Разумеется, столь незначительные победы рассерженных налоговиков не могут сколько-нибудь серьезно повредить организованному бегству от налогов. Там, где трансфертного ценообразования уже недостаточно, срабатывают другие трюки. Посредством, например, «двухуровневого лизинга» можно решать сразу несколько задач. Учитывая разницу в национальных налоговых скидках на новое оборудование, компании используют затраты на приобретение станков, электростанций, самолетов и т.п. для снижения уровней налогообложения одновременно в двух странах. Также весьма широко распространен «голландский сандвич», метод, совмещающий филиал в Нидерландах с головным офисом компании в налоговом убежище, таком, как Нидерландские Антильские острова или Швейцария. При этом два налоговых кодекса можно использовать таким образом, что девять десятых совокупной прибыли компании облагается всего лишь пятипроцентным налогом.
Естественно, правительства и законодательные органы во всем мире пытаются бороться с этими и другими уловками такого рода, совершенствуя свои методы контроля и устраняя налоговые лазейки. Пользы от этого, как правило, мало. «В конечном счете любые перемещения капитала можно замаскировать с помощью сложной структуры фирмы», — считает один адвокат по налоговым делам с клиентурой по всему миру. Ситуация в данной области
«напоминает гонку зайца с черепахой, — соглашается ведущий эксперт по налоговому праву из министерства экономики Германии Йоханнес Хефер. — Действительно хорошие советники по налоговым вопросам всегда на шаг впереди налоговых органов» [6].
Это означает, что за последние десятилетия компании, действующие в международном масштабе, сумели втянуть чуть ли не весь мир в «соревнование налоговых систем», как выразился первый заместитель министра финансов Германии Ганс-Георг Хаузер. /263/ Поскольку отдельные страны конкурируют друг с другом за инвестиции и вследствие того, что налоговые инспекторы столь очевидно бессильны, законодателям остается лишь «снижать планку» налогообложения, ориентируясь на минимальный существующий уровень. Тенденция к такого рода снижению началась в 1986 году, когда правительство США установило новый стандарт, снизив налог на прибыль акционерных компаний с 46 до 34 %. За годы, прошедшие с тех пор, большинство индустриальных стран было вынуждено последовать этому примеру.
Тем временем конкуренция между странами Европейского Союза приняла гротескные формы. Бельгия с 1990 года предлагает компаниям, работающим по меньшей мере в четырех странах, открывать так называемые координационные центры, объединяющие все виды услуг: рекламу, маркетинг, юридические консультации и, на что делается особый упор, финансовые операции. При этом они должны платить налог не с совокупной прибыли, а лишь с малой доли доходов местной компании. Эта модель стала одной из самых популярных, и перечень тех, кто извлекает из нее выгоду, охватывает целый ряд крупнейших компаний — от нефтяных мультинационалов Еххоn и Mobil до производителя покрышек Continental. Opel экономит на налогах, имея финансовую штаб-квартиру в Антверпене, Volkswagen направила своих финансистов в Брюссель, Dataller разместила обходящих налоги в пригородном местечке Завентем, а их коллеги из BMW обосновались в Борнеме. Благодаря бельгийской щедрости финансовые отделения в сердце Евросоюза стали в целом наиболее рентабельными. Вследствие этого BMW, согласно своему балансовому отчету, как бы заработала треть суммарной прибыли в бельгийском отделении, не произведя там ни одной машины[7]. Еще более привлекательной является налоговая лазейка, предлагаемая правительством Ирландии всем тем, чей финансовый бизнес управляется из офиса в районе старых дублинских доков. Из каждого фунта, официально заработанного ирландским филиалом той или компании, в государственную казну Ирландии поступает только 10 пенсов. Вот почему ныне в дворцах из стекла и бетона, окружающих бывшую гавань, находятся крошечные отделения почти 500 транснациональных компаний — «не более чем адреса», как подчеркнул глава Германско-ирландской торговой палаты. Наряду с Mitsubishi и Chase Manhattan /264/ здесь представлены все крупные немецкие банки и страховые компании; отсюда управляются средства даже Евангелического кредитного кооператива, базирующегося в Касселе. Федеральное финансовое управление Германии подсчитало, что к 1994 году одни только немецкие компании утаили, воспользовавшись ирландской лазейкой, около 25 миллиардов марок[8].
