— Кто-то мне песни пел о риске, о законах адреналина и опасности, по которым…
Она осеклась, когда я взял ее двумя пальцами за горло. Резко и точно, как тогда, в коридоре бара, в первый день нашего знакомства. Только теперь девушка не была показушно беспомощной. Она мгновенно ушла от захвата, чуть не вывихнув мне кисть, и приставила ствол «швейцарки» точно к паху. Дуло моего «калаша» в этот момент уже холодило ее под челюстью, между верхним краем броника и ушком шлема.
— Не дергайся, — посоветовал я. — А то — пиф-паф.
— Продолжаем разговор? — прошипела Лата, и не думая убирать ствол от моего мини-сталкера.
Ох, братцы, как мне нравится ее характер! Расцеловал бы, коли не был бы так обижен, честное слово. Но если вдруг случится, что мы сейчас друг друга не пристрелим и по какому-то счастливому недоразумению сумеем выбраться из этого дерьма, я ей цветов куплю. Тюльпанов или роз через Сидоровича закажу, ей-богу. И ванну с подогревом раздобуду из-за Периметра.
В дальнем конце подпола что-то забурлило, и мы оба чуть было не спустили курки. Мой мини-сталкер инстинктивно вздрогнул, в груди похолодело, в висках застучало. Я прикинул, смогу ли резким движением отвести руку девушки от себя, и понял: нет, не успею. Выстрелит. Она ведь и впрямь выстрелит, сомнений в этом не было.
Интересно, а мне-то хватит духу пальнуть и разнести красивый дамский череп?
Я прислушался к внутренним ощущениям. О, еще как хватит.
— Ты знала, что Лиманск после выброса поменяет локацию?
— Да. И это был наш единственный шанс пробраться через заслон раньше всех остальных жаждущих и страждущих. Иначе мы бы и на пушечный выстрел к Радару не подошли в течение ближайшей недели.
— А если б нас выбросило не к ЧАЭС, а прямиком под пси-излучатель? Такое в твою дурью башку не приходило, козочка?
— Не хами, не в том положении. — Я почувствовал, как ствол ее «швейцарки» шевельнулся. — Координаты Лиманска меняются только после двойного выброса, который случается, сам знаешь, очень редко. И перебрасывает призрачный город не хаотично, а по замкнутому циклу. Алгоритм известен единицам.
Я навострил уши. Уточнил:
— Ты знаешь цепочку этого алгоритма?
— Знаю, — не стала спорить Лата.
— За одну только эту инфу можно колоссального бабла срубить.
— Можно.
— Так на кой ляд ты рискуешь из-за цацек?
Вопросы повисли в воздухе. Нам нечего было ответить на собственную риторику. Мы продолжали держать пальцы на спусковых крючках автоматов и глядеть сквозь линзы друг на друга.
Кругляшки стекол бликовали в косом луче фонарика, и я не видел выражения глаз, но прекрасно знал, какой сейчас у нее взгляд: хищный, пронзительный… слегка испуганный. Ведь она вовсе не бесстрашный боец, каким себя возомнила. Как бы хорошо ни учили ее сталкеры-инструкторы, какой бы важной и эксклюзивной информацией она ни обладала, Лата не понимала одного: для этого мира нельзя стать своим. Зона может вытерпеть исследователей и грабителей, барыг и подлецов, искателей истины и защитников уникальной природной ниши. Зона примет злых и добрых, сильных и слабых, зеленых, оранжевых, белых и красно-бурых в сиреневую полоску, но она никогда не даст дороги тем, кто захочет стать хозяином. Только попробуешь втереться в доверие — ты труп.
Зона то и дело подбрасывает нам мелкие загадки, чтобы мы не совали любопытные носы в крупные.
— Сколько еще из Лиманска будет открыт прямой проход к ЧАЭС? — спросил я.
— Полчаса-час, трудно точно сказать — у меня лишь теоретические выкладки.
— То есть ты предлагаешь вот так вот ночью штурмовать Саркофаг? Да тут аномалий и мутантов хватит, чтобы пол-Европы выкосить.
— В боковом кармане комбеза у меня лежит «компас». Слышал о таком артефакте?
Я чуть не крякнул. Ну ни фига ж себе! «Компас» — уникальная хреновина, штук пятьдесят стоит! Ну дела.
В тон, однако, я не позволил просочиться удивлению. Ответил спокойно:
— Слышал. А бронепоезда у тебя, случаем, нет? Чтобы пронестись с развевающимся флагом мимо одного из самых укрепленных, по слухам, форпостов «Монолита»? Он как раз в сотне метров к северу, если координаты точные. Кстати, эти ребята нас за обрушенный мост на карнавальные ленточки порвут с преогромным удовольствием.
Девушка вновь шмыгнула носом. Интересно, надолго ее еще хватит?
