— Гермиона, там запрос из камина, скоро Северус прибудет, ты проводи его в подземелья, ладно?
— Зачем? — я только с рук в руки сдала Аманде Руквуд её в стельку пьяного мужа, получив от женщины сотню благодарностей, и уговаривала своего, не менее пьяного и потому отвратительно нежного, отправиться в постель.
— Он свои трупы заберет, они в первой комнате слева у входа.
— Не хочу, — меня замутило от одной мысли о таком.
Парень скривился, откинул назад уже вымытые платиновые волосы, ниспадающие на глаза, и хотел что-то ответить, но не смог, сорвался и просто закричал, махая сжатыми кулаками у меня перед носом:
— А больше некому, Гермиона! Некому, неужели не ясно?! Кисси тебе не помощник, ей тот зал не открыть, так что вперед, иди и смотри, во все глаза смотри! Раз дом твой, то и трупы в подвале имеют непосредственное к тебе отношение, — указательным пальцем он ткнул меня в грудь, наглядно демонстрируя, к кому именно они имеют отношение. — Мы обеспечили их наличие, теперь вот твоя очередь, распоряжайся! — его злой и уставший взгляд опустился на мой живот и уже притихшим, чуть севшим от крика голосом, Драко добавил: — А рожать еще не скоро, так что справишься…
— Но почему не ты?! — крикнула я вдогонку.
— Не хочу!
В моей руке лежал тяжелый ржавый ключ, таким действительно, только смерть в темнице закрывать. Драко говорил жестко, но справедливо, и я, широко известный в узких кругах борец за справедливость, пусть и бывший, не нашлась, что ему возразить.
Северуса я встретила молча, сложив руки в замок, так же холодно и еле заметно кивнула в ответ на его кивок, стойко выдержала на себе изучающий взгляд черных глаз и повела гостя вниз. Профессор шел за мной быстро и деловито, прекрасно зная путь, он не нуждался в проводнике, но нежеланных гостей следует сопровождать всюду, как гласят «Правила дворянского этикета». Четыреста восемьдесят семь шагов туда, и, как я надеялась, столько же безмолвных шагов обратно.
Звук поворачиваемого в замке ключа, скрип несмазанных петель, сладковатый запах крови, перебивший вонь плесени, и вот я уже вижу эту гору тел, еще несколько часов назад мыслившую и желающую жить, но кладу ладонь на живот и слышу, как один из малышей несколько раз бьет меня изнутри пяткой. В ту самую секунду я перестаю жалеть убитых. Всех сразу и каждого по отдельности! На нас напали, нас хотели убить, нас хотели изжить с этого света, так с чего же мне дрожать?! Может, стоит побыстрее отправиться к людям, сумевшим дать достойный отпор? Подарившим мне с детьми еще одну хрупкую надежду на выживание? Поднять бокал сухого вина и заорать во всю глотку: «Да пребудет с нами Темный Лорд!». Кому, как не ему и его сподвижникам я обязана тем, что стою здесь живая и смотрю на мертвых? Да никому! Разве что Северусу, предупредившему меня о последствиях, сделай я неверный выбор. Но сейчас между нами уже не стена, а огненная пропасть.
Какие слова я могу сказать учителю, пришедшему за своими учениками, которые уже никогда не займут своих мест у своих котлов и в очередной раз не поразят своим скудоумием лучшего зельевара Британии? Каким бы бесстрастным профессор не был по жизни, уверена, тогда ему хотелось меня убить, наплевав на все обстоятельства и абсурдность такого желания. На его скулах играли желваки, а сузившиеся глаза смотрели поверх крючковатого носа отнюдь не понимающе.
— Вы можете смотреть на меня как угодно, профессор, с некоторых пор мне все равно, — я пожала плечами.
— С некоторых пор и мне все равно, как на вас смотреть, миссис Малфой! Лучше проявите свойственную вашей благородной фамилии любезность, и не стойте над душой, если нет желания помогать рыться… здесь, — «миссис» резало слух.
Я отошла в сторону.
— Да пожалуйста!
Снейп левитировал накрытых саваном подростков до барьера. Там его ждала Макгонагалл, чуть не вцепившаяся мне в волосы, если бы не вовремя схватившийся за подол её платья профессор Флитвик, головы не повернувший в мою сторону.
— Паршивая девчонка, как ты могла с нами так… — шипела Минерва на кошачий манер.
Эти люди не застали тех часов моего ужаса и помешательства, и хорошо, ведь знай они, что я тогда чувствовала, все равно не поверили бы. Так к чему унижаться? Гермиона Малфой стояла у выхода в своё прошлое, куда стремились поскорее шагнуть ранее любимые или же просто уважаемые ею люди, сложив руки на груди и нагло ухмыляясь. В первый раз в своей жизни, но не последний. Я высмеивала его, прошлое, вполне довольная своим настоящим…
— Гермиона, я все же признаю, что знаю, кто повинен в случившемся, — низким и хриплым от ярости голосом произнес профессор, — но Мерлин всемогущий, сотрите с лица это хищное подобие улыбки, а то я приложу все усилия, чтобы она осталась на нем навечно…
— Они проиграли, — махнула я в сторону парящего савана, — а мы выиграли! И вы, профессор, проиграли вместе с ними, раз допустили такое! Причем не единожды, и что же вы теперь можете? Ну что?! — Северус находился в далеко не выигрышной позиции. Почти крадущийся, выпросивший у собственного крестника возможность забрать мертвых детей, чтобы предъявить их останки родителям, которым вскоре будет вынужден смотреть в глаза. Но, не смотря ни на что, темная высокая фигура, освещаемая лишь серостью зарождавшегося рассвета, являла собой духовную силу и опыт, и чтобы ни случилось, чтобы ни было сделано или сказано, я до сих пор робею словно школьница, заметив его слегка сутулый силуэт и черные, как вороново крыло волосы, не поседевшие ни на йоту и через десяток лет.
Профессор вскинул бровь и сделал порывистый шаг в мою сторону.
— Не стоит быть такой уверенной, судьба может быть жестокой, как вы на удивление верно подметили, не единожды…
Ответом ему был мой заливистый, с ноткой безумия, но все же радостный смех. Издаваемые мной странные звуки услышали в доме, и на крыльцо выскочили встревоженные Драко и Рудольфус, наблюдавшие за происходящим со стороны. Последний рванул ко мне, но Малфой его удержал, оценив мощь такого жуткого веселья и, тем самым, подарил возможность вдоволь им насладиться.
Меня не пронзила карающая молния небес, мертвецы не ожили и не надавали мне тумаков за неподобающее моменту поведение, и я все хохотала, поддерживая рукой сотрясавшийся живот, ощущала себя неподдельно счастливой, но что важнее — по-настоящему живой…
* * *
Слышали когда-нибудь шорох крыльев большой стаи летучих мышей? Если услышите, то уже не забудете. Такой шорох будто царапает своими когтями вашу плоть и сигнализирует о жуткой опасности, избежать которую почти невозможно, потому как шелест тихий-тихий, словно это листья убаюкивает разыгравшийся ветер, и раз вы его различаете, то беда уже у дверей…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
