сердце его остановилось. И тут слёзы хлынули у него из глаз и потекли ручьями. Неожиданный порыв ветра чуть не сбил Антона с ног. Резко похолодало. Настолько резко, что Антону показалось, что это всё ему чудиться. Как раз в это мгновение разразилась гроза, и хлынул дождь. Антон остановился. Ветер, дождь и темнота. Антон снова, так же, как и в кабинете Силантьева, ощутил слабость в коленях и повалился в грязь. Он лежал и не поднимался, он не пытался подняться… Он орал горловым голосом, но его никто не слышал, он карабкался по грязи, но его никто не видел. Он вдруг ощутил острое желание исчезнуть с этой земли. Он хотел покончить с собой – застрелиться, повеситься, утопиться…
Он корчился в грязи, он кричал, рыдал, его рвало, но всё это было уже зря…
Громов не был в Германии, как он рассказывал об этом Николаю Ефимовичу. На самом деле он ездил в Италию, на Сицилию, где посетил братьев Рузановых, тех самых братков, у которых были давнишние счеты с Силантьевым. Позже их нашли в гараже, на даче Силантьева, у обоих было перерезано горло, – постарался бывший полковник Стасов, которого, так же, как и Рузановых, Громов заранее пригласили на вечеринку. Стасов всё сделал быстро и без следов – отомстил за дочь и благополучно скрылся. Убийство Силантьева было приписано братьям Рузановым, давним врагам бизнесмена, ну а смерть последних так и осталась загадкой. Николай Ефимович Гартман не смог пережить такого исхода событий и вскоре скончался от инфаркта.
АО «Самсон-нефтегаз» через несколько месяцев оказалась в руках хозяина Холдинга «Драккар» Громова Игоря Анатольевича, чем он и завершил строительство своей пирамиды.
– Чудное я место выбрал, не правдам ли, Антон? Тихая беседка. Сюда ты привез Марину после того, как украл её? Тишина. Ни души…. Перейдем к делу. В кейсе миллион долларов. Они твои. Ты их честно заработал. Можешь взять их!
Антон стоял, опустив голову вниз.
– Ты не смотришь в глаза? Что-то не так? Ну-ка, вот так, повыше. Бог ты мой! В твоем лице я вижу злость и ненависть. В чём дело?
– Вы всё знали, – глухо отозвался Антон.
– Разумеется, я же бизнесмен, я просто обязан просчитывать наперёд все ходы. Ты же тоже должен был догадаться… Но жадность! Власть! Жажда силы! Жажда обладания! Всё это вместе тебе не позволяли увидеть нюансы, которые, на твой взгляд, не заслуживали должного внимания. Ты был ослеплен! Их воздействие ограничило ход твоих мыслей, выбрав для них должное русло. А то и затмило твой разум в каком-то смысле. Ты чем-то не доволен? Ты проявил решительность, я уверовал в твою силу духа. Я готов принять тебя в высшую лигу! Ты подпортил себе личную жизнь? Как печально. Это пройдёт. Не намерен же ты всё накопившееся зло излить на меня. Не справедливо. Да и смешно. Ты ведь мог обо всём догадаться. Верно? Конечно, мог! Но… просто не захотел. Так? Так что движет человеческой сущностью? Любовь и сострадание? Увольте, не смешите меня! Жажда силы, власти и обладания. Вот двигатель! Я владею… Я владею! Я овладел тобой, потому, что тобой двигало то же самое. Да! Жажда власти, обладания и силы. Это то, к чему ты стремился всем своим существом! Поэтому я тебя и выбрал. И не ошибся. Вот миллион. Можешь выкинуть его в пруд, если хочешь. Но ты этого не сделаешь, потому, что в них твоя мечта, цель… а девочки приходят и уходят.
– Вы монстр!
– Боже ты мой! На себя посмотри, ангел божий! На тебя опять хандра нашла? Когда же ты успокоишься? Сколько тебя нужно времени? Оно-то ждать не будет.
– Всё это зло!
Громов глубоко вздохнул, снисходительно улыбнувшись.
– А чем ты занимался, позволь, спросить?
– Я…
– Ты творил зло! Только это зло называлось силой! Ты назвал его силой. Ни о нём ли ты так много говорил? Вот оно! Так пользуйся его плодами!
– Это всё неправильно!
Громов тихо рассмеялся.
– Что за чушь ты несёшь? Кто, ты делал всё неправильно?
– Я…
– У тебя ломка. Ты даже мычишь что-то вместо того, чтобы четко выразить то, что хочешь сказать. Вот тебе деньги. Делай с ними, что хочешь. Мне пора.
– Всё воздастся!..
– Чего? – на этот раз Громов захохотал. – Ты сам понял, что сказал?
– Я… – Антон замер, тяжело дыша.
– Так! Успокойся сейчас же! – строго произнес Игорь Анатольевич, – а то морду набью прямо здесь, в беседке! Вот деньги! Телефон мой знаешь. Захочешь, найдешь.
Громов развернулся и пошёл прочь, оставив кейс на скамейке.
Антон некоторое время оставался в беседке, сквозь слезы глядя на чемодан, набитый деньгами. После неспешно поднялся, взял чемодан и направился к водоёму. Подойдя к берегу, он несколько раз глубоко вздохнул, после чего размахнулся, и закинул кейс в пруд. Тот плюхнулся и, немного погрузившись в воду, оставшись, тем не менее, на поверхности, медленно поплыл вдоль берега…
Антон стоял на берегу и, сжав кулаки, наблюдал за тем, как от него уплывает его мечта, как растворяется его цель…
У силы позади все же зло? Power?..
Дождь поливал кладбище. Надгробный камень поставили два дня назад. Над могилой стояла одинокая девушка с букетом гвоздик. Это была Надя. Она плакала. Плакала, не останавливаясь. Дождь вторил её плачу, каплями сбивая стекающие по щекам слёзы. Она стояла, очень надеясь на то, что ещё один человек, её любимый человек, придет и поддержит её в горе…
– ЭПИЛОГ –
Солнце клонилось к закату. Изумительный пейзаж! Что может быть прекрасней картин, писанных самой природой? Ласковое море умиротворяло. Крым. Август. Бархат. Нежность… Легкость. Антон поднес ко рту банку холодного пива и сделал большой глоток. Он развернулся и медленно направился к своему авто.
Авто? Это «Jeep Wrangler», кабриолет. Антон с легкостью запрыгнул в него и тут же бросил взгляд на море. Он вынул из пачки сигарету, прикурил и пустил тонкую струйку дыма в сторону, противоположную морю.
Достав из бардачка телефон, забытый накануне, перед тем, как спуститься на пляж, он посмотрел список пропущенных звонков. «Кто тут у нас? Настя? Неугомонная! Опять хотела попилить меня за то, что я не взял тебя с собой? Успокойся, скоро ещё кого-нибудь обанкротим и махнём на Мальдивские острова… так… Громов! Да дайте же мне отдохнуть, Игорь Анатольевич! Что у вас опять за спешка?.. Ладно, из отеля наберу… обоим».
Немного подождав, Антон еще раз затянулся и медленно выпустил сигаретный дым. Запрокинул банку пива,
