– Как ты это сделала?
– Не знаю. Я за Пушка испугалась, и подумала ей – стой! Не смей!
Русана погладила кота, который сидел на плече всё ещё в боевом настроении, с хвостом, похожим на ёршик для мытья посуды. Гера покачала головой, глядя на героя:
– Так ты долго не проживешь, глупыш. Здесь осмотрительность и опыт нужны. Придется тебя оставить в храме, под присмотром, – и она дунула в серебряный свисток, висевший у неё на шее.
Пронзительный звук разлетелся далеко, достиг и храма. Ждать пришлось недолго. Появились две послушницы, которым маханта поручила Пушка. И дала строгие инструкции: «из храма не выпускать!» С полупоклонами те убежали. Проводив их взглядом, Русана обернулась к волшебнице:
– Гера, а куда мы?
– Скоро узнаешь. Забыла спросить, ты голодна?
– Немножко, – поскромничала Русана, и вдруг всхлипнула, вспомнив, что совсем недавно она собиралась поужинать.
Гера остановилась, пытливо глянула на спутницу, покачала головой:
– Погоди плакать, я тебя обрадую. Там, возле реки, в новом дворце меня ждёт наместник этой провинции. С ним мы отправимся дальше, на торжественную церемонию. И там встретим волхва, кто тебя уже возвращал домой. Ну, кто, как ты думаешь? Он сегодня гостит у махараджи по случаю «второго рождения» его сына…
– Борун? Я поняла!
Русана вскрикнула, задохнулась от радости, порывисто обняла Геру, спрятала лицо на её груди. Та ответила на объятие, погладила девочку по голове, и почему-то грустно улыбнулась. Наверное, своим мыслям. Когда Русана оторвалась от волшебницы, слезы с девичьего лицо уже ушли, оставив два коротких влажных следа. Да и те исчезли под пальцами без следа. Волнение и тревога девочки не исчезли, но отступили под напором новых впечатлений.
Русана расспрашивала Геру:
– И в Затулье больше не бывали? А Дара и Ждан?
– Они со Скитаном Большую степь прошли, до запада. Им ордынские нравы по душе пришлись, так и остались на Ра…
-Где? – Не поняла Русана.
Гера попыталась объяснить, но так сложно, приводя незнакомые названия народов или стран, что только запутала девочку.
– Большая река? Не представляю, – призналась та, и задала самый сокровенный вопрос, который с самого начала крутился на языке:
– А Сокол? Что с ним? Он сейчас где? Мы встретимся?
– Да я тех русов-то слабо помню, – пожала плечами волшебница, – много лет минуло. Напомни, каков он?
Как ни старалась Русана, словами ей не удалось описать отважного дружинника. Слёзы отчаяния навернулись на глаза, но Гера пришла на помощь:
– Не живописуй словесами – образ дай. Вот прикрой глаза, вообрази, что он рядом. Как есть – в мельчайших подробностях, и поставь его перед собой…
Этот приём удался с первой попытки. Когда девочка открыла глаза, показалось ей, что и впрямь, стоит напротив Сокол. Одет, как в день расставания, и амулет свой протягивает. Русана сдёрнула серебряный кружок с шеи, протянула Гере:
– Это же он мне подарил!
-Уже поняла, – улыбнулась волшебница, – так и по образу рассмотрела. Сильно он в душу тебе запал. И напрасно.
Гера знала о русе немного, только по рассказу Боруна и смутным слухам, долетавших в Затулье и в Индию:
– Много крови пролил, нещадно и жестоко бился, словно смерти искал. Семья? Не слышала. По слухам, всё в походах… Кого воевал? А всех подряд! Высоко поднялся, сильным воеводой стал. Когда и где царскую власть состяжал, не знаю, но володел народами, верно. Борун говорит, он между морями прошёл и всех под себя подмял, а последний след его в Копте остался. Там он, Сокол твой, и похоронен, вроде. Давно, столетие назад, может быть…
Горькая правда о Соколе обожгла девочку – царь, жестокий захватчик. Но она тотчас нашла русу тысячи оправданий: «Он переживал! Из-за меня, конечно. Потому и не женился…»
Но мечта – встретиться с первой любовью, обнять его, увидеть, как заблестят его глаза, как радостно улыбнётся Сокол и назовёт ласковым тайным именем – истаяла, развеялась, ушла в прошлое. Грустно стало Русане. Она замолчала, отвернулась от Геры, незаметно смахнула слезу и сделала вид, что рассматривает природу, проплывающую мимо. Да так незаметно и увлеклась.
Слишком отличался лес, если джунгли можно назвать «лесом», от сибирской тайги. Вместо елей и берез, вместо длинноиглых сосен вдоль тропинки росли разлапистые пальмы, перистые пальмы, широколистые пальмы и ещё – кто знает, какие, но – пальмы, пальмы и снова пальмы! Кроме того, всё это зелёное буйство цвело разнообразными формами. Бутоны, многосоставные цветочные головки, широченные лепестки источали сладкие ароматы. К тому же они состязались пышностью и причудливым окрасом с бабочками и птицами, которые беспрестанно голосили и трещали.
За следующим поворотом тропинки возник каменный забор. Воины в тюрбанах и с кривыми саблями почтительно распахнули ворота. Они не скрывали своего интереса к девушке, сопровождавшей волшебницу, откровенно пялились и чуть не свернули себе шеи, провожая Русану взглядами. А та смотрела по сторонам на диковинные цветы и удивлялась про себя: «Оказывается, до дворца не так и далеко».
– Конечно, ведь разговор скрашивает расстояние, – улыбнулась Гера.
– Ой, я и забыла, что вы мысли читаете! – засмущалась Русана.
Но тут к ним навстречу выбежал молоденький слуга, зачирикал на непонятном языке. Волшебница величественно кивнула, и слуга умчался по лестнице во дворец. Стайка девушек бережно подхватила каждую гостью под локотки и сопроводили наверх по ступенькам.
В дверях дворца стоял толстый и смуглый мужчина, похожий на русскую матрёшку. Его просторные бирюзовые шаровары нисколько не сочетались с фиолетовой, ослепительно яркой блузкой или курткой. Ткани лоснились и сияли, выглядели очень нарядно, но совершенно не по-мужски. Так подумала Русана, но промолчала и покосилась на Геру – прочла ли та эти мысли?
Однако волшебнице было не до копания в чужих головах. Она заспорила с «матрёшкой», резко и отчетливо чеканя слова. Тот надулся и побагровел, попробовал повысить голос. Гера не приняла предложенного тона, повернулась, чтобы спуститься с лестницы. «Матрёшка» немедленно сменил тон на просительный, поспешил за волшебницей, едва не хватая ту за рукав. Гера бросила на него презрительный взгляд, и что-то приказала – как кнутом щёлкнула. Разноцветный спорщик закивал часто-часто, словно курица на рассыпанное зерно, отошёл, похлопал в ладоши.
– Вы о чем-то важном спорили, – осторожно спросила Русана, чтобы не умереть от любопытства, – раз он так раскипятился? Он, вообще, кто?
– Наместник, – скривила губы волшебница, словно отведала горького перца.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
