В IV – II вв. до н.э. уровень Каспийского моря был весьма низок, несмотря на то что воды Амударьи через Узбой протекали в Каспийское море. О последнем говорят: сподвижник Александра Македонского историк Аристобул [14, с.11], мореплаватель Патрокл (III в. до н.э.), Плутарх, Эра-тосфен и Страбон [14, с.13]. О водопадах, имевшихся при впадении Амударьи в Каспий, сообщают Евдокс и Полибий [14, с.15]. Иордан утверждает, что есть «другой Танаис, который, возникая в Хринских горах, впадает в Каспийское море» [151, с.74]. Поскольку «Хринские горы» – этс место обитания «фринов», северо-западной ветви тибетцев, живших на восточных склонах Памира [62], очевидно, чтс «Хринские горы» являются Памиром, а река «другой Танаис» не может быть ничем иным, как Амударьей с Узбоем и Актамом. На основании этих сообщений А.В. Шнитников высказал предположение о высоком уровне Каспия в середине I тыс. до н.э. [260, с.264–266]. При этом не былс учтено одно немаловажное обстоятельство: попасть в Узбой воды Амударьи могли только через Сарыкамышскую впадину, площадь которой вместе с впадиной Асаке-Аудав настолько велика, что испарение там должно было быть громадным. Этим объясняются габариты русла Узбоя, не способного пропустить более 100 м воды в секунду, что явно недостаточно для поднятия уровня Каспия.
На составленной во II в. до н.э. карте Эратосфена, где четко показаны контуры Каспия, северный берег моря расположен южнее параллели 45°30', что соответствует ныне находящейся под водой береговой террасе на абсолютной отметке минус 36 м (имеется в виду отметка тыловогс шва террасы, выше которого поднимается уступ более высокой террасы). Действительно, Узбой в это время впадал в Каспийское море, так как его продолжение – русло Актам – ныне прослеживается по дну моря на абсолютной отметке минус 32 м. При большей древности русло былс бы занесено эоловыми и морскими отложениями, а в более позднее время уровень моря находился выше, и условий для эрозии и меандрирования не было.
Сводная таблица изменений степени увлажненности Евразийского континента (на материале палеоэтнографии): 1 – увлажнение; 2 – усыхание.
Итак, несмотря на относительное многоводье Амударьи, уровень Каспийского моря в IV – II вв . до н.э. соответствовал отметке не выше минус 36 м. Это значит, что по принятой нами климатической схеме в данную эпоху шло интенсивное увлажнение аридной зоны. Действительно, вс II в. до н.э. хунны заводят в Джунгарии земледелие [66, с.192]. В это же время китайские военные реляции о численности отбитого у хуннов скота говорят об огромных стадах, которые хунны пасли в пределах Монгольского Алтая, а усуни – в Семиречье. При неудачных набегах на хуннов, когда те успевали отойти, добыча исчислялась тысячами голов скота, а при удачных – сотнями тысяч [30, т. II, с.81]. И это в местности, представляющей сейчас пустыню! Цифрам следует верить, так как полководцы сдавали добычу чиновникам по счету и могли утаить часть добычи, но не завысить ее количество. Богатым скотоводческим государством, способным выставить до 200 000 всадников, было царство Кангюй, простиравшееся от Тарбагатая до среднего течения Сырдарьи. Иссык-Куль в наши дни не сообщается с теряющейся в песках р. Чу, но на картах того времени Чу показана вытекающей из Иссык-Куля и впадающей в широкое озеро [30, т. II]. Все это говорит о повышенной увлажненности и относительно густой населенности этих районов в то время.
Наши соображения подтверждаются геологическими исследованиями. Линзы торфа около русла Актам, перекрытые морскими отложениями, датируются I тыс. до н.э. и по характеру растительных остатков указывают на значительное похолодание климата сравнительно с современным [221]. Пресноводные отложения обнаружены на дне Красноводского залива, на отметке минус 35 м [220]. Самый факт накопления торфа указывает, что климат Средней Азии был более влажным, чем современный.
В IV – III вв. до н.э. хунны обитали на склонах Иньшаня и очень ценили этот район, так как «сии горы привольны лесом и травою, изобилуют птицей и зверем. Хунны, потеряв Иньшань, плакали, проходя мимо него» [30, т. II, с.94]. Так описывает эту местность географ I века, а 2000 лет спустя: «Местность эта в общем равнинная, пустынная, встречаются холмы и ущелья; на севере большую площадь занимают развеваемые пески. Северная часть плато представляет собой каменистую пустыню, среди которой встречаются невысокие горные хребты, лишенные травянистого покрова» [202, с.159–160]. Такое же различие в описаниях Хэси – степи между Алашанем и Наньшанем.
