Однако ничто не подпитывает тайну сильнее, чем стремление ее опровергнуть. Легенда о проклятии Звездного Дома и хранителях Ключа оказалась столь же неистребимой и живучей, как вера в дьявола, в Спасителя и в их извечную борьбу.
* * *
Гедалл одержал временную победу над оборотнем, что было, конечно, слабым утешением.
Чвара мгновенно понял, для чего бывший министр заговорил о манускрипте.
– Почему ты не сказал мне раньше? – ледяным тоном спросил он у принца. Тот принял отсутствующий вид, однако все же ответил:
– Это ничего не изменило бы. Пусть старик остается здесь. И обе шлюхи тоже. А теперь я хочу спать.
Он откинулся на спинку кресла, вытянул ноги и действительно почти мгновенно уснул.
Барон был взбешен. Морт утаил от него то, что обессмысливало все усилия. Проклятый глупец! Тем не менее Чвара отдавал должное его самообладанию. Какой наместник мог бы получиться из этого щенка…
Чвара лишний раз убедился, что доверять следует только самому себе. Из-за скрытности принца барон попал в дурацкое положение. Он потратил время и нечто более ценное на шлифовку негодного алмаза. С другой стороны, Морт прав – ни от Гедалла, ни от Серой Стаи уже ничего не зависело. Мормора была потеряна для Земмура надолго, если не навсегда.
Чвара не давал волю своей ярости, хотя испытывал огромное искушение изрубить в куски всю эту компанию ничтожеств. Он давно не совершал безрассудных поступков, усвоив болезненные уроки молодости. Он ощущал себя надежным звеном бесконечной цепи и знал: нет ни начала, ни завершения; его дело с несокрушимым упорством продолжат оборотни будущих поколений, а сам он, возможно, увидит торжество Земмура, распространившего свое влияние на все Западные королевства, оттуда, где рыцари, мертвые для мира, отбывают наказание в вечности. Лишь однажды, получив тяжелое ранение, Чвара побывал там – в жутком месте, укрытом за багровой пеленой, и этого хватило, чтобы он навсегда утвердился в своей безрадостной вере… А к Стервятнику у Чвары был особый счет – двое его сыновей погибли во Фруат-Гойме.
Барон закрыл глаза и улыбнулся своим тайным мыслям. Он предвкушал скорую встречу со смертельным врагом.
Спустя несколько минут он тоже уснул. Его сон был чутким, как сон зверя, за которым идет охота.
Глава тридцать вторая
ХРАНИТЕЛЬ КЛЮЧА
Дождь прекратился к вечеру следующего дня. Дороги развезло, и низины в окрестностях замка Доркан утопали в непролазной грязи.
Гедалл не строил иллюзий – для летающего корабля не существовало препятствий. Как сообщали чудом уцелевшие солдаты аръергарда, Люгера задерживала только необходимость время от времени пополнять непрерывно убывающие ряды глонгов. Похоже, Стервятник превратил погоню в извращенно мрачную игру: преследователи появились и на земле – все чаще люди из отряда Морта становились жертвой мертвых всадников на мертвых лошадях и своры дохлых псов.
Однако брать приступом замок Доркан глонгам не придется – Гедалл приготовился сдаться. Заканчивая земные дела, он заплатил хозяину замка, обедневшему барону, за предоставленный кров и за неминуемые неудобства. Поручив Гелле присматривать за Венгой, бывший министр поднялся на западную сторожевую башню Доркана и стал обозревать хмурое небо. Его сопровождал мальчик-слуга, робевший от такой чести, а может, просто замерзавший на пронизывающем ветру.
Гедалл испытывал почти религиозный трепет новообращенного. Его жизнь, ничем не примечательная в последние годы, могла под конец вспыхнуть подобно падающей звезде, и в этой краткой вспышке сосредоточилось бы все: прощение и награда, вина и искупление, обреченность и просветление, тщета и познание истины. Нить судьбы сплелась в какой-то мистический узел; еще немного – и старик снимет с себя тяжкий груз, который ляжет на чужие плечи…
Начинало темнеть, и в одной из рваных туч, летевших в сторону замка от горизонта, Гедаллу почудился крылатый силуэт корабля. Его руки дрогнули. С некоторых пор он постоянно носил с собой яд – на тот случай, если обманется и в своих нынешних ожиданиях. Но он не хотел бы умереть, прежде чем исчерпает все возможности принести себя в жертву слугам Звездного Дома и посвятить эту смерть тайне Ключа.
Бывший министр простоял на башне до тех пор, пока ближайшие холмы сделались неразличимыми в сумерках, а потом отправился вниз. Мальчик поддерживал его и освещал путь факелом. Снова оказавшись в обществе госпожи Ганглети и Венги, Гедалл велел принести вина и обильным возлиянием отметил наступление ночи.
Скорее всего, своей последней ночи.
* * *
Летающий корабль появился на рассвете. О его приближении возвестил шелест гигантских крыльев, едва различимый сквозь заунывный свист ветра. Корабль вынырнул из отступающей ночной тьмы, словно ангел мщения, и был, казалось, соткан из клочьев этой тьмы.
Первыми его почуяли охотничьи собаки и подняли на псарне жуткий вой.
Их дохлые собратья уже собирались возле ворот замка в угрожающих размеров стаю.
Глонги убирали паруса. Корабль снижался, описывая круги над темными башнями. Жерло установленного на корме орудия поворачивалось в поисках цели для смертоносного луча.
Последний бастион Морморы казался вымершим, но видимость чаще всего бывала обманчивой. Люгер потерял немало глонгов в изощренных ловушках, в которых с отчетливостью проявлялось коварство земмурского ума. Однажды настигнутым в Креалоне людям принца даже удалось поджечь корабль при помощи замаскированной катапульты, и, пока глонги пытались погасить горящую смолу, большая часть преследуемых оторвалась от погони. После этого Стервятнику пришлось совершить посадку на ближайшем кладбище, и в течение двух суток корабль наращивал наращивал новую плоть взамен сгоревшей.
Стервятник поднялся на палубу. Он был бледен и истощен. Живя среди мертвых, он сам стал похож на мертвеца. Его глаза глубоко запали, нечесанные волосы сплелись в космы, немытая кожа дурно пахла, под длинными, сильно изогнутыми ногтями запеклась кровь. Уже слишком долго он пребывал с кораблем в странном союзе, настолько тесном, что временами казалось – остается совсем немного до их противоестественного слияния в единое существо.
И, конечно, это не могло пройти для человека бесследно. Корабль по каплям пил из него жизнь. Эманации Черного Лебедя заменили ему пищу и воду; при необходимости он обретал нечеловеческую выносливость, однако дорого платил за такое покровительство. Все чаще во сне и наяву им овладевали жутчайшие кошмары…
На шаг позади Люгера стоял тощий человек – его штурман, бывший морморанский пират по имени Харлес. Харлес являл собой промежуточное звено, связывавшее Стервятника и глонгов. Он получил смертельное ранение, но оказался в чреве подобравшего его летающего корабля прежде, чем умер. Магия Лигома вернула Харлеса к существованию так же, как поднимала мертвецов, однако он по крайней мере сохранил способность говорить. Ценность его состояла в том, что он прекрасно разбирался в картах и навигационных приборах. Как штурману ему не было равных ни на море, ни в небесах. Он обладал чувством направления, присущим перелетным птицам, и умел выбрать верный путь, не видя солнца и звезд. Той ночью, несмотря на пасмурное небо и непроглядную тьму, он привел корабль прямо к Доркану.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
