А после, как начало помалу смеркается, как зажглись жаркие костры на гульбище, стали собираться парни на кулачные бои, а девицы — посмотреть на них. Пришли и старшие: взглянуть, каких удальцов вырастили, и кто их них окажется самым крепким. Быть нынче синякам на лицах и помятым ребрам — не иначе. Гроза, посчитай, долго по соседству с дружиной жила, а потому вида мужицких схваток не чуралась. Оно не зазорно на сильных парней посмотреть, полюбоваться.
Сходились молодые весечане, которые нынче каждый сам себя Ярилой, верно, чувствовал: до того напитались они светилом, что весь день сияло щедро, раскаляло воздух — так, что до сих пор легкая сухая духота висела над головами людей. To стенка на стенку налетали, то по двое принимались друг другу бока мять, да и лица тоже. Уже успели многие родичи их браги подвыпить за день, а потому буйные крики, в которых только яснее всего можно было расслышать поддержку то одного противника, то другого, расходись все громче. И в них терялись звуки глухих ударов, что впечатывались в крепкие тела парней, их громкое сопение и разгоряченные рыки, когда сцеплялись они накрепко, шатаясь по ристалищу лишь для того, чтобы дать себе хоть миг отдыха.
Но сколько ни бейся, а начали кулачники уставать. Все неохотнее выходили они в круг, все больше становились заминки между схватками. Но, когда все, верно, решили, что ярое буйство пора заканчивать, раздался еще один возглас в толпе:
— А что ж? Ярило наш нынче не выйдет на кулаках потягаться?
Весечане так и смолкли все, как один. Озадаченно завертел головой Таномир, что с охотой наблюдал за боями, но сам и впрямь выходить не торопился. Гроза помнила с прошлых гуляний, что выбранный Ярило тоже часто в схватках на кулаках участвовал. Да больно уж сын старейшины казался молод, хоть и телом не тщедушен, конечно.
Но сомнения всех вокруг ощутимо стали сильнее, как протолкнулся к ристалищу Бальд. Ростом он был не выше Таномира, да вот поперек гораздо шире. Такой при усилии большом и куст смородины из земли выдерет, землю ногами промнет.
— Это что ж, ты хочешь против него выйти, Бальд? — встревоженно отозвался кто- то из девушек.
— А чего бы и нет, — тот пожал плечами, запальчиво тряхнул головой, рассыпая темные вихры вокруг нее. — Коли он Ярила, так сила в нем должна быть особая. Такая, что и меня в подкову согнет.
И справедливы были его слова как будто, да никто вокруг их не одобрил. Шагнул было вперед Веглас, чтобы, может, приструнить или вразумить Бальда. Да Таномир вперед него поспел, слегка оттесняя локтем. Озабоченно защебетали девушки, словно готовы были всей стайкой кинуться защищать молодого Ярилу.
— Ты бы противника по себе выбирал, — вмиг остудил всех другой голос.
А Гроза едва не покачнулась: такой силой коснулся он ее, почти в грудь ударил. Знакомый, зычный, что не раз рассекал и мутный утренний туман, и густые сумерки на реке. Она зашарила взглядом по толпе весечан и заметила наконец лицо, от вида которого аж перед глазами помутилось на миг и сердце зашлось неожиданно радостным стуком.
Рарогу не пришлось протискиваться между людьми: они расступались сами, словно не хотели даже коснуться его ненароком. Несколько ошарашенных вздохов пронеслось за спиной. Находник встал недалеко от брата, но и не рядом. На отца не посмотрел, словно обиду на него большую держал в душе: а Веглас, каким бы бесстрастным всегда ни выглядел, весь с лица сошел. Старейшина приоткрыл было рот, да вновь губы сомкнул, передумав говорить.
— Ты какого лешего приперся сюда? — заметно взвился Бальд. — Тебе сюда и близко подходить нельзя!
— А считай, что я дух речной, — криво усмехнулся Рарог. — А ну запрети мне войти туда, куда мне хочется.
Он сощурился, опасно улыбаясь слегка прибитому его появлением парню.
— За брата, значит, выйти хочешь? — крикнул кто-то. — А пусть идет!
— Да разве ж можно? — попытались вразумить его.
