Следующим вечером девочки едва закончили ужин, как раздался стук в дверь. Они переглянулись, в глазах их был неприкрытый страх. Друзья всегда приходили с тыльной стороны коттеджа, слегка стучали и выкрикивали приветствия. Но этот тяжелый стук напомнил им о том утре, когда их разбудил немецкий солдат, разыскивающий убежавшего пленника. София встала.
– Оставайся здесь, – приказала она Катрин. – Я посмотрю, кто там.
Сердце ее быстро билось. Она открыла дверь. Как она и ожидала, снаружи стоял офицер в полевой форме. Возле ворот стояла машина, а в ней сидели еще несколько немцев.
– Да? – спросила София. – Что вы хотите? Офицер щелкнул каблуками.
– Мы хотим обыскать ваш дом. От нас не ускользнуло то, что у вас есть радиоприемник. Я уверен, вы знаете, что это запрещено.
В какой-то миг Софии показалось, что она упадет в обморок. Но она тут же взяла себя в руки.
– Как вы смеете? – вспыхнула она. – Кто сказал вам эту ложь?
Глаза немца были такие холодные, такие голубые.
– Уверен, что вы понимаете, я не обязан раскрывать вам свои источники. Но если у вас нет радиоприемника, вам нечего бояться. Ну, позволите ли вы нам войти или нам придется войти без приглашения?
Мысли Софии разбегались. Найдут ли они приемник, если будут искать? Да, он спрятан, но хорошо ли? Немцы должны знать любое потайное место. А было ли еще что-нибудь в доме, что могло бы принести им неприятности? Она так не думала, но как можно быть уверенной? И все же ей ничего другого не оставалось, как блефовать.
– Ну хорошо, входите, – сказала она. – Вы все равно ничего не найдете.
Она прошла на кухню, где Катрин начала мыть тарелки. Сестренка подняла потемневшие от страха глаза, но София ободряюще коснулась ее руки. Первый офицер был уже на кухне, а подкрепление топало по тропинке к домику. София собралась с духом, исполненная решимости не выказывать своего страха перед ними.
И тут ей показалось, что сердце ее перестает биться. Этот солдат в полевой форме, его миловидное лицо в каске так потрясающе знакомо… это… не может быть., это не Дитер!
Но это был Дитер, и он тоже узнал ее – она поняла это, хотя его лицо было совершенно бесстрастным, одеревеневшим. Горло ее сжал нервный спазм, она почти выкрикнула его имя вслух. Но его глаза, казалось, предупреждали ее: «Молчи!» Она быстро посмотрела через плечо на Катрин, но не было и намека на то, что та узнала его. Возможно, Катрин была слишком мала, чтобы отчетливо помнить его, во всяком случае, его лицо под полевой каской выглядело совершенно другим.
Как же так случилось, что она столкнулась лицом к лицу с человеком, которого любила всем сердцем, который все еще посещал ее грезы?.. София на миг закрыла глаза, пытаясь овладеть собой.
Солдаты разбрелись по сторонам, и начался обыск. Один частично исчез в большом старом дымоходе, другой высыпал из кувшина макароны, которые она берегла для пудинга, прямо на голый стол. Дитер, прокалывая клубки шерсти, которую она усердно распускала, чтобы связать новый джемпер, посмотрел на нее. Их взгляды встретились, внутри у нее все сжалось. Это не может быть ничем иным, как… Но, как бы она ни сформулировала свою мысль и свое же быстрое опровержение, она поняла, что это неправда. Война ничего не изменила в ее чувствах к Дитеру. И ничто бы не изменило. Настойчивый искрящийся огонь, что побежал по ней сейчас, был похож на долгое медленное возгорание, на извержение, взрыв глубоко дремавшего в ней вулкана желания, которому дали нечто вроде шанса – так же, как в те смутные времена, когда Дитер был официантом, а она – всего лишь невинным ребенком.
Я люблю его, подумала она. О Господи, помоги мне, несмотря ни на что, я все равно люблю его.
Офицер пролаял какие-то команды своим подчиненным. Благодаря урокам, которые им навязывали в школе, София смогла понять, о чем он говорит. Как и большинство джерсийских детей, она чувствовала себя патриоткой, плохо изучая немецкий, но ее природные способности к языкам позволили ей многое усвоить. И вот теперь, со страхом и внезапной болью, она услышала, как офицер выдает команды:
– Наверх! И не забудьте заглянуть под половицы! Дитер пошел к лестнице, а София замерла, ей стало дурно от ужаса, когда она услышала грохот и треск. Солдаты отбросили портьеры и стали двигать мебель. Хлопки над головой сказали ей, что они проверяют по звуку, нет ли отстающих половиц. Через минуту она услышала знакомый треск, который привыкла слышать каждый вечер, когда приподнимала половицу, чтобы вытащить оттуда приемник и послушать новости о том, что делается в мире. Ее сковал страх, она почти перестала дышать. Что будет делать Дитер? Она подождала, не раздастся ли его радостный крик, почти теряя сознание от напряжения. Но вместо этого она услышала, как половицу с таким же треском поставили на место, и разобрала звуки дальнейших поисков. Время шло, и наконец снова появился Дитер.
– Что-нибудь нашел? – спросил офицер.
– Ничего. Наверху ничего нет.
На лице его не было никакого выражения. И только когда его глаза чуть прищурились, она поняла, что он знает. Дитер не был беспечным, не был слепым. Он обнаружил приемник, но не собирался предавать ее.
Радость охватила ее, как костер: к своему огромному облегчению, она поняла, что все еще что-то значит для него, и тут же пришел новый страх, на этот раз – не за себя и Катрин, а за Дитера.
А ну как офицер не удовлетворится поисками? Если он прикажет еще раз обыскать и кто-нибудь обнаружит отстающую половицу? Дитеру тогда будут грозить гораздо большие неприятности, чем им. София была уверена, что при таких ухудшающихся с каждым днем обстоятельствах трудно ожидать приличного гуманного поведения от завоевателей. Голодные, побитые, загнанные в угол, они набросятся на жителей острова и друг на друга.
Один из солдат опустошал мешок с картошкой, она оторвала глаза от Дитера и сердито набросилась на мужчину:
– Что вы делаете? Нельзя, чтобы они раскатились по полу! Если для вас нет, то для нас она драгоценна!
– Ну хорошо, положи на место, – приказал офицер. – Здесь ничего нет. Кажется, мы получили фальшивый донос. Считайте, что вам повезло – по крайней мере на тот раз.
София не осмелилась поглядеть на Дитера. Она стояла спокойно, крепко сжав пальцы, чтобы они не дрожали. И только когда заурчал мотор большой машины, отъезжавшей от ворот, она расслабилась, ноги ее подкосились, и она опустилась на пол, прижав руки к лицу, а дыхание ее вырвалось судорожными всхлипами.
– Они не нашли его! – ликующе закричала Катрин. – Они не нашли его, София!
Много времени прошло, пока наконец София смогла заговорить, но зубы ее стучали.
– Нет, они его нашли.
