За ужином, после разбора, каждому хотелось поделиться впечатлениями о сегодняшних боях. Голоса, смех, стук ложек и ножей — все слилось в сплошной гул.
Заиграл баян. Братья Колесниковы отплясывают чечетку. Кирилл Евстигнеев не выдерживает и тоже пускается в пляс.
После отбоя долго не можем заснуть. У всех перед глазами воздушные схватки.
В ОЖЕСТОЧЕННЫХ БОЯХ
Противник бросил на Белгородско-Курское направление отборные авиационные части. На задание приходилось вылетать по нескольку раз в день: надо было беспрерывно прикрывать наземные войска. Они продолжали вести ожесточенное оборонительное сражение, нанося контрудары врагу, рвущемуся к Обояни.
Действовали мы небольшими группами — бой надо было вести активно и умело, быть очень внимательным.
Силы отечественной авиации наращивались, мастерство авиационных командиров росло, и в первые же дни ожесточенных воздушных боев стало ясно, что врагу, несмотря на все ухищрения, не удалось завоевать господство в воздухе.
Бесчисленное множество подвигов совершили летчики во время оборонительных боев на Курской дуге. На всех нас незабываемое впечатление произвел беспримерный подвиг летчика-истребителя Александра Горовца, тоже летавшего на «ЛА-5». 6 июля он в одном бою сбил девять самолетов врага. Бесстрашный летчик погиб после боя — его сбил вражеский истребитель.
А вскоре весь полк заговорил о победе Кирилла Евстигнеева: он сбил в одном бою три вражеских самолета и вернулся на аэродром.
На третий день немецкого наступления наша эскадрилья в сложном бою разогнала большую группу вражеских самолетов. Подбит был и мой, но я благополучно приземлился на нашем аэродроме. Выскочил из кабины и увидел, что Федор Семенов с трудом вылез из самолета и, прихрамывая, направился к КП. Ясно, что-то неладно. Бросаюсь к нему:
— Что с вами, товарищ командир? Что случилось?
И замечаю, что сапог у него пробит, сочится кровь.
— Да бронебойная пуля попала. Царапнуло, ногу жжет.
На КП он дошел с трудом. Доложил, но стоять не мог. Сел.
Вызвали врача. К счастью, оказалось сквозное ранение: пуля проскочила между пальцами ноги, не перебив кость.
Ехать в полевой госпиталь Семенов наотрез отказался:
— Ребята еще молодые, бросить их не могу. Да и чувствую себя хорошо.
И его оставили. Наш врач даже разрешил ему немного ходить, и он передвигался, опираясь на палку.
А вечером мне приказ: водить эскадрилью в бой до выздоровления комэска!
Ранним утром получаю задание: четверкой вылететь на прикрытие войск на Обоянском направлении. Докладываю Семенову. Он предупреждает, что не исключена возможность появления вражеских охотников. Как правило, они летали парами и стремились внезапной короткой атакой нарушить наш боевой порядок — сбивали отставшие самолеты: недаром комэск так упорно отрабатывал слетанность. Атаковали они со стороны солнца, из-за облаков, залетая с территории, освобожденной от фашистов в зимней кампании.
Вместе с комэском, хоть он и оставался на земле, тщательно подготовились к полету, стараясь предусмотреть разные варианты боя на случай атаки истребителей.
Провожая меня, комэск сказал:
— Жаль, не лечу в бой. Но душой я с вами.
И вот я впервые веду группу на боевое задание. Как и вчера, на земле танковое сражение. Обычно внимательно следишь за тем направлением, откуда могут появиться вражеские бомбардировщики. Но, зная тактику «охотников», решаю просмотреть воздушное пространство над нашим расположением.
Развернулся и сразу заметил впереди выше нашей группы два самолета. По силуэту (по тонкости и вытянутости фюзеляжей) сразу определил: «Мессершмитты-109». Летят с освобожденной территории. Ясно — охотники. Противник поворачивает на нашу четверку. Очевидно, решил атаковать мою пару в лоб.
Проскакиваем над нашими войсками. Мухин сзади меня, братья Колесниковы тоже сзади, но выше. Охотники снижаются с явной целью атаковать мой самолет. Но пока противник доворачивал, я поймал ведущего в прицел на высоте 4000 метров. Жду, пока расстояние сократится до дистанции открытия огня, не сворачиваю. Огонь открываю первым. Длинной очередью сбиваю ведущего. Он перевернулся с отвесного пикирования, ударился о землю и взорвался. Это был третий самолет на моем счету.
Сбить самонадеянного фашистского аса мне удалось благодаря тому, что, издали увидев врага, я предугадал его намерение, построил правильный маневр. И был уверен в своем напарнике и братьях Колесниковых.
Наша четверка прикрывала войска, пока не истекло время, отведенное нам на прикрытие. Бомбардировщики на этот раз не прилетели.
В тот день я еще два раза вылетал на прикрытие наших войск, и мне удалось сбить еще один вражеский самолет «Мессершмитт-109».
Командование усилило удары по противнику с воздуха, применив массированные налеты бомбардировщиков. Началась новая полоса в жизни нашего полка — сопровождение «Петляковых». Больше нам нравилось прикрытие, где свободнее можешь подраться, к тому же мы только начали постигать основы воздушного боя.
Сопровождение — задача для нас не новая, но в таких условиях, при сложной воздушной и наземной обстановке, мы ее не выполняли. Раньше бомбардировщики летали бомбить немецкие резервы, коммуникации, железнодорожные узлы, занятые противником. Теперь, во время боев на Курской дуге, им пришлось действовать вблизи линии фронта, бить прямо по танкам и выполнять еще ряд различных задач.
…Раннее утро 10 июля. В первый раз получаю задание с группой летчиков сопровождать «Петляковых». Полетим в район Белгорода на бомбежку вражеского аэродрома, где базируются «юнкерсы». Командир предупредил: аэродром сильно прикрыт зенитной артиллерией, в воздухе барражируют «мессершмитты».
Семенов напутствует:
— Главное, не потеряйте ни одного бомбардировщика. Запомните: не допускать истребителей, особенно до сброса бомб, — ведь «Петляковы», встав на боевой курс, ни за что не свернут!
Обстановка для первого сопровождения сложная. К тому же над расположением противника нависли тучи: надвигается гроза.
Посоветовался с Семеновым: снова тщательно разобраны и предусмотрены различные варианты боя. Ставлю задачу летчикам. И мы расходимся по самолетам.
Скоро к аэродрому приблизилась группа бомбардировщиков. По их сигналу взлетаем.
Мне предстоит внимательно следить за воздухом, за ориентировкой, и строить боевой порядок так, чтобы немецкие зенитки не могли отсечь нас от «Петляковых».
Темные грозовые тучи прижимают к земле. И бомбардировщики летят теперь на высоте 400–500 метров. Мы — невдалеке. На этой высоте воздушный противник может выскочить внезапно, используя складки пересеченной местности.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