При всей очевидности последствий налогового туризма открытых границ в политических дебатах этот вопрос остается табу. Наряду с валютной политикой, включающей в себя управление ставкой процента и курсом обмена, в транснациональной экономике понемногу утрачивается еще одна ключевая область национального суверенитета — власть самостоятельно устанавливать налоговые ставки. Германский институт экономических исследований в Берлине подсчитал, что, вопреки видимости высоких налогов, средний эффективный уровень налогообложения доходов корпораций и предпринимателей в Федеративной Республике в действительности упал с 37 % в 1980 году до всего лишь 25 % в 1994. И это не только германское явление. В этом налоговом соревновании ставка для компаний снижается не только в отдельных странах, но и во всем мире. В 1991 году империя Siemens все еще выплачивала почти половину своих прибылей 180 государствам, в которых у нее были отделения. Какие-то четыре года спустя это соотношение сократилось до 20%.
Демократически избранные правительства больше не принимают решений об уровне налогов; теперь люди, направляющие потоки капиталов и товаров, сами устанавливают размер вклада, который они согласны внести в расходы государства. Очень многие глобальные игроки хорошо помнят, как в конце апреля 1996 года глава Daimler-Benz Юрген Шремп со всей очевидностью обрисовал безрадостные перспективы парламентским экспертам по государственному бюджету. Самое позднее к 2000 году, заметил он во время ужина с депутатами Бундестага, его компания больше не будет платить в Германии никаких налогов на прибыль. «Вы от нас больше ничего не получите», — резюмировал он. Представителям народа только и оставалось, что слушать в смятенном молчании, когда финансовый директор Манфред Генц позднее подробно рассказывал о системе перевода прибылей в иностранные государства и об инвестициях в Восточную Германию[9]. /265/
Черные дыры в государственой казне
Оскудение государственной казны в результате экономики открытых границ очевидно не только для налоговых органов. Новый Транснационал {Очевидно, по аналогии с Интернационалом. — Прим. ред.} еще и направляет все бóльшую долю государственных расходов в собственную казну. Соревнование за наименьшие выплаты сопровождается соревнованием за получение наибольших субсидий. В этой связи во всем мире необходимым ожидаемым минимумом уже является бесплатное предоставление земли, включая автострады, железные дороги, электро- и водоснабжение. Где бы та или иная корпорация ни задумала строить завод, ее планировщики расходов могут рассчитывать на всякого рода общественные пожертвования и субсидии. Так, корейский гигант Samsung при строительстве нового завода по производству электроники на севере Англии при размере капиталовложений в миллиард долларов сумел привлечь добрых 100 миллионов долларов из британского казначейства. Это уже очень приличная сумма, но страны и регионы, желающие иметь у себя отделения Mercedes-Benz, должны вкладывать значительно больше. Налогоплательщики Франции и ЕС уже вовлечены в прямое субсидирование четверти стоимости нового завода Mercedes в Лотарингии, который будет производить малолитражные автомобили. Если принять во внимание ожидаемые уклонения от налогов, то общественный взнос без какого бы то ни было права голоса дойдет до одной трети всех капиталовложений[10]. И это вовсе не является чем-то необычным. За пределами конурбаций такой уровень субсидий — более или менее европейская норма. Но в зависимости от уровня безработицы и политической дезориентации верхнего предела, видимо, не существует. Например, в 1993 году Mercedes-Benz внесла только 55 % стоимости выполнения пуско-наладочных работ для нового завода в сравнительно бедном штате Алабама. По сравнению с этим десятилетние налоговые каникулы, которые General Motors в 1996 году оговорила в качестве условия своего присутствия в Польше и Таиланде, явно выглядят скромно. /266/
Современный рекорд управления инвестициями посредством налоговых нарушений установило федеральное правительство в Восточной Германии. Так, например, американской электронной корпорации Advanced Micro Devices (AMD), построившей новую фабрику по производству микропроцессоров в Дрездене, были компенсированы 800 миллионов марок, или 35 % от капиталовложений. Кроме того, федеральное правительство и земля Саксония гарантировали ссуду на сумму аж в миллиард марок, а банковский консорциум, участником которого является правительство земли, вложил еще 500 миллионов марок. При этом корпорации в конечном счете не придется оплачивать и пятой доли всех расходов, и почти весь рыночный риск ложится на налогоплательщиков[11]. Так же обстоят дела с заводами Opel и Volkswagen в Хемнице, Мозеле и Айзенахе. Равносильная повторной закладке модернизация балтийских верфей под управлением Vulkan со штаб-квартирой в Бремене и норвежского гиганта Kv?rner обойдется по плану в 6,1 миллиарда марок. Тот факт, что Vulkan находится на грани банкротства из-за убытков своих западногерманских компаний, возможно, потребует поиска еще полумиллиарда. Ясно, что попытка завлечь международные корпорации щедрыми субсидиями может обернуться черной дырой для государственных финансов, и впервые правительство Коля уяснило это на примере химической промышленности в индустриальном регионе бывшей ГДР, где расположены предприятия компаний Buna, Leuna и Bitterfeld. Именно там сам канцлер угодил в западню.
