class="p1">— А сколько раз ты ходил с ними в такие походы?
— Лишь однажды, — Клаус тяжело посмотрел вслед ушедшим людям Хозицера. — Мне обещали щедрую оплату. Более, чем щедрую. Но когда мы возвращались, нам встретились настоящие толпы орков. Они всегда атакуют на обратном пути.
— То есть, у нас тоже все еще впереди?
— Не знаю. Скажу вам одно, коммандер, — по доброй воле я бы ни за что сюда не отправился.
— Вот как? Я думал, Хозицер вас убедил пойти с нами…
— Ну да, — Клаус жестко, саркастично усмехнулся одними губами. — Именно так все и было. Он меня… убедил.
Больше мне не удалось вытащить из него ни слова.
Всю ночь я был как на иголках. Ночной лес жил своей жизнью — то выли горные волки, то совсем рядом ухал филин, то раздавался совсем уж жуткий лающий смех.
Под утро на лагерь пришел густой горный туман. Часовые не сразу разглядели в нем наших спутников, возвращавшихся из леса.
— Как все прошло? — торопливо обратился я к советнику. Он выглядел очень уставшим — тяжело дыша, он опустился на оглоблю повозки и начал жадно пить воду из походного бурдюка. Под глазами его легли коричневые тени, как у человека, не спавшего всю ночь.
Хауптфельдфебель плеснул себе воды на ладони, обтер лицо и шею, и лишь потом неохотно ответил.
— Все как нельзя лучше. Ваши кожи мы продали очень успешно. Двенадцать унций золота — хорошая цена! Я торговался за них, как никогда в жизни, ей-свет!
— А вино?
— Увы. С вином, сударь, случилась неприятность. Оно, похоже, испортилось дорогой, и теперь его можно предложить разве что пещерным троллям!
Я почувствовал себя, как будто на нас снова нападали орки. Твою мать!
Бросившись к своим бочкам, выдавил затычку в одной, сразу ощутив кислый уксусный запах. Попробовал темную жидкость на вкус. Что за дрянь! А в другой бочке…. А в третьей…. Ааах, твою мать!
Полный провал. Катастрофа. Это можно только выкинуть. В лучшем случае — раздать бесплатно нищим. Интересно, тут есть нищие гномы?
— Не отчаивайтесь, мой друг, — седой гауптфельдфебель положил руку мне на плечо — вам, конечно, не повезло, но, что поделаешь — в торговых делах такое случается! Если бы я мог рассказать все случаи, когда оставался ни с чем, — пришлось бы рассказывать до следующей ночи!
— Как вы думаете, Рихтер, что теперь с этим делать? Мне приходит только одна мысль, но жалко портить чистейшие воды этой реки!
— Ну, порченое вино, — это все еще вино! Пока мы возвращаемся, как раз в город приедет уксус! Ха-ха-ха!
— Что-то мне не хочется тащить это назад. Ладно, надо подумать.
В расстройстве я побежал советоваться со всеми, кто попадался мне на пути. Первым оказался Клаус, чинивший обозную упряжь, сидя на большом камне.
— Все зависит от состояния напитка. В Теофилбурге кабатчики особенно не церемонятся. Мешают плохое вино с хорошим, добавляют грюйт или верджюс…
Что такое грюйт я знал. Это добавка из трав и меда, которым тут улучшают ячменный эль.
— А что такое верджюс?
— У нас на юге так называют сок недозрелых фруктов, разбавленный водой.
Представив, какая получается кислятина, я сразу же отверг эту идею.
— А что еще?
— Кто-то умеет исправлять порченое вино смолою, кто-то воском. У нас в таверне мутное вино осветляли яичным белком. Но чаще всего — разбавляли верждюсом, а чтобы угодить при этом пьяницам, добавляли болиголов и белладонну.
— Белладонна? Но, это же, отрава?
— Да. И в нашем городе это, в общем-то, запрещено. Конечно, умирать — то никто вроде бы не умер, но головы она дурила знатно. Некоторые даже жаловались в ратушу. Но Толстый Вилле имеет свои дела с господином Руппенкохом, так что все кончалось ничем.
— Ха, а этот Руппенкох очень влиятелен в городе?
— Очень. Особенно последние годы. Говорят, он сильно разбогател с последнего похода в предгорья.
Сказав это, Клаус помрачнел и, поджав сухие губы, продолжил чинить упряжь.
Я же окликнул Азалайсу. Она как раз возвратилась от реки, вытирая на ходу лицо куском льняного полотна.
Услышав суть моего горя, она задумчиво нахмурила брови.
— Я девушка простая, деревенская. У нас в Торропе вина никто отродясь не пил. Одно могу сказать — если вам какая-то травка нужна, в вино бросить, вы мне только заранее скажите.
— Знаешь, собери-ка мне вересконика, розмарина, шафрана… что там еще кладут обычно в грюйт? И, знаешь… если случайно найдешь белладонну, или болиголов — тоже принеси. Может быть, куда-то пригодится.
Она лукаво улыбнулась одними краешками губ.
— Конечно, найду. Да вы сами ее найдете сколько угодно! Прямо здесь и вырастет! К завтрашнему утру все и будет готово.
Отлично.
Придя к Шумперу, я застал его вместе с сержантами. Еще с полюджины его людей с арбалетами наготове переминались возле палатки.
— Мы хотим пойти на охоту. На скалах тут полно горных козлов. И подпускают они к себе на двадцать шагов! Набьем мяса на обратный путь!
— Это прекрасно. Только вот, сколько болтов вы потеряете при этом?
— О, не беспокойтесь. С такой дистанции не промахнулся бы даже Клаус! А я возьму самых метких людей.
Тем временем к нам подошли Хозицер и Руппенкох.
— Охота? Это доброе дело. Давайте и наши люди пойдут с вами. У нас есть пара арбалетчиков.
— Рихард, можно вас на пару слов?
Я отвел его в сторону.
— Я попробую исправить вино грюйтом. Сегодня соберем травы. Как вы думаете, можно ли будет продать его цвергам хотя бы за полцены?
— Пустое занятие, сударь. Их так не проведешь. Я даже пытаться не буду — если мы попробуем их надуть, они не будут иметь с нами дела в дальнейшем. А могут и разозлиться, да и убить на месте. Нет.
— Что же мне делать? Если я не продам вино, то не смогу рассчитаться с наемниками!
И не накоплю денег на то, чтобы исчезнуть из этого мира — подумал я про себя.
— Ну, вы можете рассчитаться с наемниками вином. Если они согласятся на такое пойло, конечно же. А, кроме того, — Хозицер хитро прищурился, и лицо его вдруг стало жестким, — вряд ли ваши люди вернутся отсюда все. Сумма к выдаче может сильно уменьшится в конце похода, коммандер Энно. Так что, — он похлопал меня по плечу, — не теряйте бодрости духа, она еще пригодится.
Да уж, — подумалось мне. Финансы просто трещат по швам. Торговец из меня, прямо скажем, так себе.
Так или иначе, Аззи сделала свое дело, притащив к обеду пучки разных трав. Вскоре она сварила из них
