В начале апреля с запада в район Ольховского узла обороны отошла какая-то сильно потрепанная пехотная часть. Ее влили в оперативную группу Андреева. В результате этих пертурбаций 172-й ОЛБ временно сняли с переднего края. Наши булькающие и хлюпающие позиции заняли какие-то бедолаги-«славяне». Вряд ли они обрадовались своему новоселью!
Мы расположились лагерем в лесу, в двух километpax восточнее Ольховки. По соседству с той самой артбатареей, которая отвалила нам кусок конской свеженины. Предстоящие задачи лыжбата нашему командиру обрисовал сам генерал Андреев:
«Пока что будете в дивизионном резерве, для выполнения срочных заданий. Мы будем посылать лыжников, как наиболее мобильное подразделение, туда, где возникнет срочная необходимость…»
Мобильное подразделение… Надо же! Сейчас подобный комплимент в наш адрес звучит иронией. Лыжи у нас переломались, и обломки мы посжигали в кострах. Между прочим, — просмоленные, проолифенные, десятки раз смазанные, — здорово горят! А если бы и уцелели, так лыжный сезон уже кончился. Отощали и обессилели мы настолько, что ходим медленно, вразвалочку, как водолазы.
О нашей мобильности сейчас можно говорить всерьез только в таком смысле: мы не прикованы к какому-то конкретному участку переднего края. Теперь лыжбат готов в любую минуту двинуть туда, где срочно потребуется заткнуть прореху. А как будет выглядеть наша подвижность без лыж — жизнь покажет…
К слову. Один из приданных 2-й ударной армии лыжбатов можно назвать сверхмобильным. Я имею в виду 40-й ОЛБ под командой капитана Георгия Куликова. Две его роты выполняют особую задачу: поддерживают живую связь между штабом армии и ее частями, соединениями. Их называют эстафетными ротами.
Наши пути частенько перекрещиваются. Забегая немного вперед, скажу: с окончанием лыжного сезона эстафетники сядут на лошадей и велосипеды. А нам нашу высокую мобильность придется поддерживать на своих двоих.
Наш первый орденоносец
Давным-давно у нас не было общебатальонного построения. С тех пор как дивизионное командование приветствовало лыжбат в день прибытия его в Ольховку.
Но вот такая возможность опять появилась. Мы стоим на большой лесной поляне в две шеренги, под углом. Здорово же нас поубавилось! Даже при построении произошло некоторое замешательство. Еще в запасном полку каждый привык видеть справа и слева от себя одних и тех же товарищей, привык за одним и тем же бойцом стоять в затылок. А сегодня хвать — и одного, и другого, и третьего нет на своем месте, пришлось заново разбираться по ранжиру.
Вид у нас явно окруженческий. Бритье в наших условиях — нелегкая проблема, поэтому многие отпустили бороды и похожи на персонажей из сказки «Али-Баба и сорок разбойников». От безупречно белых халатов, в которых прибыли на фронт, осталось одно воспоминание. Они испачканы смолой, они побурели и потемнели от дыма костров, они покрыты рыжевато-желтыми подпалинами, а местами прожжены даже насквозь, на них остались следы от лазания по лесным чащобам… Для одной половины лыжбатовцев процесс «линьки» уже завершен, они полностью сбросили с себя отслужившие свой век и, кстати, ставшие в апреле ненужными маскхалаты; другая половина — по привычке, что ли, — еще не рассталась с ними…
Да, вид у нас невероятно пестрый. И все же мне кажется, что именно к сегодняшнему построению наши лыжбатовцы полностью достигли фронтовой гвардейской кондиции.
А построили нас вот по какому поводу: санитара Вахонина наградили орденом. Событие из ряда вон выходящее. Первый в нашем лыжбате орденоносец!
До войны большой редкостью были не только ордена, но и медали. В запасном полку мы с большим почтением посматривали на кадровых командиров старших возрастов, на груди у которых красовалась медаль «XX лет РККА».
Очень скупо награждали воинов и в первый период войны. А уж на Волховском фронте и подавно ситуация была явно не та, чтобы на нас обильно сыпались награды.
И вдруг награждают нашего лыжбатовца, Сашу Вахонина! И не медалью, а сразу орденом!
Командир 8-го гвардейского полка гвардии подполковник Никитин зачитывает приказ о награждении рядового 172-го ОЛБ Александра Николаевича Вахонина, жителя города Перми, 1922 года рождения, члена ВЛКСМ, орденом Красного Знамени. В приказе точно указано, какой именно подвиг совершил рядовой Вахонин: в течение февраля — марта вынес с поля боя 52 раненых бойца и командиров вместе с их оружием.
Саша Вахонин стоит перед строем по стойке «смирно». Он еще не расстался со своим маскхалатом, который необходим ему не только для маскировки на поле боя — он заменяет и медицинский халат. На нем кроме рыжих и коричневых подпалин бурые пятна засохшей крови…
Самого ордена пока нет. Подполковник пообещал: скоро, как только появится возможность, пришлют. А как скоро? Дождется ли наш орденоносец своей награды? Очень возможно, и дождется… Обязательно дождется! Наш Вахоня невероятно везучий, прямо заговоренный от пуль и осколков. Таково общее мнение.
После команды «разойдись!» мы как следует покачали первого орденоносца в 172-м ОЛБ.
Волховские панорамы
О поле, поле, кто тебяУсеял мертвыми костями?…
А. С. Пушкин
После захода в лагерь ольховчан мы выбрались на основную дорогу. Но прошли по ней немного, опять делаем зигзаг. И натыкаемся на такую картину.
Большая лесная поляна. Видимо, летом здесь обильно растет земляника. Снега уже мало, но в окаймляющем поляну густом лесу растаял только наполовину. Исчезая, он постепенно раскрывает тайну, которую хранил в течение зимы…
Незадолго до войны мне довелось видеть знаменитую панораму «Оборона Севастополя». Она произвела на меня сильное впечатление. Сейчас, на фронте, нам тоже встречаются панорамы. Севастопольскую панораму создал художник-баталист Франц Рубо. Автор первозданных фронтовых панорам — война.
Перед нами одна из таких панорам.
В лесу — следы жестокого боя. Десятки вмерзших в снег неубранных трупов. К югу от поляны — наших бойцов, к северу — немецких солдат.
В глубоком молчании расхаживаем по этому кладбищу непогребенных, начинаем с южной его половины. Вынимаем из карманов гимнастерок медальоны… У каждого убитого своя поза, но подавляющее большинство лежит головой к северу. Значит, наступали в ту сторону, к Чудову. Вот раскинув руки лежит сержант. Треугольники на его петлицах самодельные — вырезаны из жести консервной банки. Вокруг сержанта разбросаны пустые пулеметные ленты. Самого пулемета, конечно, нет, его забрали с собой те, кто остались живы и пошли вперед…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