Таномир растерянно смотрел на брата, не отступая назад, но и не делая другого шага вперед. Рарог молчал, ожидая, видно, решения весечан, и кулаки его то сжимались легонько, то разжимались.
— Пусть выйдет, — веско уронил Слепой, который тоже был здесь, хоть не мог увидеть ни одного боя.
Зато, верно, слышал по одобрительным или разочарованным возгласам родичей хорошо, что в круге творится.
— Зачем… — повернулся к нему Веглас.
— Он тоже Ярилой был. Как бы то после не обернулось. И с Таномиром он если и не одной крови, то духом одним связан.
Рарог внимательно выслушал жреца и покивал удовлетворенно. Прошел еще дальше к середке круга, на ходу развязывая пояс нарядной — как и положено в праздник — рубахи. И как только незаметным оставался все это время? Ведь его, кажется, нельзя было не увидеть: настолько сильно он выделялся среди других парней. И сиял внутренним огнем ровно так же, как и брат его младший. За поясом он снял и рубаху, обнажая крепкое, резко очерченное светом огней тело. И знаки на его предплечье как будто темнели заметнее нынче на его уже покрытой золотистым загаром коже. Он отбросил от лица волосы и сунул одежу кому-то из ближних девиц, которые силились теперь протолкнуться поближе к месту закипающей схватки. И на лицах их поголовно застыло выражения любопытства и восхищения.
Бальд, кажется, уж оправился от удивления и тоже поспешил освободиться от рубахи — чтобы ненароком не испачкать. Ростом он был немногим ниже Рарога, да в силе его сомневаться не приходилось. И чуть более жилистый находник казался крепким конем рядом с приземистым бычком.
Противники пошли вдоль края поля, приглядываясь друг к другу. Рарог медленно поднял кулаки к груди, слегка опустив голову. Мельком скользнул взглядом по толпе
— и вдруг на Грозу натолкнулся. Его брови взметнулись, а лицо на миг вытянулось. Сбилось дыхание: широкая грудь резко расширилась и опала. Троза", — шевельнулись губы.
Она невольно качнулась в его сторону, Рарог вовсе отвлекся от наблюдения за противником. И пропустил первый удар.
Он едва успел отклониться от увесистого кулака Бальда, но тот все равно вскользь врезался ему в челюсть. Не заметь его Рарог в последний миг, и, может, этот удар оказался бы и последним. Уж больно силен был. Показалось ведь, едва коснулся, а уголок рта находника уже оказался разбит, и ранка тут же окрасилась кровью.
Рарог в пару шагов обошел противника, давая себе время сосредоточиться. Качнул головой в одну и другую сторону, шагнул вперед, выбрасывая руку. Зацепил Бальда по уху. Тот выставил предплечье, отклоняясь — и тут же получил второй кулак под ребра. Охнул сдавленно. Люди загомонили и стихли. Кулачники разошлись, закружили вновь по краю ристалища. И тут одна за другой на землю, истертую и сбитую в камень десятками ног, упали первые капли дождя. За пылом вскипевшей схватки никто и не заметил, как наползла на небоскат одинокая пышная, словно стог свежего сена, тучка.
Запахло мокрой пылью, да никого ленивый дождь не остановил. Мужи вновь бросились навстречу друг другу — почти одновременно. Первым замахнулся Бальд. Рарог выставил руку, предплечья столкнулись, словно крепкие бревна. Показалось, кости затрещат. Находник сделал шаг в сторону, уходя от удара в живот. Зажал руку противника локтем, освободил вторую и достал Бальда в скулу. Тот качнулся назад, слепо моргнув. Рарог отпустил его, но далеко отойти не успел. Сын старейшины бросился следом. Широким замахом мелькнула его рука, словно крыло мельницы. Находник легко отступил, развернулся и вбил ответный ему в бок. И догадываться только, с какой силой — так вздулись тугие мышцы его плеча и спины, за которой и стояла Гроза в этот миг. Бальд скособочился, резко выдохнув, и тут же отшатнулся назад под другим ударом — в челюсть. Находник выпрямился опустив руки, пока противник шатался по полю, никак не находя равновесия. Но тот все ж пришел в себя — едва успел дух перевести. Кинулся, пригнувшись, сгреб Рарога в охапку и повалил на спину одним мощным толчком.
— Разойдитесь! — крикнули из толпы.
