктами. Да и вырастил каждому по креслу. Волей-неволей обоим мужчинам пришлось в них расположиться с бокалами в руках, глядя друг другу в глаза. Мира садиться не стала, подчеркивая этим, что не слишком рада гостям. Во всяком случае, одному из них. Молчание затягивалось. Кастор не знал, о чем ему говорить с Нембусом, а тот тоже молчал. Ученый помнил, что должен как-то помочь альциорцам изгнать сферолюда, который отравлял им жизнь, но понятия не имел, как к этому подступиться. Да ведь и не просто изгнать, а сделать так, чтобы Нембус больше не распространял свой яд.
— Позвольте поинтересоваться, откуда вы прибыли на Альциору? — спросил Нембус.
— С Оливии, — ответил Кастор и тут же спросил: — А вы?
— У меня нет определенного места жительства, — уклончиво сказал его собеседник. — Я странствую из мира в мир.
— Что же вами движет? — продолжал ученый. — Научные изыскания?
