Его величество ослабил узел платка, перехватывавшего шею.
— Четыре стены, которые я искренне ненавижу. И имею полное на то право. Там я провожу больше времени, чем в своей спальне. Надеюсь, когда поженимся, всё изменится.
Будь я факелом, уже бы вспыхнула, заискрилась. А так только щёки запылали: от плохо сдерживаемой ярости.
Ну же, держи себя в руках, Лайра!
Немного осталось...
— Об этом я и хотела поговорить. — Слабо улыбнулась, когда он протянул мне бокал. Взяла и тихо продолжила: — Если мы поженимся...
— Когда мы поженимся. — В отличие от меня, даже не пригубившей вина, свой бокал Адальгер осушил залпом и тут же потянулся за добавкой.
— Когда... это случится, я хочу быть уверена, что моя семья будет в безопасности.
Обернувшись, он посмотрел на меня с задумчивой улыбкой:
— У тебя большое сердце, Лайра. — Его взгляд упёрся в то самое место, где находилось моё сердце, правда, не уверена, что именно оно его сейчас интересовало. — Ты всегда за них переживала. Больше, чем за себя. За тётю, за брата... Именно такая правительница и нужна Эргандару. Смелая, добрая, отзывчивая и справедливая.
В противовес ублюдку-тирану?
С трудом, но всё же заставила себя сделать к нему шаг.
— Особенно меня беспокоит мой брат.
Ещё один и ещё... К нему, к самому опасному и могущественному чаровику Эргандара. К исполнению задуманного. Того, чего я сейчас так желала.
Взгляд глаза в глаза, а потом — на его губы.
— Я не хочу, чтобы он воевал. Не хочу, чтобы рисковал жизнью.
— И я даю тебе слово, — голос императора понизился до хриплого шёпота. — Даю слово великого льва: Рифер не будет участвовать в битвах. Никогда не увидит линию фронта. Никогда.
Позабыв о вине, об оставленном на столике бокале, он приблизился ко мне. Коснулся рыжего завитка у лица, пропустил прядь волос сквозь пыльцы.
Прошептал хрипло:
— Разве я настолько ужасен? Я не урод, не дряхлый старик и, по утверждениям многих шиари, умею доставить женщине удовольствие.
Многих? И это он считает своим достоинством?
— А с такой императрицей, как ты... — Пальцы скользнули по изгибу шеи, погладили ключицу и опустились ниже, в ложбинку груди, от чего я чуть не зашипела. Но вместо этого лишь вздохнула хрипло, и взгляд джарового соблазнителя снова утонул в вырезе платья. — Весь мир будет у наших ног. Я положу к твоим ногам целые континенты. Посмотри на своё будущее моими глазами, и перестанешь сопротивляться. Уверен, оно тебе понравится.
— Я... попытаюсь. — Выдохнула взволнованно, прикусила губу (надеюсь, что томно, провокационно), опустила в ложном смущении ресницы.
Уверена, Эйо на моём месте уже давно разделалась бы с мерзавцем, но и неумелые попытки тоже увенчались успехом. Одна секунда, другая, и великий лев Эргандара заключил меня в свои объятия. Привлёк к себе порывисто, жадно, заскользил ладонями по спине, по талии, сминая юбку и, кажется, мечтая разорвать к джарам собачьим корсаж.
— Лайра... моя маленькая императрица... Такая гордая и непокорная. Королева целого мира...
Потянулся к моим губам, я — прикрыла глаза. Казалось, даже сердце остановилось. Замерло в ожидании ненавистного, но такого необходимого поцелуя.
Ещё немного...
Одна секунда...
И тут в двери словно ударили тараном.
— Да пропустите же! Пропустите! Я его сын!!! — Бриан взревел не хуже льва, в которого так не любил обращаться, и двери распахнулись, с грохотом ударившись о стены.
Губы императора так и не коснулись моих. Он резко отстранился, мрачно посмотрел на сына.
— Что, джар побери, ты себе позволяешь?!
За спиной растрёпанного, раскрасневшегося Бриана маячил напуганный, бледный Рифер.
И правда, какого джара?!
* * *
Четверо стражников оцепили кадетов. На моего брата они даже не смотрели, явно не видели в нём вообще никакой угрозы, а вот на Бриана взирали со смесью растерянности и злости. Последнее чувство, только во стократ усиленное, читалось и во взгляде правителя.
