В гроздь «Лагранжа-5» были сведены дублирующие передатчики, связывающие метрополию с хорошо известными мирами — с Геей и Антеей, двумя обитаемыми планетами альфы Центавра, с Тянь-шэ, Зарей и Афродитой. Уже с четверть века шел разговор о том, чтобы отправить второй лифт к Новатерре и Мундо-дель-Парадизо, но каждый раз отправка лифтоносца откладывалась, то в пользу пси Козерога, то из-за перспективной звездочки на хвосте Южной Рыбы…
Все остальные лифты — для большинства миров единственные — стояли на «Лагранже-2», Лагранже-центральном. Там поток колонистов, перебрасываемых с наземных лифт-терминалов Кито и Кенийята, разбивался на сорок ручейков. И если со станцией случилось то же самое, что с хрустальным куполом на плато…
То Доминиона больше нет. На протяжении многих лет Директорат Службы последовательно подавлял любые попытки превратить централизованную систему лифтов в рассеянную. Контроль над лагранж-станциями означал контроль над Доминионом. Обмен информацией, товарами, людьми между доменами происходил только через метрополию. Но если вырвать паука из паутины, та безвольно обвисает на ветру.
Одни. Крошечная колония на краю освоенного человеком пространства. Оазис бунтарства и научного прогресса, подавленного все той же Колониальной службой.
— Срочный запрос, — скомандовал я, отсекая изображение и весь канал лазерной связи передавая под файловый обмен. — Лос Пенроузовской Академии. Количество и состав переданных в метрополию данных за последние… нет, с момента первого успешного запуска А-привода.
Секунды тянулись долго. Все усиливающийся ветер мотал меня по бугристой стене, словно маятник. Наконец диаграмма развернулась перед глазами. Общий объем — восемнадцать терабайт… негусто… как, в обе стороны?!
Этьенс не передал в метрополию характеристик действующей модели привода — сообщил только об успешном итоге опыта. Значит, в ближайшие десятилетия ни один из миров Доминиона не сможет воспроизвести работы т-физиков Башни. Тайна в наших руках.
Обточенный закатным ветром песчаник под ладонями обернулся шершавой броней шаи-хулуда. Старик-вечность оседлан и закрюкован. Отсель мы править станем миром…
Нет. Есть еще один человек, которому известно, как создать ракетный двигатель, на порядок превосходящий по эффективности даже термоядерные приводы нынешних лифтоносцев, — Линда Тоомен, она же агент Ибар. И в нынешней ситуации у нее есть все шансы захватить власть на планете.
Мурашки, пробежавшие у меня по спине, ничего общего не имели с задувающим под куртку ледяным ветром. Перед рассветом здесь, должно быть, холоднее всего. Странно даже подумать, что, когда я вышел из ховера на площади перед имм-контролем, мне показалось, будто на Габриэле жарко.
А потом я сообразил, что можно не торопиться. Полковник Мейер не прибудет следующим рейсом. Все полномочия остаются при мне.
Я коротко пересказал свои выводы Катерине Новицкой.
— Боюсь, — заметила та, — как бы Ибар не запаниковала.
— Почему? — не понял я. — Потеряв связь с заказчиком?
— Нет, — объяснила агентесса. — Потеряв бомбу. Если та была заложена под купол, то коллапс ТФ-поля должен был ее повредить. Наша противница только что лишилась козыря — возможности угрожать не только связи с Землей, но хотя бы переселенцам в лагере.
— Я думал, их судьбы вам безразличны, — заметил я.
— Теперь — нет, — резко отозвалась Новицкая. — В такой маленькой колонии на счету каждый ген.
Предательская мыслишка, копошившаяся на задворках сознания, прорыла путь на поверхность. Корнеев сказал, что в лагере подавляющее большинство — молодые женщины. Вот что показалось мне странным. Обычно избавляются в первую очередь от мужчин — заводил, бунтарей, коноводов. Если в колонию начинают перебрасывать женщин детородного возраста… Ведь действительно, на Габриэле сейчас на счету каждая здоровая хромосома, каждая матка, способная выносить дитя, потому что, если численность населения упадет ниже определенной границы, поддерживать технологический уровень станет невозможно — а без техники колонисты скатятся в каменный век, низведенные к положению полудиких рыбаков на краю полярной шапки.
Могло ли быть так, что Директорат предвидел катастрофу? Мысль нелепая, но факты ей не противоречат… Но и не укладываются в рамки гипотезы так, как следовало. Что-то я упускаю. Оставим пока. Сейчас главное — обезвредить Ибар.
— Не думаю, чтобы Тоомен особенно беспокоилась из-за этого, — медленно проговорил я. — Меня больше волнует, как бы ей не вздумалось поиграть в Наполеона.
Я убрал ласкер и вновь припал животом к скале.
— Поехали.
Верхняя кромка обрыва не совпадала с краем плато — между ними тянулся ступенчатый спуск вроде того, который мы уже одолели на полпути в гору. Там, спрятавшись среди поглоданных эрозией валунов, мы устроили привал. Я еще раз воспользовался коммуникатором, чтобы связаться с Корнеевым. Ибар не выходила на связь и никаких новых требований не предъявляла. Все штатники Службы в городе, кроме отключившегося Аретку и Торсона, так и не вышедшего из комы, находились в ирреальности, пытаясь наладить работу городских систем. Я посоветовал Корнееву связаться с баржей и уговорить Тоомен пропустить вертолеты к лагерю. Не то чтобы я особенно рассчитывал на успех, но если парню удастся отвлечь агента — тем лучше.
Выглянув из-за валуна, я сфокусировал взгляд на барже. До нее оставалась всего пара сотен метров вдоль кромки плато. Баржа стояла у самого края, выставив крыло над пропастью. Обшивку покрывали комья свежей, не обгоревшей еще абляционной пены; только черные линзы сенсоров выступали над бугристой шкурой, придавая орбитальному челноку сходство с загадочной снежной гусеницей. Что-то в его контурах показалось мне странным, но что — я не сообразил сперва, а когда понял — выругался вполголоса.
— В чем дело? — хмуро спросила Дебора Фукс.
— Контейнеры, — объяснил я. — Под крыльями, вроде поплавков.
Одновременно я вызвал из памяти отчет равата Адита о сработанных в мастерской Башни приспособлениях, накладывая схему «геодезического купола» на закрытые створки грузового отсека. Да… все верно; листы складывались не в покрышку, а в цилиндрический бак со скругленными торцами, продавленный снизу выступом маршевого стелларатора. Для межпланетного перелета нужен не только двигатель, пусть даже самый совершенный, но и реактивная масса — выражаясь по-простому, топливо. Скорей всего это, как мы с Адит Девом и предположили, вода. Жаль, я не знаю, каков расход массы на единицу импульса; наверное, это можно было бы выжать из технических данных привода, но я слишком плохо знаю т-физику, чтобы правильно задавать вопросы, а искать вслепую или вслух консультироваться у доктора Фукс — так я до второго пришествия провожусь.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
