— Ты ничего не знаешь обо мне, — даже если слова караванщика и задели его, он не показал вида, продолжая, — побереги свою ярость для тех, кто действительно несет тебе зло… Я не собираюсь отдавать тебя хозяину города, когда слишком хорошо понимаю, сколь велика будет его благодарность. Вы сейчас — хуже тех, кто заражает окружающих безумием, ибо вы не просто нужны Хранителю, но нужны для каких-то целей, которые он старательно скрывает.
— Жертвоприношение! Они готовят человеческое жертвоприношение!
В комнату прямо через окно забрался Бур. Он запыхался, глаза мерцали лихорадочным огнем, спутанные волосы намокли от пота.
Взглянувшему на него могло показаться, что юноша болен тем безумием, которого, самого верного и безжалостного слугу Губителя, боятся все живущие на земле: и горожане, и караванщики, и даже бессердечные твари — снежные разбойники. Однако почему-то все сразу же ему поверили.
Сати зарыдала, не в силах больше выносить того кошмара, который с каждым мигом все больше и больше сгущался вокруг нее. Лицо Лики покрыла матовая бледность. Ей пришлось прикусить губу, чтобы сдержать готовый сорваться крик. Слезы покатились по щекам большими прозрачными каплями, оставляя за собой длинные дорожки. Ри, лишившись дара речи, смотрел на Бура округлившимися глазами, его губы приоткрылись, словно он силился вздохнуть и никак не мог, когда в комнате не осталось воздуха — одна пустота.
Лишь Ларс воспринял эту новость спокойно. И пусть он еще сильнее помрачнел, но ни один мускул не дрогнул на его лице, скрывая от окружающих то, что творилось в его душе.
— Что ж, во всяком случае, это кое-что объясняет… Рассказывай, что ты узнал, Бур.
— Я был дома и собственными ушами слышал, как дед говорил со своим братом о том, что в городе готовится жертвоприношение и, так как это будет сотое…
— Великие боги! — в ужасе прошептала Лика. Ее пальцы стали перебирать кисти покрывала, словно бусины четок, в то время как губы беззвучно повторяли слова молитвы.
— В общем, госпожа Кигаль…
— Богиня смерти! — воскликнула Сати. Вскочив со своего места, она подбежала к горожанке, села рядом с ней на ковер, спеша присоединиться к ее чистой и искренней молитве — единственно способной вызвать сочувствие владычицы подземных земель и упросить ее смилостивиться над несчастными, которые даже не знают, в чем их вина.
— Он хотел нас принести в жертву! — пробормотал Ри.
— Нет… Во всяком случае, у него были другие планы… Жертва есть… Какой-то мальчик-раб… Не знаю… Но сейчас… Я не понял всего… Богиня смерти решила испытать Хранителя… — слова переполняли его, отравляя своим ядом, заставляя трепетать в слепой, беспомощной ярости.
— С каждым мигом все становится чернее и чернее… — одними побелевшими губами прошептала Лика.
— И все равно я ничего не понимаю! — ее брат с силой сжал пальцы здоровой руки в кулак. — Зачем хозяину города рукописи Черных легенд?
— Может быть, там есть что-то, что помогло бы победить его? — ужас от одной мысли о жертвоприношении, о том, что они с Сати могут оказаться на алтаре жуткого, проклятого господином Шамашем обряда, лишавшего не только жизни, но и самой души, а, значит, и вечности, была не сравнима даже со страхом потерять свободу. Но тут он вспомнил рассказы родителей о начале пути… По крови своей он был заговорщиком, осмелившимся замыслить недоброе против Хранителя. Собственные мысли испугали Ри так сильно, что он поспешил отбросить их подальше от себя. — Ерунда… Даже узнав правду о Хранителе, все равно никто не поднимет на него руку. Ведь в его силе жизнь всего города. Это… верное и бессмысленное самоубийство… Горожане никогда не пойдут ни на что подобное… Однако ведь есть еще караванщики… — пробормотал он себе под нос.
— Что караванщики? — вздохнул Бур, на лице которого отразилось отчаяние, взгляд, теряя блеск, с каждым мигом становился все более блеклым и потерянным. — Ваши родители уничтожат этот оазис, возьмут на себя тягчайший грех убийства наделенного даром лишь ради того, чтобы спасти вас двоих? Когда я вчера был на площади, то своими ушами слышал, как они раз за разом повторяли одно и то же слово — «невмешательство». Да и что они могут противопоставить могуществу Хранителя, да еще такого, как наш? Не забывай, ведь за его спиной стоит грозная богиня смерти… Или эти перешептывания служителей недалеки от истины и в вашем караване есть свой маг?
— Нет, — Ри сжался. Он с трудом проглотил комок, подкативший к горлу, искоса глянул на Бура, боясь, что горожанин возобновит расспросы.
Но тот продолжал свой рассказ, удовлетворенный тем ответом, что получил. — Мои родственнички охвачены не просто беспокойством, а настоящей паникой. Старик был настолько взволнован, что даже, забыв о былой строжайшей секретности, перестал беспокоиться о том, что его могут подслушать.
— Возможно, он считает, что скрывать больше нечего, — задумчиво проговорил Ларс.
— Что, решил уйти от своего хозяина? Даже если бы это было так, если бы он надеялся таким образом смыть со своих рук кровь жертв… Он знает, что маг моментально почувствует любой намек на предательство и покончит с ним… — Бур качнул головой, показывая, что не согласен с таким предположением. — Я еще не все рассказал, — вздохнув продолжал он, — хозяин города приказал распустить слух о том, что на его стороне госпожа Кигаль.
— Разве прежде горожане не знали об этом?
— Нет, — мотнул головой Бур. — Они скрывали правду. Мало ли как люди могли ее воспринять. Все же, богиня смерти — слишком страшный покровитель…
— Зачем же говорить все сейчас…?
— На тот случай, если кто-то решит попытать снежную судьбу… — он взглянул на Ри с таким видом, словно предполагал, что тот должен понимать это и без его объяснений.
— Ни один смертный не выступит против Нее! — в ужасе вскричала Сати.
— Пусть так, — хмуро бросил Ри. — Но если горожане узнают, что с нами в город пришел Шамаш…
— Господин Шамаш? — Бур, сощурившись, смотрел на караванщика. В его глазах зажглась надежда. — Здорово! — прошептал он. — Вот, значит, что такого особенного в вашем караване! Не мудрено, что в городе творится неизвестно что! Во всяком случае, — он хмыкнул, — теперь я верю, что ты говорил правду, называя себя помощником летописца… — улыбка скользнула у него по губам, — и я придумал, что хочу в награду за ваше спасение: если нам удастся выбраться из этой заварушки, обещай, что расскажешь все другим… Вот было бы здорово, если бы о нас написали легенду!
— Посмертно… — мрачно обронил Ларс.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