Очевидно, 2000 лет назад площадь пастбищных угодий, а следовательно, и ландшафт были иными, чем сейчас. Но мало этого: усыхание степи имело место и в древности. История хуннов отреагировала на это чрезвычайно чутко – хуннская держава погибла.
Конечно, для крушения кочевой империи имелось сколько угодно внешнеполитических причин, но их было не больше, чем всегда [66], а до 90 г. хунны удерживали гегемонию в степи, говоря: «Мы не оскудели в отважных воинах» и «сражаться на коне есть наше господство» [30, с.88]. Но когда стали сохнуть степи, дохнуть овцы, тощать кони, господство хуннов кончилось.
Начиная с I в. до н.э. в хрониках постоянно отмечаются очень холодные зимы и засухи, выходящие за пределы обычных. Заведенное хуннами земледелие погибло. Очевидно, процесс перехода к аридному климату в этот период зашел уже настолько далеко, что стал решающим фактором в примитивном хозяйстве как оседлом, так и кочевом. Таким образом, мы можем объяснить обезлюдение северных степей в III в. н.э. сокращением пастбищных угодий и считать III в, н.э. кульминацией процесса усыхания.
Вынуждены были ютиться около горных склонов и непересыхающих озер и победители хуннов – сяньбийцы. Овладев Халхой, они не заселили ее, а расселились по южной окраине Гоби, вплоть до восточного Тянь-Шаня [22]. Прежние методы ведения хозяйства аридизация климата сделала невозможными.
Отмечая, что Балхаш имеет значительно меньшую соленость, чем должно иметь бессточное среднеазиатское озеро, Л.С. Берг предположил, что «Балхаш некогда высыхал, а в дальнейшем опять наполнился водой. С тех пор он еще не успел осолониться» [22, с.68–69]. Высыхание большей части Балхаша датируется III в. н.э., так как карта эпохи Троецарствия (220–280 гг.) [30]показывает на месте Балхаша небольшое озеро, по контурам соответствующее наиболее глубокому месту Балхаша в наше время [72]. Понижен был и уровень Иссык-Куля [18, с.403]. В это же время, по сведениям, сообщаемым Аммианом Марцеллином, Аральское море превратилось в «болото Оксийское», т.е. весьма обмелело [260, с.269].
Источники фиксируют значительное сокращение населения степной зоны в эту эпоху. Усуни уходят в горный Тянь-Шань; сменившие их потомки хуннов – юебань – заселяют склоны Тарбагатая; богатый некогда Кангюй сходит на нет. Отсутствие внешнеполитических причин, способных вызвать ослабление этих народов, дает основание предположить, что главную роль здесь играли причины внутренние, связанные с хозяйством усуней и кангюйцев. Но ведь оба эти народа жили натуральным хозяйством и экономика их зависела только от поголовья коров, овец и лошадей, а количество животных определялось площадью пастбищных угодий. Следовательно, констатировав ослабление Кангюя, иными словами – уменьшение прироста населения, мы можем, обратным ходом мысли, сделать вывод, что площадь пастбищных угодий сократилась, а коль скоро так, то это говорит о временной аридизации климата.
Усыханию аридной зоны, согласно принятой нами концепции [1], должно было сопутствовать пропорциональное увлажнение зоны гумидной.
Тут на помощь приходит изучение донных отложений залива Кара-Богаз-Гол, характер которых определяется уровнем Каспия относительно высотной отметки бара, отделяющего залив от моря. По мнению В.Г. Рихтера [220], очередная трансгрессия падает на конец II в. и сменяется незначительной регрессией около IV в.
Уже с середины IV в, на север переселяются теле, находят себе место для жизни жужани, немного позже туда же отступают ашина, и им всем отнюдь не тесно. Идет борьба за власть, а не за землю, т.е. самый характер борьбы, определившийся к концу V в., указывает на рост населения, хозяйства, богатства и т.д.
Самый процесс первоначального переселения беглецов (жужани) и разобщенных племен (теле) стал возможен лишь тогда, когда появились свободные пастбища. В противном случае аборигены оказали бы пришельцам такое сопротивление, которое не могло быть не замечено в Китае и, следовательно, должно быть отмечено в хрониках. Но там сообщается о переселении и ни слова о военных столкновениях – значит, жужани и теле заняли пустые земли. А при тенденции кочевников к полному использованию пастбищ необходимо допустить, что появились новые луга, т.е. произошло очередное увлажнение.
