говорю точно ему непонятные вещи.
— …Вроде бы этот Митрохин отвечал за переезд вашего архива ПГУ, когда разведка в Ясенево, в новую штаб-квартиру туда переезжала.
Мои детские, но острые глазки подмечают непроизвольное движение пальцев руки Председателя.
Которое он мгновенно «продолжил» и «скрыл» лёгким постукиванием пальцев по столику с фруктами.
Я его всё же ткнул?
«Откуда детсаду знать про штаб-квартиру в Ясенево?» Или что-то ещё?
Лови ещё кусочек…
— У вас же там, в Ясенево, вроде бы отдельный личный кабинет есть. И вы там совещания с товарищем Крючковым проводите. Он ведь сейчас ПГУ руководит, да?
Товарищ Андропов снова на мгновение улыбается. Как тогда же, про «пробелы в законодательстве».
— Следующая фамилия!
Зацепил? Но, блин, почему почти нулевая реакция. Это — профессиональное? Та самая «выдержка» и «маска на лице»?
— Но затем мы наконец поговорим про дееспособность? — иронично вставляю я.
— Посмотрим. — коротко бросает он.
— У нас получается улица с односторонним движением. Так нельзя… вы получаете всё, а я — ничего…
Вот тут его и прорвало.
* * *
Андропов Ю.В.
Раздражение и самомнение буквально клокотали внутри это юного феномена, сидящего напротив его.
Присутствовавшая Козельцева, как заметил Юрий Владимирович, как будто сжалась и желала слиться с диванчиком, в разных углах которого ранее уселись она сама и юное тело с «сознанием из будущего».
— Мальчишка… наглый мальчишка — феномен… Сказать кому, не поверят, что такое возможно — детский сад ставит условия Председателю Комитета… — проворчал он вслух, нимало не заботясь о том, что его слышат.
— Убеждён, что с человеком из будущего вы тоже первый раз разговариваете…
— Как только поверить вам, Иван Юрьевич? Я услышал от вас много странного, не скрою — немало необъяснимого, но пока ничего такого, чтобы точно поменял моё мнение насчёт вашего медицинского феномена…
— Так спрашивайте! Можно же не про предателей, не про генсеков и политику! А про жизнь, про 100500 мелочей, которые невозможно выдумать на ходу и связать в единое целое никакому фантасту, не то что обычному детскому саду!
— То, что вы, Иван Юрьевич, не «обычный детский сад», я и не оспариваю… — решил он смягчить атмосферу разговора, начавшего скатываться не в скрываемые, а вполне видимые проявления естественного недоверия с его собственной стороны и агрессию со стороны «юного внешне» Вяткина.
В голове же самого Юрия Владимировича, успевавшего на ходу успокаивать демонстрирующего признаки нетерпения «инициативника из детского сада», неожиданно сложилось согласие…
… с тезисом, который вновь (как и ранее, с разговорах с Козельцевой и в Перми) раз за разом озвучивал САМ Вяткин.
Число странных мелочей и направлений, в которых был осведомлён «ребёнок», было запредельно высоким и невозможным для юного, пусть и гениального ума.
Не гений, не пророк, а… свидетель? Наблюдавший за настоящим вокруг него и, позже… — на прошлое?
* * *
Тема будет в работе под обозначением «Свидетель»… неожиданно легко решил для себя Председатель КГБ.
— Иван Юрьевич, хотя вы уже высказали своё недоверие к слову… Председателя КГБ и мотивировали свои сомнения… «знанием итогов событий»… скажем так, я всё же попробую вас разубедить. Я обещаю решить вопрос с вашей дееспособностью и прочими сопутствующими обстоятельствами…
— Что, можно будет наконец перестать притворяться в детском саду 5 дней в неделю? — вставил тут же Вяткин —…это мучение ещё то. В детство нельзя вернуться, в детство можно впасть.
— И этот вопрос проработаем… — подтвердил Юрий Владимирович, улыбнувшийся шутке —… будем работать над взаимным доверием по шагам. Отложим в сторону вопрос предателей, далёкое будущее, тем более вы сами упоминали тот «эффект бабочки». Елена Борисовна отыскала первоисточник. 50-е, фантаст Брэдбери…
— А, может быть… — безучастно кивнул «юный» Вяткин.
— …Просто поясните мне для начала все ваши аббревиатуры… хотя бы на первой странице.
— А затем вы скажете, что будет… после нашей сегодняшней встречи? Как вы будете объясняться с моими родителями и всё прочее?
— Решим все вопросы. Ну как, по рукам?
Он сам протянул руку ребёнку. Или «ребёнку»?
Тот, поколебавшись мгновение, принял рукопожатие.
— По 1981-й включительно… всё равно у меня нет выхода. Страну надо спасать. И даже вы не понимаете, как всё запущено…
— По 1981-й… — немедленно согласился Председатель.
Доверие… вот чего не хватает им обоим.
Да и уж очень… словно звук скрежета ножом по стеклу… от фамилии Митрохин. Откуда детсадовцу из Пермской области знать фамилию сотрудника, ответственного за продолжающийся годами перевод архивов с Лубянки в Ясенево?
Десятки тысяч совершенно секретных дел… год за годом.
Всё остальное, что очень долго (возможно, непозволительно долго!) казалось Андропову игрой воображения от множества проглоченных книг и газет гениального детского разума, идущего по грани безумия, ныне смотрелось совсем в ином свете…
«По 1981-й», так пока по 1981-й… посмотрим на «картину будущего». Заодно и ясно станет — То ли выверт это невозможный и уникальный детского мозга от сверхускоренного развития, то ли… действительно, «сознание из будущего».
— Елена Борисовна… — переводит он взгляд с того, кто скрыт в детском теле, на Козельцеву —…вам придётся найти общий язык с родителями Ивана Юрьевича. Нам нужно больше времени, чтобы решить вопрос, по прежнему находящийся в… неформальном статусе. Действуйте в русле прошлой легенды…
— Через пару часов они хватятся меня и начнут переживать. Особенно мама. У меня очень долгий опыт и я знаю её лучше, чем она сама себя. Извините, так вышло. Коллизии с ходом времён… они такие странные. — демонстративно развёл руки довольно улыбнувшийся Иван, обернувшимся к нему Козельцевой и Председателю.
— Для этого не нужно быть якобы явившимся из 22 века. Не знаю, сколько лет вам, Иван, на самом деле, но любая мать переживает за своё дитя! А ваша, переживала бы ещё больше, если бы знала, какие игры вы затеяли! — осадила его неожиданно решившая высказаться Елена Борисовна.
— Как скажете… отмахнулся тот — раз пошла такая пьянка, то, как говорится, режь последний огурец! Верю, верю, что советские компетентные органы не допустят ни малейшего отклонения от социалистической законности. Тем более когда лично, такой товарищ, как многоуважаемый Юрий Владимирович, слово дал…
По лицу оживившегося ребёнка было видно, что тот ни черта не верит в то, что говорит. И откровенно насмехается над тем, что произносит.
Но его радость от того, что «дело сдвинулось», была… неподдельной?
Да что же такое там случилось в будущем?
Неужели, невозможное и не представимое случилось? И
