Метеоролог снял наушники и подсоединил провод к штырю заземления. Послышался треск — и зеленый глазок передатчика погас. Передатчик снова вышел из строя. Локк поспешно вырвал из гнезда шнур заземления. На конце шнура с треском полыхнула зеленая искра. В воздухе резко запахло озоном.
Метеоролог вьггер ладонью влажный лоб.
«Что это могут быть за разряды? Неужели придется повторить всю трехчасовую работу?»
Он осторожно потрогал ладонью ледяной пол возле штыря заземления. Показалось, что ладонь чувствует покалывание. А может, так ощущался холод?
Локк прошелся по ледяной комнате, пощупал рукой стены, потолок. Вокруг был обыкновенный лед. Выключил свет. Нигде никакого свечения. Лишь сквозь южную ледяную стену пещеры слабо пробивался дневной свет. Локк подошел к койке, на которой лежал Ковальский, прислушался к дыханию спящего, пощупал пульс. Дыхание было ровное, пульс почти нормальный.
Локк снова принялся за передатчик. На этот раз вышли из строя только предохранители. Метеоролог быстро заменил их и вскоре снова услышал призывы доктора:
— Ледяная пещера, алло, Ледяная пещера…
— Я тебя слышу, Красная Шапочка… Ничего особенного. Сгорели предохранители. Кстати, отключи-ка заземление… Так надо…
— Солнце садится. Через полчаса будет совсем темно. Что мне делать? — вопрошал доктор.
— В шестнадцать ноль-ноль сними показания метеоприборов, перезаряди самописцы в снежном коридоре. Если установишь связь со Слоновым островом, попробуй передать им метеосводку; потом съешь обед и садись возле передатчика. Если до двадцати ноль-ноль я тебя не вызову, снова проведи метеонаблюдения, поужинай и спокойно ложись бай-бай. Если постучится серый волк, не открывай ему… Разговор окончен. Как понял?
Не дослушав сетований доктора, Локк отложил наушники.
«Долго не возвращаются Рассел и Стонор. Не случилось ли чего?»
Локк поднял крышку люка и прислушался. В ледяном коридоре было тихо.
Не закрыв люка, метеоролог присел на ящик возле койки. Сказывалась бессонная ночь. Хотелось спать. Незаметно он задремал.
Разбудило чье-то прикосновение. Локк вскочил. Генрих, приподнявшись на койке, с трудом шевелил перекошенными губами.
Наклонившись к нему, Локк разобрал слово: «Радио!. Метеоролог поспешно обернулся к передатчику. Из наушников доносился отчетливый шорох. В трескотне и свисте помех Локк едва различил голос доктора. Странный, постепенно нарастающий вой несся из эфира, заглушая слова, которые кричал в микрофон Жиро:
— …Сломали… напали… о господи!
— Ключ, передавай ключом, Ришар! — крикнул Локк и сам перешел на ключ.
Ответа не последовало. В вое, который несся из наушников, уже ничего нельзя было разобрать.
Локк глянул на часы. Пять. Ночь наступила, а Рассела и шефа все нет. И у доктора что-то стряслось… А может, он снова напился?
Восклицание Генриха заставило Локка оглянуться. Из открытого люка струился неяркий фиолетово-зеленоватый свет. Локк стремительно вскочил, опрокинув табурет, нащупал в кармане комбинезона рукоятку пистолета. Полоса фиолетового света становилась все ярче.
— Кто там? Стоять! — крикнул Локк, наводя пистолет на отверстие люка. Ответа не последовало, однако свет начал постепенно бледнеть.
— Стоять! — повторил Локк, делая шаг к люку и заглядывая в него.
В ледяном коридоре никого не было. Только где-то вдали бледнело, расплывалось неяркое фиолетовое пятно.
Локк прицелился… и не выстрелил. Светящееся пятно исчезло. Метеоролог захлопнул крышку люка и задвинул ее тяжелым ящиком.
Генрих сидел на койке, свесив на пол одну ногу. Широко раскрытыми глазами глядел на Локка.
— Кто… там… был?.. — Поляк с трудом шевелил перекошенными губами.
— Не разглядел, — ответил Локк, прислушиваясь. — А ты? Что было с тобой?
— Не… помню… странно… Я, кажется, отлежал… руку и… ногу… не чувствую…
Резкий стук не дал ему кончить.
Ящик, которым был привален люк, шевельнулся.
Ковальский попытался приподняться.
— Спокойно, Генрих, — Локк шагнул к койке и заслонил собой товарища.
«Держись, Фред, — мысленно подбодрил себя. — Трус умирает тысячу раз, храбрец — всего один раз… Сейчас узнаем, что за дьявольские бестии ползают тут в темноте и действуют нам на нервы».
В ледяной стене появилась полоса света. Люк медленно открывался. Локк поднял пистолет и… тотчас опустил его.
В освещенную щель протиснулась красная рукавица Рассела.
* * *
Стонор первым подкатил к главному входу Большой кабины. Облегченно вздохнул:
— Наконец-то дома…
Снег возле входа был расчищен, однако обледеневшая дверь оказалась запертой.
Там, в Ледяной пещере, тоже был «дом», но после приключений в подземном лабиринте, а особенно после ночи, проведенной в ожидании таинственного врага, этот ледяной дом был полон непонятной угрозы.
«Вообще в событиях последних дней много загадочного и необъяснимого, — подумал Стонор. — Не вызывают сомнений в своей реальности только четыре факта: открытие месторождения урана, обнаружение подземного лабиринта в древних лавах, исчезновение Латикайнена и паралич Ковальского. Все остальное на грани фантазии и может оказаться просто галлюцинацией. После долгих месяцев зимовки у всех напряжены нервы. Локку и доктору померещился в темноте какой-то мохнатый призрак. Нам с Расселом почудились шорохи в подземном лабиринте… И еще эта поразительная история со шнуром, которая могла окончиться трагически, а теперь выглядит просто бредом…»
Когда Стонор предположил, что шнур перегрызен, они с Расселом решили не разлучаться и продолжать поиски выхода совместно. Они придавили конец шнура куском базальта, прошли через второй тоннель и очутились в огромной пещере, через которую раньше не проходили. И тут они случайно обнаружили на полу второй конец своего шнура. Как он очутился там?..
Шнур лежал между камней, образуя несколько спутанных петель, словно брошенный кем-то второпях. Они с Расселом размотали петли, и оказалось, что шнур тянется дальше в один из тоннелей. Рассел начал уверять, что на шнуре появились утолщения, которых раньше не было, однако вне всякого сомнения это был их шнур, неизвестно как попавший в ту часть лабиринта, через которую они не шли. Осторожно двигаясь вдоль шнура, они в конце концов благополучно достигли выхода в Ледяную пещеру. Правда, здесь их чуть было не перестрелял Локк, но, к счастью, все окончилось благополучно… Благополучно, если не считать того, что Латикайнен исчез бесследно, а Ковальский болен…