— Убери ствол, — попросила она. — Или у тебя вообще по отношению к женщинам чувство пиетета не привито?
Все, сломалась. Ну что ж, пять минут продержаться — это вполне достойный тюльпанов результат. Выжить бы еще.
— Ты не женщина, ты бесполая подколодная гадюка, — буркнул я, отталкивая ее от себя и опуская «калаш».
Лата по инерции сделала пару шагов назад, булькая ботинками в воде, и светанула мне прямо в глаза.
— Таких, как ты, — выцедила она, — надо в эмбриональном возрасте глушить, пока беспомощные.
— Не вышло бы: я даже в утробе был немерено крут. Опусти фонарик и доставай свой «компас», если не набрехала, конечно.
Лата еще немного посопела, но быстро отошла. Она перестала меня слепить и достала шарообразный артефакт, похожий на миниатюрную копию старой подводной мины с фосфоресцирующими пупырышками. У меня аж слюнки потекли. Бродяжий рефлекс, что поделать: я такую штуковину всего раз видел у Сидоровича. Пьяный вдрызг барыга года три назад хвалился выменянным у какого-то везучего лоха хабаром и меж делом светанул «компасом». Так после этого его охранникам неделю пришлось боевыми патронами отпугивать от берлоги шефа охотничков поживиться чудесным камушком.
— Я не знаю, как работает этот артефакт, — наконец произнес я, налюбовавшись цацкой. — Говорят, будто с помощью него можно пройти через сложное аномальное поле, но как именно — никто не ведает.
— Давай сначала найдем подходящее аномальное поле, а потом уж будем разбираться с принципом работы, — предложила Лата. — Авось и вообще не пригодится.
— Как говаривал один мой приятель: на авось получишь в жопу гвоздь. Немного не в рифму, но к сути не придерешься. В общем, так. Я иду первым. Ты ступаешь след в след и ни на сантиметр в сторону. Пасешь тыл. При любой опасности предупреждаешь сразу, даже если тебе всего лишь показалось, что в кустах спросонья пукнул сверчок. Останавливаюсь я — останавливаешься ты. С этого момента я становлюсь ведущим: любое мое слово — приказ, который не обсуждается и исполняется немедленно. Вопросы есть?
— Есть один.
— Если он глупый или покажется мне глупым, то получишь полновесный пинок. Твердым носком ботинка по копчику. Я не шучу. Задавай.
Девушка прикинула что-то в уме. Пожала плечами:
— Тогда, пожалуй, вопросов нет.
— Отлично. В одной руке держишь оружие, в другой «компас», чтобы он все время был наготове. Без надобности — ни звука. Давай сюда ПДА.
Я сверился с картой, поставил сканер на виброрежим, погасил фонарик и минуты две постоял, не двигаясь, чтобы оценить обстановку на слух и дать глазам привыкнуть к темноте. К чести Латы, она не произвела в течение этого времени ни единого шороха.
В дальнем конце подпола продолжало что-то тихонько журчать. Возле выхода сверху падал тусклый рассеянный свет, выделяя порушенное накануне крыльцо. Снаружи доносился едва слышный гул — скорее всего просто ветер поскуливал в проводах или играл с листом жести. Возможно, каких-то звуков я не расслышал через прорезиненную ткань маски, но приблизительная картина покамест меня радовала. Во всяком случае, рыка, чавканья и хруста ломающихся костей вроде бы с улицы не доносилось.
Глянув на показания электронного счетчика Гейгера, я покачал головой. Защиты костюмов при таком радиационном фоне хватит часа на два, не больше. За это время нужно успеть дойти по неизведанной территории до ЧАЭС, проникнуть внутрь Саркофага, забрать последнюю часть «бумеранга» и свалить подальше. Попутно миновать форпост «монолитовцев» с неизвестным числом вооруженных до зубов противников и плотным рядом защитных сооружений, просочиться через щедрую россыпь аномалий, которая как пить дать поджидает возле энергоблоков, перехитрить сонм мутантов, только и ждущих, пока парочка двуногих придурков выберется на открытое пространство посреди ночи… На все про все: два рожка патронов, чутка жратвы, не шибко опытная напарница и не совсем, честно говоря, внятная мотивация.
Колотить мой лысый череп! Что ж я делаю, братцы? Верная смерть за сладкие грезы мечты, не иначе.
Осторожно вышагнув из воды, я стал двигаться к светлому пятну пролома в крыльце. Обзор через круглые стекла противогаза был не ахти, но приходилось довольствоваться этим, ибо без маски облучит так, что рога вокруг третьего глаза вырастут. Добравшись до выхода и убедившись, что Лата следует по пятам, я остановился и посмотрел на голубоватый экран наладонника. Здесь сигнал практически не экранировался, и я смог более точно оценить окружающую обстановку.