— Ещё раз спрашиваю: что за представление ты устроил? Как смеешь врываться ко мне...
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Отец! — Бриан бросил на меня взгляд, и я, не выдержав, отвела глаза.
Неужели Рифер всё ему рассказал? Признался, что я собралась отравить его отца? Не удивительно, что Торнвил сразу помчался во дворец. Спасать императора, а меня...
Да он же теперь меня возненавидит!
Словно подтверждая мою догадку, друг (кажется, уже бывший) выпалил:
— Не смей её целовать!
Кажется, его величество не ожидал, что сын начнёт разбрасываться приказами. На пару мгновений даже растерялся, а после, усмехнувшись, бросил:
— Или что? Ты запретишь мне? В чём дело, Бриан? Повторяю ещё раз: что происходит?
Я затравленно посмотрела на друга. Духи, если император узнает о том, что я в сговоре с флаосцами, нас всех казнят. Вполне возможно, что не сразу. Сначала вдоволь поиздеваются. Тесса, Рифер... Они этого точно не заслужили!
— Я... — Бриан выпрямился и, встретив взгляд отца, продолжил уверенно и твёрдо: — Я люблю шиари Ноэро и, если ты намерен отдать её замуж, отдай за меня! Я такой же Регенштейн, как и ты!
— Ты — бастард, — тихие, но от этого не менее ядовитые слова. — Досадная ошибка моей юности. Слабак, который ненавидит своё наследие. Свой дар. Ты всю жизнь не переставал мне это повторять, а теперь вдруг решил вспомнить о том, кто ты?
Хотелось заставить его замолчать, забрать, проглотить каждое брошенное с презрением слово. В какой-то момент я даже пожалела, что Бриан не выдал меня. Тогда бы он был в глазах отца героем. А так...
Всё ещё презренный бастард.
Глядя на друга, было сложно понять, что он чувствует. Казалось, на его лице закаменел каждый мускул. Только глаза горели огнём и тем, что он точно не должен был испытывать.
До этого момента я была уверена, что Бриан Торнвил на ненависть не способен.
— У тебя уже есть жена. Ты выбрал её перед высшими духами!
— Очередная ошибка тех лет, когда я был глуп и молод, — усмехнулся эргандарский лев. — Бесплодная змея, которую я опрометчиво пригрел на своей груди.
— Она подарила тебе три дочери!
Ещё одна циничная усмешка:
— И что мне с ними делать? Зачем они мне, когда у меня нет сына. Нет наследника.
Нет сына... Я с сожалением посмотрела на Бриана. Ну почему ты так торопился? Почему не прибежал на пару минут позже?
Тогда бы всё было кончено.
Рискнуть и попробовать повернуть время вспять? Но император, как и любой другой чаровик во дворце, ощутит действие хроновой магии, и тогда ему точно станет не до поцелуев.
Я стояла, беспомощная и жалкая, и понимала, что уже ничего не исправлю. Должна буду снова плыть по течению, пока не захлебнусь в водовороте по имени Адальгер Третий.
Вот тебе и могущественный дар... Он только и делал, что усложнял мне жизнь. Не милость духов он, не наследие Ноэро, а настоящая кара!
— Ты не лев. Ты — эргандарское чудовище, — холодно бросил Торнвил. Почти выплюнул под ноги «лучшему» отцу всех времён и народов.
Раздражённо поморщившись, император перевёл взгляд на стражников:
— Довольно этой никчёмной драмы. Его, — небрежно кивнул на сына, словно на чужака, которого видел впервые в жизни, — выведите из дворца. Будет сопротивляться, посадите в какую-нибудь клетку. Пару дней без воды и еды сделают его умнее. А вы, шейр Ноэро, — хищный взгляд упёрся в моего дурня-брата.
Тоже то ещё для меня наказание.
— Задержитесь. Уверен, Лайра будет рада вашей компании в намечающемся путешествии.
Прикрыв глаза, я мысленно застонала. Вот он и рычаг давления на дорогую Лайру. Сам бросившийся в лапы зверя.
Бриана увели, несмотря на его сопротивление. Рифер, растерянный и всё такой же напуганный, остался стоять, пока и ему не велели следовать за стражником в покои почётного, джар его побери, гостя. И мне тоже предложили не задерживаться, повели в мою комнату.
