услышал. Поляк как тряс головой, разевая рот в широком зевке, так и трясёт, словно и не прилетело в него почти двадцать грамм стали со скоростью свыше семисот метров в секунду. Однако, после второго выстрела он распластался на площадке, истекая кровью.
Оставались ещё трое матросов с карабинами Маузера. Не ошибся я в оценке количества нападавших. Была мысль выхватить хауду, но признаться пожалел «Пробои», это же как из пушки по воробьям. Поэтому извлёк из патронташа разом три патрона и спешно, но без суеты, начал загонять их в приёмное окно магазина.
Стрелять в беспомощных противников, сродни избиению младенцев? Вообще-то, слепой и глухой, вовсе не равно беспомощности, и я за свои прожитые годы уже успел в этом убедиться. Поэтому предпочитаю не рисковать попусту. Будь у меня прикрытие, и всё обернулось бы иначе, а эти пятеро стали бы пленниками.
Три выстрела, которые я лишь почувствовал, но не услышал, поставили в этом деле точку. В конце концов они сюда пришли не цветочки собирать, а с боем захватить заставу Доброхотскую, невзирая на наличие там женщин и детей. А по делам и награда.
Глава 24
Убедившись в том, что противников больше не осталось, я поднёс к подбородку кольцо с «Лекарем». По телу пробежала приятная волна, головная боль тут же исчезла, звон в ушах сменился привычными звуками скрипа дерева, шума винтов, работы паровых машин. Я снарядил магазин дробовика, передёрнул цевье, досылая патрон в патронник, и вогнал в приёмное окно шестой.
Покончив с этим, приложил палец к горошине «Разговорника». Нужно быть совсем глухим, чтобы не расслышать разрыв гранаты, и перестрелку. Не такая уж тут и хорошая звукоизоляция.
— Здесь Лютый. Минус пять. Пытались пробиться с третьей палубы. Опустился на промежуточную площадку, держу под контролем тамбур. Остальные доклад.
— Рупор, пятая палуба, тихо.
— Коготь, первая шахта, тихо.
— Болт, вторая шахта, тихо.
— Рог, подошли к тамбуру второй шахты. Повязали восьмерых, один минус.
— Принял. Работаем, — прервал доклад я.
Только после этого откинул крышку клапана подсумка на поясе и поднёс к «Панцирю» александрит. Судя по изменившемуся цвету камня поручику удалось снять с амулета пятую часть Силы. Разбираться чем был вооружён второй, и имелись ли «Стилеты» в их кортиках, я не стал. Всё потом.
Как я и предполагал, противопоставить нам команде дирижабля, по большому счёту, было нечего. Без боя конечно никто не сдался, но и серьёзного сопротивления оказать не смогли. Похоже самые боеспособные как раз атаковали меня. У капитана двенадцатикаратный «Панцирь», но и он оказался простым мальчиком для битья. Стоило только выбить замок на двери рубки добрым зарядом картечи, как в дело вступила Настя, решившая вопрос в одну секунду…
Я наконец ступил в ходовую рубку и осмотрелся вокруг. Управление дирижаблем полностью сосредоточено здесь. Даже вентили подачи топлива к форсункам котлов, расположенных вместе с паровыми машинами на крыльях. Всё достаточно архаично, на тросиках и тягах, но работает вполне исправно. А если возникнет нужда, то есть команда бортмехов, которые вполне управятся с поломками.
Я осмотрел четверых пленных, уже связанных и пребывавших в беспамятстве. Командир «Кистеня», офицер, и двое матросов, тот минимум, который необходим для управления судном. Остальные были задействованы для отражения абордажа.
— Здравы будьте, боярин, — коснувшись пальцем горошины разговорника за ухом, вызвал я.
— И тебе не хворать, — раздался в голове голос Каменца.
— Я захватил дирижабль Цешковского, так что, второй волны десанта не будет.
— Это точно? — в голосе боярина явно звучало недоверие.
— Точнее и быть не может. В настоящий момент я нахожусь в ходовой рубке «Кистеня» и разворачиваю его в сторону вашей вотчины. А как дела у вас?
Вопрос вовсе не праздный. К гадалке не ходить, капитан дирижабля успел доложить, что судно практически захвачено, а отсутствие его на связи укажет на это однозначно. У меня слишком мало людей, чтобы дать достойный отпор атаке авиации.
— Истребители шляхтича потрепали, два сбили, остальные ушли восвояси. Мы потерь не понесли, но три машины нуждаются в ремонте.
— Принял.
Не сказать, что ответ меня устроил, но имеем то, что имеем. А ведь шляхтич может задействовать против нас и свои бомберы, чтобы не дать увести захваченный фрегат. Я бы использовал. Тем более, что ракетное вооружение они нести вполне способны, причём куда серьёзней истребителей. Неповоротливы, это да. Но с другой стороны, средства противовоздушной обороны «Кистеня» не столь уж и серьёзны.
— Кусок-то сам проглотишь? Или нужна помощь? — поинтересовался боярин.
Понимает, что прибрать такой трофей с наличными моими силами будет сложно, вот и предлагает. Мало захватить трофей, нужно ещё и суметь удержать его в руках. Только Каменец ведь и не подумает заниматься благотворительностью. Стоит мне воспользоваться его помощью, как он уже будет иметь право на долю. Всё чётко прописано в заключённом нами договоре.
А дирижабль трофей знатный. Вот такой, малотоннажный как «Кистень», обойдётся в среднем в три с половиной миллионов рублей. И это голый, без начинки и вооружения. А добавить сюда артефакты, каждый из которых стоит порядка девятисот тысяч, и вовсе сумма выходит астрономическая.
Даже мне, при всех моих возможностях, придётся серьёзно постараться, чтобы набрать нужные средства. Да ещё при необходимости избежать ненужные вопросы. Такие траты происхождением реципиента объяснить уже будет сложно. Я и так, оснащение своей команды амулетами не афиширую. Это ведь нечто за гранью. Не заботятся тут так о личном составе. Нигде. Даже в царской дружине ближников.
— В помощи не нуждаюсь, — возразил я.
Как по мне, то проще потерять судно, чем потом выкупать его часть у таких доброхотов. Со временем конечно выкуплю, но к чему эти кружева, если их можно избежать.
— Ну как знаешь. Веди свой трофей на Каменец. Отличная работа, Фёдор Максимович. Признаться, не верил. Теперь наш черёд.
— Удачи вам, боярин.
Я ещё раз глянул на командира «Кистеня», которого устроили сидя, прислонив спиной к перегородке ходовой рубки. Того вырубило разрядом Силы, рассеянной Настей, и когда он придёт в себя непонятно. Времени же у меня не так много. Поэтому я склонился над капитаном, и прикоснулся «Лекарем» к его подбородку. По телу пленного пробежала волна приятной истомы, и он открыл глаза.
— Господин капитан, как вы себя чувствуете? — поинтересовался я, едва он открыл глаза.
— Что с командой? — в ответ спросил тот, поведя плечами.
Ну что сказать, с одной стороны эффект от воздействия «Лекаря». С другой, неприятно сознавать себя пленником, со связанными руками, сидящим на полу ходовой рубки, где ещё совсем недавно ощущал себя первым
