Чарльз возвел глаза к небу и чуть было не выругался вслух. Выходит, она слышала о его прошлых похождениях. Интересно, многое ли она знает? С того момента, как они вернулись, он не прикасался ни к одной женщине, но, если сказать об этом Фрэнсис, она скорее всего не поверит ему…
У него по-прежнему болела голова, настроение тоже было неважное. Ему вовсе не хотелось иметь жену, которая будет спорить с ним по любому поводу и отказываться повиноваться. Он не намерен всякий раз упрашивать ее или обманывать, чтобы добиться своего.
Нет, черт возьми, видимо, они и в самом деле не подходят друг другу! Однако отказаться от Фрэнсис он не мог – это тоже было ему совершенно ясно. Так что же делать? Удивительно: он обладал бесконечным терпением в вопросах военной стратегии, но в том, что касалось Фрэнсис, его терпение иссякало мгновенно.
На память ему внезапно пришли слова настоятеля монастыря августинцев. Он говорил, что Фрэнсис отличается от всех женщин и будет отказываться принимать пищу из его рук, предпочитая летать свободной.
– Сама выбери, что надеть сегодня вечером, – угрюмо сказал Чарльз, показывая на яркие шелка и бархат, разбросанные по всей комнате и выглядывающие из сундуков и шкафов. – Я не буду тебе ничего советовать. Возьми то, что тебе нравится.
Скептическое выражение лица Фрэнсис чуть было снова не вывело его из себя. Выходит, она ему не доверяет? Впрочем, когда диких птиц ловят, они клюют руку, протягивающую им пищу, и упорно отказываются привыкнуть к новому хозяину.
– Ты уверен, что сможешь удержаться? – насмешливо спросила она. – Ты не будешь настаивать, чтобы я надела один из тех железных корсетов, которые только и ждут, как бы сломать чьи-нибудь ребра?
– Сомневаюсь, что моя сестра держит такие корсеты, и я ни на чем не настаиваю. – Чарльз поднял обе руки в знак того, что сдается. – Если тебе нравится, можешь отправиться на бал вообще голой, хотя я бы тебе не советовал: мужчины будут досаждать тебе всю ночь.
– Хорошо. – Она встала и важно кивнула ему. – Оставь меня, и я решу, что мне надеть.
Чарльз все-таки вышел из себя – его разозлило, что она отсылает его, как ребенка, чье мнение никого не интересует. Чтобы показать, кто здесь хозяин, он схватил Фрэнсис за гибкую талию и нашел ее губы. Но она осталась холодна и никак не откликнулась на его поцелуй, что разъярило его еще больше.
Хлопнув дверью, Чарльз выскочил из комнаты и, чтобы справиться с раздражением, пошел на задний двор, где располагались клетки с ловчими птицами, принадлежащими его зятю. Общение с соколами всегда действовало на него умиротворяюще – недаром он привык обсуждать свои проблемы с Арктурусом. Поскольку Арктуруса здесь не было, он обратился к самому старому соколу графа, царственной птице, сидевшей на своем насесте с закрытыми глазами.
– Ты только представь, что вытворяет эта женщина! В течение многих лет у нее было маловато денег на наряды. Я хотел порадовать ее, завалить этими шелками, зная, как женщины любят их. И что же? Она отказывается. Да еще объясняет мне, что женщины, которым нравятся тряпки, просто-напросто овцы!
Птица открыла один глаз и серьезно, не моргая, посмотрела на него, словно и вправду интересуясь его историей.
– Ладно, ладно, не совсем так. Это относилось не ко всем туалетам, а только к фижмам.
Чарльз погладил птицу по спинке и подумал, что трудность с туалетами – не самая главная трудность в его жизни. Ему еще повезло, что Фрэнсис согласилась вообще поехать на бал. Даже если ей захочется надеть свою старую блузку, она хотя бы будет там присутствовать.
Гораздо больше его волновало, как Фрэнсис станет вести себя в изысканном обществе. Не выкинет ли она что-нибудь необычное, особенно если почувствует недоброжелательное к себе отношение?
– Милорд, – прервал его раздумья чей-то голос, – мне очень жаль беспокоить вас, но нам нужна ваша помощь в птичнике Уайтхолла.
Чарльз обернулся и увидел своего помощника.
– Роберт, я и не слышал, как ты подошел. Что случилось?
– Любимый королевский сокол попал в беду. Пожалуйста, поспешите, милорд.
Чарльз вскочил на ноги, приказал оседлать лошадь и поскакал в Уайтхолл, только по дороге вспомнив, что следовало бы предупредить Фрэнсис. Впрочем, он не сомневался, что вернется вовремя, чтобы сопровождать ее на бал. Ей даже необязательно знать, что он уехал.
По дороге во дворец в его голове вновь и вновь возникала одна и та же мысль. Однажды он уже позволил чувству, именуемому любовью, завладеть им и управлять его разумом. Но больше он этого не допустит. Все эти расслабляющие чувства, которые превращают человека в безвольную тряпку, следует оставить женщинам. Да, он хочет жениться на Фрэнсис и обладать ею, но не собирается влюбляться в нее.
– Барон Милборн, вы опять опаздываете! – такими словами встретила его Фрэнсис, когда через несколько часов он вернулся в дом своей сестры. – Где вы пропадали, хотела бы я знать?
Со скрещенными на груди руками, нетерпеливо постукивая ножкой в мягкой туфле, она гневно смотрела на него с верхней ступеньки лестницы.
– Я буду готов через пять минут.
Чарльз прошел мимо нее в свою комнату, с трудом сдерживая раздражение, но злился на этот раз на себя. Неудовольствие Фрэнсис можно было понять. Углубившись в свою работу, он начисто забыл о бале и, очевидно, не вспомнил бы о нем, если бы его помощник, вернувшись с ужина, не начал рассказывать о том, какие нарядные гости собираются в банкетном зале королевы. Проклятье! Чарльз бросился в Уинфорд-Хаус, ожидая увидеть там разъяренную Фрэнсис.
Она действительно была разъярена и довольно бесцеремонно последовала за ним в его комнату.
– Мало того, что я согласилась поехать на это дурацкое сборище, так теперь мы к тому же опаздываем и все будут глазеть на нас! – набросилась она на него, как только за ним закрылась дверь. – А я ненавижу, когда на меня глазеют! Ненавижу даже больше, чем всю эту мишуру. И больше… чем надевать летом туфли, вместо того чтобы бегать босиком.
Это ее сравнение чуть было не заставило Чарльза улыбнуться, но он сдержался и только покосился на низкий вырез ее платья.
– Я должен был поехать во дворец, – проворчал он. – Сломанное крыло не могло ждать.
Стоило ему упомянуть о беде, случившейся с птицей, ее гнев моментально сменился озабоченностью.
– Сломанное крыло?! Боже мой! С кем же это случилось?
– С самым любимым королевским соколом. Я выправил крыло, но это потребовало времени.
– Спасибо небесам, что ты хорошо умеешь обращаться с птицами. Нет ничего хуже перелома основания крыла. Кстати, граф и твоя сестра уже уехали на бал. Они прислали карету обратно за нами, но, поскольку мы все равно опоздали, может быть, лучше остаться дома?
