Но Седрик резко выпрямился, как будто был марионеткой, которую только что дернули за ниточку. Глаза его округлились.
– Серебро? СЕРЕБРО! – выкрикнул он. – Точно, Карсон! Это место из моих снов. Са милосердный, ты угадал! Мы нашли Серебряный колодец! Теперь мне ясно, почему тут построили Кельсингру! Помнишь, ты еще удивлялся, с какой стати здесь возвели огромный город? В чем была причина, какой товар, ремесло или порт стали его основой? Зачем понадобилось угождать драконам… ведь зимой в этих краях царит холод! Почему Кельсингру основали Старшие? И вот ответ! Серебряный колодец. Тайное сердце Кельсингры.
Карсон заморгал. Речи Седрика заполняли его слух, затапливали разум неясными воспоминаниями, соединяли обрывки мыслей и намеки в почти стройную логичную теорию.
– Действительно, это знание скрывали от посторонних. Лишь Старшим разрешалось приходить сюда. – Он глубоко вздохнул, и ему показалось, что невольно он втягивает в себя информацию. Он нахмурился, и внезапно его осенило: – И даже не все Старшие. Только небольшой группе предоставлялась подобная честь. Тайну тщательно прятали и от внешнего мира, и от непосвященных. Воспоминания о Серебре не сохранялись в камне – по крайней мере намеренно. Знания передавались изустно от одного поколения хранителей колодца к следующему. Серебро являлось редчайшим ресурсом, и места расположения колодцев нельзя было заносить на карты или записывать в камнях памяти. Как секреты гильдии, о которых осведомлены исключительно мастера. Это было крайне важной тайной, и даже драконы ничего не раскрывали своим сородичам из других выводков. – Его взгляд стал печальным и отстраненным. – Серебро было настолько ценным, что, наверное, могло стать единственной причиной, по которой драконы воевали бы друг с другом.
– Откуда ты знаешь? – с любопытством выпалил Седрик.
Карсон пожал плечами, выражая собственное недоумение.
– Часть я получил от Плевка, но ему не хватило сведений, чтобы все разгадать. Я последовательно искал те улицы, где хранились воспоминания об архитектуре Кельсингры. Водоснабжение, обогрев зданий, планы зданий и так далее… Мне всегда хотелось досконально разобраться в строительных умениях Старших. Я обнаружил информацию о самых разнообразных сооружениях и зданиях – но только в общих чертах. Но думаю, что именно те люди, которые оставляли воспоминания в камнях, и следили за колодцем и… делали что-то еще. Но тут все резко обрывается. Хотя, по-моему, они случайно сохранили обрывки старых воспоминаний. Их оказалось достаточно, чтобы я сложил их вместе и что-то почувствовал. Как будто идешь за дичью, продираясь сквозь чащобу. Сломанная ветка, разорванный лист…
На мгновение у него в глазах потемнело. Он тряхнул головой и понял, что ему не ничего не померещилось. Небо и впрямь потемнело. Он посмотрел вверх и застыл. Прямо над ними драконы собирались в спираль, которая вращалась, закрывая солнце. Они кружили в небе, постепенно снижаясь. Их вел Плевок. Вдалеке виднелся быстро приближающийся золотой Меркор. Он затрубил – и сородичи откликнулись. Они явно призывали хранителей собраться здесь. Карсон оторвался от созерцания и покосился на Седрика: его друг улыбался.
– Они меня услышали.
При виде летящих драконов его интуиция встрепенулась, и Карсона захлестнул поток эмоций. Ликование и предвкушение заставили его сердце отчаянно забиться. Но он понимал, что ощущает лишь слабый отзвук чувств драконов.
– Седрик! Что такое «Серебряный колодец»? Что особенного в этом веществе?
– Пока не очень ясно. Меркор говорил Малте, что у всех драконов от природы есть Серебро в крови, и оно помогает им превращать нас в Старших. Но если учесть, как они стремились его найти, это далеко не все. Наверное, мы скоро поймем, что к чему.
* * *
Тимара дернулась, словно ее укололи иглой. В следующий миг то же случилось с Татсом. Она дремала у него на плече. Они заснули в атриуме со стеклянной крышей, составлявшем часть здания, в котором прежде выращивали цветы. Барельефы на стенах изображали гигантские распустившиеся бутоны, каких она никогда в своей жизни не встречала. Татс предположил, что барельефы сделаны такими большими, чтобы показать все детали. Помещение, в котором они находились, располагалось на верхнем этаже здания. Плоская часть крыши позволяла драконам совершать посадку, чтобы затем входить через арочный проем. Лабиринт из кадок и горшков с землей окружал скамейки, на которых в прошлом сидели Старшие, обсуждая растения. Тимара попыталась представить себе, что у нее есть куча свободного времени, чтобы целый день напролет любоваться на цветы, – и у нее ничего не получилось.
– Они их ели? – размышляла она вслух. – Они здесь работали, выращивая съедобные растения?
Вместо ответа Татс прошел к скульптуре, изображавшей женщину с корзинкой, и приложил кончики пальцев к ее руке. Его лицо стало недоумевающим, взгляд – невидящим. Она наблюдала за тем, как его сознание уплывает прочь, соединяясь с воспоминаниями каменной незнакомки. Татс прикрыл веки, мимические мышцы его лица расслабились: он бродил по ее жизни. Он поник, ссутулился и сделался похожим на идиота. Тимаре все это не понравилось, но она знала, что обращаться к нему бесполезно. Он вернется к ней тогда, когда пожелает, – и не раньше.
Она едва успела об этом подумать, а Татс открыл глаза. Его зрачки сузились, а потом он моргнул и улыбнулся ей:
– Нет. Цветы разводили просто ради красоты и аромата. Их привезли издалека, из очень теплой страны, и они могли расти только здесь. А это – скульптура Старшей. Она написала семь книг о растениях, дав подробные указания по уходу за ними. А еще она объяснила, как можно заставить бутоны стать крупнее или изменить их оттенки и запахи, используя различный состав почвы и добавляя что-то в воду.
Тимара подтянула колени к груди. Скамейки были такими же, как кровать в ее комнате: они казались каменными, пока на них немного не посидишь. Затем они превращались в мягкие и удобные ложа.
Она изумленно покачала головой:
– И она посвятила цветам несколько месяцев!
– Нет. Десять лет. И заслужила немалое уважение.
– Не понимаю.
– А я, кажется, понимаю. Полагаю, это связано с тем, сколько человек рассчитывает прожить. – Татс помолчал и смущенно откашлялся. – Когда я задумываюсь о нас двоих и о том, сколько лет я мог бы провести с тобой, я начинаю относиться ко многому иначе.
Тимара покосилась на него и ничего не ответила, а он подошел к ней и устроился на скамье. Какое-то время он пристально смотрел на нее, а затем лег на спину и уставился в небо, которое виднелось сквозь покрытое пылью стекло.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
