Так что в кратере их должно быть четверо.
– Может, просто опоздали, – уговаривала себя Кэроу.
Тут она услышала, как Волк сказал Лираз:
– Нужно предполагать худшее.
Вот и она предположила.
И… так и оказалось.
41
Слишком много неизвестных
На своем «насесте» в Адельфийских горах мятежники были слепы. Здесь их окружали только ледяные глыбы да воздушные элементали, но у подножия пиков лежал мир, полный вражеских отрядов, закованных в цепи рабов, развеиваемого пепла сожженных городов, – и все это было, как картина за задернутым покрывалом.
Они не знали, послал ли император войска выследить их.
Он послал.
Они не знали, обнаружил ли он портал в Атласских горах, через который они прошли сюда, и выставил ли охрану.
Не обнаружил. Пока. В этом им повезло, но его поисковые отряды прочесывали Залив Тварей.
Они даже не знали, возвратился ли он в Эрец, с победой или поражением. И не знали, что Баст и Сарсагон, пропавшие разведчики, были схвачены почти сразу после того, как Тьяго разослал дозоры.
Схвачены и подвергнуты пыткам.
И еще мятежники не знали – и даже представить не могли, – что на другом краю мира небеса набрякли сумрачной тьмой: странной, беспощадной тьмой, которая не имела ничего общего с отсутствием солнца. Солнце по-прежнему сияло, но теперь оно выглядывало из чернильной индиговой тьмы, как сверкающий глаз из-под капюшона накидки. Его лучи по-прежнему падали на море и крапинки зеленых островов. Цвета вокруг были все еще по-тропически яркими – все, кроме самого неба. Оно болело и чернело, и в нем по-прежнему вились буреловы; их хриплые крики наводили страх, и пленники в своей не похожей на тюремную камеру комнате смотрели в окна и содрогались в неясном ужасе. Они ничего не могли спросить у своих тюремщиков – ведь тюремщики больше не приходили. Им больше не приносили ни пищи, ни воды. Осталась только корзина с фруктами цвета крови, но ни один солдат пока не проголодался настолько, чтобы их есть. Меллиэль, Вторая Носительница имени, и ее отряд незаконнорожденных братьев и сестер были забыты, и, всматриваясь вдаль сквозь запертое окно, они все сильнее склонялись к мысли, что это означает конец самого мира.
Скараб и четверо ее магов знали, что происходит с небесами над их домом. Они получали известия даже на другом краю земли; катастрофа ощущалась ими как бессилие собственных душ, словно и на них пала тень полного всеобщего уничтожения.
Но если они и чувствовали, что смерть все ближе – о, насколько ближе! – они никак не предостерегли войско, среди солдат которого скользили невидимками. Вероятно, это объяснялось взлелеянным за века затворничества равнодушием. Их всегда учили, что все остальные народы – сборище глупцов, которые заслуживают тех войн, что на них обрушились. А отсюда следовало, что Дальним островам чужие войны несут благо: Империя, истребляя врагов и теряя собственные войска, не успевала отвлечься на каких-то там стелианцев.
И если была в философии стелианцев некая высокомерная брезгливость: не троньте нас, нас запрещено беспокоить, – надо признать, она возникла неспроста.
Запрещено беспокоить.
Стелианцы желают, чтобы их не беспокоили. Любой ценой. Скараб, находящаяся на другом краю мира, знала то, чего не знали Меллиэль и остальные пленники, над тюрьмой которых сейчас расплывалась противоестественная тьма: что Эйдолон с пляшущими глазами – одна из многих, кто защищает слабеющее небо, удерживая целостность мира. Что у нее просто нет времени на пленников, да и на что другое тоже.
И конечно, возможно, что пять огненнооких наблюдателей просто не почувствовали засады, хотя трудно поверить, что колебания воздуха, вдыхаемого и выдыхаемого легкими, сокращающимися в груди тысяч врагов, остались незамеченным магами такой восприимчивости. Как бы то ни было, мятежников они не предупредили.
Они наблюдали.
Скараб отправила остальным самое простое сообщение, без эмоциональной составляющей. Нас это не касается.
Прежде всегда было именно так. Ей неоткуда было знать, насколько неправильно это сегодня, против чего выступает эта странная смешанная армия и что будет, если объединенное войско потерпит поражение.
В этом уравнении было по-прежнему слишком много неизвестных. 42
Худшее
Двое суток после Пришествия
Сначала по позвоночнику прошла дрожь. Кэроу отыскала взглядом Акиву, и в тот же момент он посмотрел на нее. Нахмурился.
Миг – и небо их предало. Оно нависало низкое и яркое – сияющей, будто изнутри подсвеченной дымкой, как тогда, когда они прошли сквозь портал. Только на сей раз сверху обрушились не буреловы.
Армия.
Гигантская.
Ангелы суть огонь, и имя им легион; они спускались крылом к крылу, и небо стало огнем. Ярким и живым. Но дневной свет сиял ярче, и они пятнали его своим огнем – о, сколько пятен! – и эти комки тьмы падали на войско внизу.
Тени, преследуемые огнем.
Быстро. Так невозможно быстро.
Началось.
Кратер представлял собой чашу с неровными краями, и Доминион упал сверху, как огненная крышка: мириады воинов, пламя, мечи на замахе, и когда в единое мгновение все это обрушилось вниз, дороги назад – дороги куда-нибудь – не стало.
Там, снизу, не колебались. То, что едва не произошло в пещерах Кирин, произошло здесь и сейчас, безумное и необузданное. Мечи – к бою! Ладони вскинуть вверх! Хамсы подействовали моментально. Будто трава под порывом ветра, вражеские ряды дрогнули и пошли рябью, и краткий миг передышки позволил мятежникам собраться. Не дожидаясь, пока пламя прижмет их к скалам, они поднялись и встретили отряды императора в воздухе. Меч против меча, удар за удар.
Только мечей с одной стороны было куда больше, чем с другой. Зато оказавшимся в меньшинстве помогала магия.
Едва с неба упала тень, Акива потянулся к сиритару. Его швырнуло на колени, в голове словно ударил громовой молот. Он пошатнулся, и кто-то подхватил его. Дашнаг, теперь никакой не юнец. Раф. Его рука тяжким грузом лежала на плече Акивы. Это же плечо когда-то разодрала химера, но другая химера теперь не рвала, а поддерживала. Сиритар не принял его. Вокруг звенела сталь – а затем Раф сделал выпад, и Акива рывком вскочил на ноги и выдернул клинки, и потерял из виду Кэроу…
…и Кэроу потеряла из виду его, и нет времени остановиться и посмотреть. Вот Зузана и Мик, и атакующий их ангел, а она не успевает, не успевает! Кэроу распахнула рот в безмолвном крике и увидела Вирко. Он ударил когтями.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
