— Даже если и так, все равно они поступили правильно, выбрав победителем вас. Я же говорю, трофеи пригодятся, а вот расплачиваться за то, чтобы выкупить коня и доспехи, мне не хотелось бы.
— Тут ты совершенно прав. И это тоже намек, только теперь дружеский, и предназначенный мне.
Они вошли во двор, и старик Генри поспешил принять у них выигранных на турнире коней. Аддис и Ричард помогли пожилому слуге расседлать и почистить животных. Когда Аддис вышел из конюшни, уже наступили сумерки. Они с Ричардом основательно закусили на торжестве, устроенном прямо на поле для поединков, и челядь к тому времени должна была покончить с ужином.
— Взгляни, нет ли на кухне каменщика, — приказал он Генри. — Если он там, передай, что я хочу с ним поговорить.
Дожидаясь появления Рийса, он вышел прогуляться в сад. Кто-то уже начал расчищать его от сорняков. Клумба перед фасадом дома была прополота, чтобы трава не мешала расти летним цветам, живая изгородь вокруг дома аккуратно подрезана. Наверняка это дело рук Мойры, которая старается побороть запустение и дикость; точно так же она обуздывает его собственные дикие желания.
Рийс не спешил. Наверняка намеренно. Бессловесное напоминание о том, что он, свободный житель Лондона, не обязан являться по первому зову лорда. Наконец он появился из трапезной и подошел к краю сада.
— Вы знаете, как найти Майкла, человека Стратфорда? — спросил Аддис.
— Он в городе. Я знаю к нему дорогу.
— Передайте ему, что я согласен. Рийс повернулся, чтобы уйти.
— Почему вы это делаете? — спросил его Аддис.
— Что именно? Помогаю заговорщикам или ухаживаю за женщиной, которую вы хотите?
Весьма прямолинейно, и либо очень смело, либо очень глупо.
— Помогаете им. Если дела пойдут не так, как хочется, город вас не защитит.
— И вас тоже. Прежде чем они придут за мной, половину баронов повесят или четвертуют.
— У нас есть серьезные основания для недовольства.
— А у нас, вы считаете, нет? Может быть, у меня и не отбирали огромного поместья, но, поверьте, у меня есть собственные причины, заставляющие желать смещения короля. И не только у меня, но и у многих других.
Они стояли друг напротив друга; их силуэты таяли в сгустившихся сумерках. Рийс не двигался, словно ожидая продолжения. По неведомой причине он стремился к конфронтации, и Аддис не смог удержаться.
— Вы знаете, что она крепостная? Белозубая улыбка блеснула в ночи:
— Она мне сказала об этом. Случайность рождения, точно такая же, как ваше положение, или мое. Она гордая женщина с сильной душой. Не каждый мужчина может с ней сравниться.
«Далеко не каждый».
— Когда я уеду, ей придется вернуться со мной.
— Может быть.
— Я не отпущу ее на волю.
— Я так и думал. Тем не менее есть вещи, которые в вашей власти, и есть то, чем вы управлять не в силах, будь вы хоть трижды бароном самых благородных кровей. Ваша родословная и ее статус принадлежат к последним, и ее характер тоже. Ее глаза и тело привлекают мужское внимание, но лишь достоинство и честь определяют ее решение, и оно, увы, не в вашу пользу, не так ли? Ваша родословная означает, что вы не можете предложить ей достоинства, которое она ценит больше, чем все сокровища мира. Как мне кажется, вам до сих пор не удалось ее купить, и сомневаюсь, что удастся, когда все закончится. Такая женщина не изменит своего решения, даже если в качестве платы предложить ей половину Барроуборо.
«Что там Барроуборо! Ей принадлежит половина моей души. А Барроуборо — это была бы слишком низкая цена».
— В какой-то степени я даже надеюсь, что вы возьмете ее силой, — произнес Рийс, поворачиваясь, чтобы уйти. — Это раз и навсегда положило бы конец той власти, которую вы над ней имеете.
Он скрылся в ночи. Аддис обошел вокруг сада, приводя в порядок чувства, и направился в кухню.
Мойра сидела, прислонившись спиной к каминной стене, погруженная в глубокую задумчивость. Она выглядела уставшей, как будто размышления вызывали в ней печаль. Темные волосы пышным убранством покрывали тело. Интересно, она всегда предстает во всей красе, когда каменщик приходит на заработанный ужин? Джейн не было и в помине.
Услышав его шаги, она подняла голову и обиженно посмотрела на него. Неожиданно Аддис все понял. Каменщик прикасался к ней, целовал ее. «Это раз и навсегда положило бы конец вашей власти». Рийс почувствовал, что между ними существует нечто.
Аддис опустил на стол королевский кошелек. От улыбки ее лицо посветлело.
— Вы выиграли? Вы стали чемпионом?
Он не получил ожидаемого удовольствия от состязания, но искры, заблестевшие в ее глазах, слегка скрасили его настроение.
— Да. Возьми отсюда, сколько нужно, и заплати мастеру.
— Вам деньги понадобятся, к тому же он говорил…
— Я помню, что он говорил, но не хочу оставаться в долгу перед ним. И еще возьми, сколько нужно, чтобы привести дом в порядок, чтобы он выглядел достойным чести Барроуборо. В будущем нам, возможно, придется принимать гостей. И найми еще одну служанку.
— Мы с Джейн справляемся и сами.
— Найми еще одну. — «Найми десяток, черт возьми!»
— А как прошла аудиенция у короля? Он покачал головой:
— Король предложил мне взамен поместье в Уэльсе.
— Такое же большое и богатое, как Барроуборо?
— Почти наверняка поменьше и похуже. И все-таки, если бы он не обвинил моего отца в измене, в которой он не виновен, если бы я не чувствовал, как призраки отца и деда напоминают о моем долге…
Он вдруг ощутил потребность обнять ее, держать в руках всю ночь и рассказывать, рассказывать, изливая душу. Даже если окончательное решение принято, оно не всегда дается легко.
Мойра подошла к столу и подняла кошелек.
— И много здесь?
Она стояла так близко, что он ощущал ее запах. Впрочем, не только ее, но и запах другого человека.
— Пятьдесят марок.
— Большая сумма. Но недостаточная, да? Наблюдая из тени, она замечала многое.
— Ты права.
Она открыла кошелек и извлекла три монеты.
— Может быть, все-таки найдется способ. Например, брачный союз.
Он заскрипел зубами. Гордая, практичная Мойра.
— Если до этого дойдет, не вини меня, — пробормотал он.
— Имеет больше смысла обвинять ветер в том, что листья шевелятся, милорд. Для людей вашего круга редко все складывается по-другому. В некотором смысле у вас меньше свободы, чем у смердов, которые ковыряются на принадлежащих вам землях.
Она говорила так, словно внутренне взвешивала давно вынашиваемые доводы и аргументы. Неужели, когда он вошел, она размышляла о реальности, разделяющей их родословные? Он пожалел, что не может выяснить, что произошло в тот вечер на кухне между ней и Рийсом. Насколько далеко простирается ее практичность?
